Возле Чистых прудов - Сергей Владимирович Киреев

class="v">Отходит от вокзала электричка,

Вот так же точно, тыщу лет назад.

По шпалам стук — колеса бьют чечетку.

Визгливый, плачет в тамбуре баян.

Мы с другом Колькой едем на Чукотку,

А там — на Полюс, через океан!

Мы по два класса в школе отмотали,

И нам любые бури нипочем,

И если в плен полярники попали,

То мы их обязательно спасем!

У нас котомки ломятся от снеди,

И компас — наш законный Бог и царь,

Мы взяли все — и сахар для медведей,

И котелок, и карту, и фонарь.

Кругом народ — пришибленный, согнутый,

А нам чего? Наш путь — на край Земли!

И два сержанта сняли нас с маршрута

И в кабинет за шкирку привели.

И на одной протяжной хриплой ноте

Стуча в окошко, ветер голосил,

И старшина вздыхал: «Ну, вы даете!»

И грустен был. И чаем нас поил.

И семафора свет дрожал, метался

Сиянием полярным на стекле,

И черный кот под стулом кувыркался,

И телефон трезвонил на столе.

Мы слезы на пол редкие роняли,

И грохот был великий, шум и гам,

Когда отцы с военными ремнями

Пришли к нам и сказали: «По домам!»

Мы под конвоем тихо удалялись.

Нам товарняк свистел за упокой,

Луна и звезды в рельсах отражались,

И старшина махал нам вслед рукой.

Нам от тоски кромешной с непривычки

Сдавило грудь и челюсти свело!

Ушел наш поезд к черту на кулички,

И наше время вместе с ним ушло!

Ушло-прошло. Что было, то пропало.

Другой расклад, другие времена.

Вагон, качаясь, катит от вокзала,

И друг мой Колька — вот он, у окна, —

Понур и пьян. Чертей шальное войско

Он гонит прочь, соседей веселя.

В руках посуды полная авоська

И рваный шарф на шее — как петля.

И на запястье — синяя наколка,

И я ему о северных снегах

Твержу взахлеб, кричу: «Ты помнишь, Колька,

Как мы с судьбою бились в пух и прах?»

Он с недосыпу скрючен, зол и бледен,

Он крутит мордой: «Хватит. Ерунда.

Мы все равно на Полюс не поедем

Ни завтра, ни сегодня, никогда».

Он мне налил. Он сел культурно, сбоку:

«Да ладно, было дело, мы в поход

Хоть как-то, но отправились, ей-богу,

А кто за нами? Черт его поймет…»

1992

«Помнишь ли, нет, как я с душой ломаной, рваной…»

Помнишь ли, нет, как я с душой ломаной, рваной

Встретил тебя, за руку взял: «Здрасьте, привет!»,

Как мы с тобой шли босиком вдоль океана —

На фонари, за ночь устав, к людям, на свет.

Пальмы, песок, ветер в кудрях — рай, да и только!

Мне бы с тобой тысячу лет в этом раю

Жить-поживать, пить, не спеша, пиво за стойкой

И при себе так и держать руку твою.

Волны, рыча, наши следы стерли и смыли.

Помню твой вздох, шепот в плечо мягкий, как снег:

«Где тебя, где ветер гонял, черти носили?

Что ж ты ко мне поздно пришел, мил человек!»

Пел соловьем, сальто крутил перед тобою,

Праздничный люд прочь от тебя грудью тесня,

Устриц на спор ел в кабаке — вот, мол, какой я!

И на песке пальцем чертил: «Помни меня!»

«Помни меня, — был твой ответ, — да, разминулись,

Да, ты гулял, дальнюю даль песней пьяня.

Да, ты кружил возле других окон и улиц.

И все равно — помни меня. Помни меня».

Я улетел — к целям большим правильно топать.

Годы прошли, перескочив с шага на бег.

Душу во сне комкает, рвет тихий твой шепот:

«Что ж ты ко мне поздно пришел, мил человек?»

1994

«Месяц в небе мелькнул, словно в море пропавшая лодка…»

Месяц в небе мелькнул, словно в море пропавшая лодка,

И туман за окном, и колючим кустарником скрыт

В серой тьме силуэт. Снова снится мне друг мой Володька —

Здесь, у нас, — это он возле дачной калитки стоит.

Нас жизнь развела. Таких не забыть. Он из тех ребят,

Кто в пекло — в разведку, в бой идет впереди.

Володька, сюда, я здесь, я ждал тыщу лет тебя!

Куда ты опять, куда? Постой, подожди!

Помнишь: клумба, бульвар, ночь, и мы под дождем — два подростка

Рвем цветы для нее, — помнишь, Галька такая была?

Королева двора — кудри, бант, та еще вертихвостка, —

Только даже она нас поссорить с тобой не смогла!

Терраса скрипит в ночи — дощатая, летняя,

И сердце, сердце в такт колотит в груди:

Володька, где ты, где, я ждал тыщу лет тебя,

Куда ты опять пропал? Постой, подожди…

…В рукавицах свинец — помнишь, было, как шли по району,

Как чужая шпана растереть нас хотела в песок?

Помнишь, как я с тобой круговую держал оборону?

Весь-то круг — я да ты. Мы отбились тогда, Бог помог.

Рябина дрожит на ветру, как кошка бездомная.

По саду к калитке иду, очнувшись от сна.

Уплыл, пропал силуэт. Да был же он, помню я!

Володька, постой, подожди! Туман. Тишина…

2016

«Пульс, как пьяный балбес, пляшет польку…»

Пульс, как пьяный балбес, пляшет польку,

Нас с Серегой накрыли