Эпоха Фестивалей - Павел Смолин

— Я выписываю музыкальный журнал, там есть раздел с афишей по разным городам. Уцуномия тоже есть, если найду что-нибудь стоящее, обязательно приглашу тебя! — Пообещала она, — А пока — придешь к нам послезавтра? Чико-тян тоже приглашу.

— Хочешь отметить день рождения? — Улыбнулся я. Послезавтра Хэруки исполнится шестнадцать лет, и она достигнет возраста согласия по законам моей бывшей родины. Не то чтобы меня это особо заботило, но некоторый дискомфорт от вбитого в подкорку ментального блока все-таки имелся.

— Не то чтобы отметить, просто небольшой праздничный ужин. Я постараюсь как следует! — Пообещала она вкуснятинки.

— Тогда — с меня тортик! — Улыбнулся я.

— Договорились! — Улыбнулась она в ответ.

Надо бы поторопить Есикаву-сан с кигуруми-цветочком. Моим подарком будет божественный артефакт в виде ножика, а кигуруми подарит Чико.

Увернувшись от катящего в телеге к покрывающейся крышей буквально на глазах бане черепицу строителя (он извинился), зашли домой, где на мое ритуальное приветствие никто не ответил. Это шанс! Прижав Хэруки к себе, поцеловал, проведя рукой по ножке и направляясь под подол сарафанчика. Хэруки схватила меня за руку и остановила.

— Иоши, мне сегодня нельзя… — Пряча взгляд и немного краснея, смущенно пояснила она. Ладно, это уважительная причина. Какое там сегодня число? Десятое? Запомню.

Убрав руку с ножки, обнял за талию, поцеловал еще раз.

— Тогда действуем по первоначальному плану! — Улыбнулся я ей, и мы прошли на кухню, где поставили на плиту чайник и принялись разбирать фотки.

— Смешно получилось! — Хихикнула девушка, показывая мне фотку, где мы с Чико с открытыми ртами показываем на Ринтаро-сенсея. Я хохотнул — и вправду получилось неплохо.

— А вот эта получилась очень романтичной, — Показал я ей фотографию, где Кейташи и Кохэку, сидя на смотровой, со счастливыми лицами смотрят на закат.

— Но мы получились лучше! — Показала мне Хэруки наш «селфач» с маяка.

— Мы с тобой всегда самые лучшие! — Улыбнулся я ей.

— И самые добрые! — Улыбнулась она.

— И самые скромные! — Мы посмеялись и дали друг другу «пять».

Раздался звонок в дверь. Похоже, Чико и Есикава-сан. Нормально, помогут с фотками. Открыв дверь, удивился, увидев на крылечке одетого в шорты «хаки» и черную футболку гитариста, за спиной которого висела упакованная в чехол гитара. Рядом с ним, с красиво упакованной коробочкой в руке, стоял одетый в красные шорты и красно-белую «гавайку» барабанщик «Альдекальдо». Кажется, кто-то решил выбрать правильный стул!

— Привет! — Жизнерадостно поприветствовал их я.

— Добрый день! — Поприветствовали они в ответ.

Ударник с легким поклоном протянул мне красиво упакованную коробочку:

— Мы пришли извиниться за поведение Акиры.

Ага, ага, именно ради этого вы и пришли. Впрочем, я рад — со знакомыми и уже опробованными в деле людьми работать всегда проще.

— Не стоит переживать, — Улыбнулся я, — Спасибо, — С поклоном приняв подарок, поблагодарил я.

Ребята стояли, переминаясь с ноги на ногу, не решаясь начать разговор по делу. Ладно, помогу:

— У меня чайник закипает, хотите чайку с печеньками? — Сделал я приглашающий жест, — Да и сами видите, что во дворе творится, — Во дворе было пыльновато и шумновато.

— С радостью! — Посветлели они лицом, явно ожидая гораздо менее теплый прием от сильно обиженного Акирой мальчика.

