Пле(мя)нница - Ая Сашина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А если бы я не приехал? — снова колотит от того, что она не позвонила, не написала. Сколько бы она стояла под подъездом? Ночь? А если бы пристал кто-то, обидел? О чем она думала только?
— А ты уже нашел, где можно ночевать? — взгляд голодный, зовущий, а в голосе после моего вопроса обида, настороженность.
Чем больше я смотрю в широко открытые глаза Алины, тем четче понимаю, что она точно не думала о каких-либо рисках своего пребывания под подъездом. Она просто соскучилась так же сильно, как я сам. Потому без раздумий приехала, потому смиренно ждала.
— Молчание — знак согласия? — робко настаивает девушка.
Неужели действительно хоть на миг допустила, что я уже успел найти себе кого-то? Да я вообще не могу смотреть на других. Постоянно думаю только о ней. За эти несколько дней были такие моменты, когда совсем становилось невыносимо, и я едва сдерживался от того, чтобы не поехать за ней, силой не привезти в свою квартиру и никогда отсюда не выпускать.
Но наваждение спадало, разум прояснялся, и я вновь понимал, что это не выход.
— Допускаешь подобное? — меня на самом деле несколько обижает то, что она могла так подумать. Она до конца не верит в мои чувства? Не уверена во мне? Может, потому и не рискует открыться перед всеми? Думает, что с моей стороны всё пройдет, перегорит?
— Ты первый об этом заговорил.
— Я имел в виду, что вообще мог бы куда-то уехать из города. Или остаться ночевать у того же Бероева. Про другую женщину подумала ты сама.
— Егор… — она несмело привстает с дивана.
Мой взгляд рыщет по её соблазнительному телу. Контроль почти на нуле. Сколько ещё я смогу не касаться её? Она так близко. Я чувствую её. Всю.
— Зачем ты так? — она замирает передо мной на расстоянии нескольких сантиметров. Тянет ладонь ко мне.
Её запах ощущается ещё острее, еще притягательнее. Смотрю на её маленькую ладошку и представляю, как резко хватаю её, усаживаю Алину к себе на колени, крепко прижимаю, целую губы, по вкусу которых уже успел изголодаться. Представляю… Но по-прежнему не двигаюсь.
Алина опускается передо мной на колени, кладет ладони мне на бедра. Мои мысли тут же меняют направление. Возможно, решение не двигаться и подождать, что предпримет девушка, было не таким уж плохим.
— Я так скучала по тебе, — шепчет она, не сводя с меня глаз. — Очень. Очень.
После этих слов ещё сложнее сдерживать порывы, но я всё же делаю это. Сижу, не двигаясь, лишь удары собственного сердца едва ли не колышут грудь.
Смотрю на Алину.
«Покажи, как ты скучала. Где доказательства?..»
В её взгляде снова непонимание, растерянность. Она, как ребенок, которому приходится что-то делать впервые в жизни.
«Какие?.. Решай сама. Словами… Действиями… Я всё приму от тебя».
Алина, конечно, догадывается, что сегодня всё целиком и полностью зависит только от неё. Впервые. Сегодня мы поменяемся ролями. Я так хочу. И она согласна — я знаю. Но справиться со своей робостью, застенчивостью не так легко, как, возможно, она думала. Её руки с дрожью скользят по моим бедрам, но перейти к более активным действиям племянница не решается.
— Не молчи, — просит она.
— Что сказать? — пожираю её глазами. Какая же она красивая сейчас. Необыкновенная.
— Когда-то ты обвинял меня в том, что я не проявляю эмоций. Теперь эта болезнь передалась тебе?
— С кем поведешься… — пытаюсь не улыбнуться я.
— Такое чувство, что ты не рад, что я пришла.
— Зависит от цели твоего визита.
— Субботин… — её ногти впиваются в джинсы.
Боли я не чувствую, но возбуждение пронзает насквозь.
— Слушаю тебя, Субботина, — возникает вдруг мысль, что, если мы поженимся, Алине даже документы не придется менять.
— Стань нормальным, — снова просит она.
— С тобой это не получается, — признаюсь искренне. Она свела с ума, лишила покоя.
— Что мне сделать, чтобы получилось?
— Что хочешь, — фантазии уже несутся вскачь.
Алина на несколько секунд замирает после этих слов, но потом все же решается: дрожащими руками принимается расстегивать мой ремень. После долгих усилий пряжка поддается. Затем возня с ширинкой. От неуклюжих, робких движений я едва дышу, обуреваемый диким желанием.
— Научи меня, как правильно, — просит она, вся пунцовая, когда мой член оказывается в её руке.
— Правильно так, как ты сделаешь, — едва говорю сквозь сжатые зубы. От удовольствия сводит челюсть.
Когда её мягкие губы касаются моей плоти, понимаю, что не могу больше не касаться этой упрямицы. Зарываюсь пальцами в её волосы, еще больше хмелея от удовольствия.
Не отдам Алину. Никогда. Никому. Отчетливо понимаю это, хотя разум в подобный момент вроде как должен бы был совсем отключиться.
— Егор, — Алина неожиданно поднимает голову, смотрит на меня так серьезно, словно не она секунду назад делала мне минет, — мне нечего стыдиться. Пусть все знают, что я тебя люблю.
Глава 23
10 сентября, четверг
Егор
Женщина, открывшая мне дверь секунду назад, замирает, словно увидела привидение.
— Егор? — не верит Тамара, мама Алины. — Ты? Как? Какими судьбами? Почему не позвонил? Не предупредил? — она втягивает меня в квартиру, всё еще не в силах поверить, что это действительно я.
— Привет, Тома, — раскрываю объятия для женщины, которая с радостью обнимает меня в ответ. — Не хотел волновать заранее. Знаю ведь тебя, все магазины оббегала бы, стол, как на свадьбу, накрыла.
— Какой же ты стал… — она делает шаг назад, пристально рассматривает меня. — Теперь понимаю, почему Алина так смущалась, когда о тебе рассказывала. Тебе женщины, наверное, проходу не дают. Ой, что это я тебя на пороге держу? Ты проходи, проходи. Голодный, небось, с дороги? Пойдем, — Тома ждет, пока я разуюсь, предлагает пройти на кухню.
— Не особо голоден, — уверен, что кусок в горло не полезет. Да и Тамаре, скорее всего, не захочется меня кормить, когда узнает, зачем я приехал к ней. — Чая, если можно, — горло промочить не помешает. От непривычного волнения во рту пересохло.
Тома, конечно, не слушает. Начинает доставать какие-то соленья, варенья. Стол быстро заполняется всевозможными закусками. Между делом Тамара продолжает расспрашивать, как у меня дела, охать по поводу того, как я изменился, как она благодарна мне за то, что я помог Алине. Благодарные речи только травят душу.
— Так ты проездом в наших
