Пле(мя)нница - Ая Сашина

соседка ещё не ушла, поэтому племянница добросовестно играет свою роль? Спрашиваю об этом.

— Лиза ушла уже, — Алина идет на кухню. Я иду следом за ней, ни хрена не понимая.

Когда девушка останавливается возле плиты, чтобы зажечь огонь и поставить чайник, беру её за руку, разворачиваю к себе.

— Я не буду чай-кофе. Выключай вежливую хозяюшку. Долго отмалчиваться будешь?

Там, где мои пальцы прикасаются к её коже, разливается тепло. Хочется схватить эту дикарку и сжать в своих объятиях так сильно, чтобы ожила, чтобы вновь выпустила на волю чувства. Зачем снова нацепила на себя неприступную маску, спряталась внутри себя?

— Елена Федоровна видела вчера, как мы целовались.

Неожиданный поворот!

— Вот, значит, зачем она звонила мне, — злюсь на себя. Федоровна звонила мне после обеда. Обещал перезвонить ей, а по итогу в суматохе дел забыл. Дыхание перекрывает. Я тут же понимаю, что к чему. Мне абсолютно начхать, как и прежде, что и кто видел, но вот то, что эта женщина, наверняка, наговорила Алине всякой ереси, бесит не на шутку. А ещё бесит то, что Алина сразу же включила заднюю передачу. Почему сразу не позвонила мне? Наверное, уже и решение приняла за нас двоих. Думает, что нам будет лучше расстаться? Это мы ещё посмотрим.

— Она звонила тебе?

— Да. Но я был занят, не мог разговаривать. Моя ошибка, конечно, что забыл позже перезвонить. И что? Она прежде не видела, как люди целуются?

— Егор… — Алина вырывает свою руку и увеличивает расстояние между нами. Естественно. Мы вдвоем понимаем, что мысли, рассуждения — это хорошо, но всегда, когда мы оказываемся рядом, всё это не работает. Нас тянет другу к другу с непостижимой уму силой. — Не нужно делать вид, что всё нормально.

— Не говори мне о нормальности, — понимаю, что и сам начинаю терять контроль над собой. — Что значит нормально или ненормально? Кто определяет степень нормальности? Почему ты позволяешь посторонним людям управлять своей жизнью? — меня всегда бесила подобная ограниченность во взглядах. Не приемлю рамок, кроме тех, которые устанавливаю для себя сам.

Вижу, как краснеет Алина. Наверняка, не согласна со мной. Ругаться будем? Ладно. Секс после ссоры будет горячим.

— Говори, лопнешь сейчас, — специально злю Алину ещё сильнее.

— Как ты сможешь потом смотреть в глаза всем, если о наших отношениях станет известно? Я даже представить боюсь, — прикладывает ладони к горящим щекам.

— Я тебе уже говорил: совершенно не стесняюсь того, что чувствую по отношению к тебе, — хочется сократить расстояние между нами, но стою на месте. Алина сама должна сделать это. Она должна побороть свой страх. Дальше будет сложнее. Неужели она на этом этапе уже готова сдаться? Нужно, чтобы она поняла, что это не просто игра, это — наша жизнь!

Алина держится из последних сил. Конечно, для неё это тяжелое испытание. Не уверен, как стойко я сам бы перенес нечто-то подобное в столь юном возрасте. В те далекие годы я ведь тоже был более зависим от общественного мнения, чем сейчас. Это с годами я научился не беспокоиться из-за чужих косых взглядов и перешептываний за спиной.

— Ты слышишь меня? Я готов противостоять целому миру. Но есть одно существенное «но»… Ты должна быть рядом. Иначе теряется весь смысл этого противостояния.

Она упрямо молчит, кусает губы. Её взгляд мечется из стороны в сторону.

— Я боюсь. Я не смогу, — признавая свою слабость перед обстоятельствами, она вдруг бросается в мои объятия.

Крепко прижимаю Алину к себе, чувствуя, что её трясет. Как вселить в неё свою уверенность, свою смелость? Я не хочу верить в то, что Алина отвернется от меня, побоявшись осуждения со стороны.

— Я буду рядом. Я сам всё сделаю. Твоя задача — довериться мне и поверить в нас.

— Как ты себе всё это представляешь? — её ладошки пробираются под мой джемпер. Чувствую, какие они холодные. — Ладно с чужими… Плевать на них, ты прав. Но мама, моя сестра, Катя. Я больше всего из-за них переживаю.

— Смирятся. Пройдет немного времени, и они успокоятся.

— Ты, наверное, забыл, какая у меня мама, — бубнит она мне в грудь. Тепло её дыхания разливается по моей коже.

Тут крыть нечем. Мама у Алины, конечно, правильная до скрежета зубов.

— Я сам поговорю с ней. Когда ты планируешь ехать домой? Я с тобой поеду.

— Нет, — тут же пугается она. — Не надо так сразу. Я постараюсь как-то подготовить маму. Хотя даже не представляю, как это сделать.

— И сколько ты будешь всех готовить? Алин, я не хочу ждать.

— Егор, если тебя что-то не устраивает… — неожиданно взбрыкивает она, показывая свой нрав и пытаясь снова дистанцироваться.

— Не продолжай, — предупреждаю я, — иначе рискуешь получить сейчас по своей аппетитной заднице.

Алина затихает. Жмется ко мне, словно маленький звереныш.

— Я, кстати, безработная, — вспоминает вдруг она. — Так что домой могу хоть завтра ехать.

— Безработная? — если честно, особо не удивлен. Елена Федоровна всегда любила погорячиться при форс-мажорных обстоятельствах. Возможно, через день-два она одумается, поймет, что влезла туда, куда совать свой нос не стоило, но будет поздно. Алину я к ней больше не подпущу. Не прощу тех слов, которыми, уверен, она сегодня обидела девушку до глубины души.

— Да, безработная. После лекции на тему моего падения Елена Федоровна сказала, что не хочет меня больше видеть.

— Ей же хуже, — улыбаюсь, стараясь подбодрить обиженного ребенка. Думаю о том, что завтра нужно обязательно заехать к Федоровне. Простить подобный финт с её стороны я не могу. Заодно заберу документы Алины, чтобы она больше не возвращалась туда, где пережила не самые лучшие моменты своей жизни.

— Скорее, мне.

— Не согласен. Это она потеряла хорошего сотрудника. А тебе мы найдем другую работу. Или вообще пойдешь учиться.

Алина тут же поднимает голову, смотрит на меня возмущенно.

— Егор, в этом плане ничего не изменится. Как и прежде, я не собираюсь жить за твой счет.

— Кто у тебя спрашивать будет? — резко поднимаю её на руки и иду в комнату, которую она занимает.

— Я на полном серьезе.

— Я тоже, — опускаю её на диван и с недоумением смотрю вокруг. — Вот скажи, куда в этих условиях деваться мне?

Алина наконец искренне улыбается. Она легко спрыгивает с дивана, и мы вместе раскладываем скрипучий раритет.

— Останешься у меня сегодня? — интересуется она, сверкая глазами.

— Попытаюсь, — скептически разглядываю ложе. Не уверен, что оно переживет сегодняшнюю ночь. Ведь Алину я собираюсь любить долго. Очень долго… Нежно. Очень нежно… Пусть племянница даже не думает, что уйти от меня будет проще, чем