Повел дорогих гостей на кухню.

— Йо, Хэруки-тян! — Поприветствовал девушку ударник.

— Митсуо? Привет, какая неожиданность! — Приветливо улыбнулась она, заодно напомнив мне вылетевшее из головы имя ударника. Отличная работа, Хэруки-сенсей!

— Так и знал, что вы не просто ходите в один клуб, — Улыбнулся гитарист, — Привет, Хэруки-тян!

— Здравствуй, Иоичи! — Напомнила мне девушка и имя гитариста.

Усадив гостей за стол, временно сгреб фотки в пакет и убрал со стола. Налил чай, спросил у ударника разрешения открыть подарок. Получив, аккуратно развернул — ожидаемые мандзю тут же отправились на стол в компании с оставшимися со вчера печеньками Есикавы-сан.

Какое-то время вели вежливый разговор о погоде, потом мне это надоело, и я перешел к делу:

— Хотите уйти из «Альдекальдо»?

Иоичи, в этот момент отхлебывавший из чашки, закашлялся. Ударник постучал его по спине и ответил:

— Мы пока не уверены. Работать с «Хондой» — звучит очень многообещающе, но мы не знаем…

— Есть ли у меня крутые песни, — Перебив, закончил я за него мысль.

— Да, — Отведя взгляд, немного смущенно кивнул ударник.

— Справедливо, — Пожал я плечами, — Иоичи, у тебя там электрогитара?

— Акустика. Я с ней дома занимаюсь, вот, взял с собой на всякий случай.

— И правильно сделал. Одолжишь? Покажу парочку.

— А ты что, умеешь играть? — Спросил Иоичи под удивленные взгляды всех присутствующих.

— Могу сыграть парочку песен целиком, — Срезал я неактуальную часть своего небогатого, заученного «спинным мозгом», репертуара, — Ну и так, по мелочи, пару-тройку рифов.

Иоичи достал гитару, протянул мне. Я взял, попросил у него медиатор. Получив требуемое, для разминки «бахнул» вступление из песни «Черно-белые» дни группы «Amatory». Далее изобразил кривенький реггийный бой «на слабую долю». Пальцы левой руки неприятно заныли, но придется потерпеть — когда буду учиться играть, наработаю себе на подушечках профессиональные мозоли. Блин, придется трогать Хэруки за чувствительные места аккуратнее. Так, это мысль сейчас лишняя.

Откашлявшись, начал играть:

— Пластмассовый мир победииил…

Начиная со второго припева ребята и Хэруки начали тихонько подпевать, а профессионально деформированный ударник пытался выстукивать ритм по крышке стола. В процессе я несколько раз позорно «слажал», но для Гражданской Обороны это не столько баг, сколько фича.

— Какая грустная песня, — Вздохнула Хэруки.

— Есть такое, — Улыбнулся я.

— Я бы не назвал это хитом, — Вынес вердикт Иоичи, и мне остро захотелось разбить гитару о его тупую башку. Порву за Летова! Стоп, Иоши, сделай глубокий вдох, — Но песня очень душевная, — Немного исправился он в моих глазах.

Подув на пальцы, потряс в воздухе руками — больно, блин! — решил перейти к «Нирване». Не думаю, что Кобейн уже сочинил свой главный хит, поэтому можно его «подрезать». Моральное оправдание — «Nirvana» «выстрелит» потише, и у Кобейна будет меньше денег на героин.

— В акустике эта песня звучит в десяток раз слабее, — Предупредил я, — Но попробуйте представить потенциал, — Попросил я и начал играть знакомый каждому неравнодушному к рок-музыке человеку проигрыш.

Без лажи ожидаемо не обошлось и здесь, но ребята заметно прониклись, сделав задумчивые лица.

— Запишешь ноты? — Попросил гитарист, и я хохотнул.

— Какие еще «ноты»? Я даже аккорды не запишу, потому что не знаю.

— А как ты тогда научился это играть? Даже с лажами это не