Свет молодого месяца - Эжени Прайс

— У тебя осталось ощущение незаконченности, Джон?

— Да, Джеймс, я ушел с ощущением незаконченности.

То же чувство было и у Хорейса. Но, против воли у него возник интерес, хотя бы настолько, чтобы надеяться, что будет найден более удачный способ разрешить проблему.

Глава XXVII

В Новый, 1838 год, в Розовой Горке шел непрерывный поток посетителей, пришедших поздравить Гульдов с Новым Годом, — и посмотреть на Хорейса, вновь находящегося в доме отца.

— Не обращай на них внимания, брат, — повторяла Мэри в промежутке между посетителями, — они скоро к тебе привыкнут, и ты будешь просто обычной фигурой нашего пейзажа, как мы все.

Хорейс улыбался и старался, ради Мэри, быть равнодушным. «Это все ничего. Пусть себе смотрят и видят, что у меня по-прежнему две ноги, две руки, два уха, два голубых глаза и один гордый гульдовский нос».

Они засмеялись и тронули кончики своих носов указательными пальцами, как в детстве, когда что-то угрожало чему-либо, связанному с именем Гульд. Но Хорейсу не было все равно. Осторожные взгляды, которые молодые барышни бросали на него исподтишка, более откровенный интерес их мамаш, бабушек и теток вызывал у него недоумение, он спрашивал себя, чего они от него ожидают. «Я безусловно чем-то разочаровываю их. Все они больше интересуются мной, когда приезжают, чем когда прощаются».

— Я стараюсь понять, что ты должен чувствовать, — сказала Мэри, когда они проводили Демиров и Грантов. — Но не надо, чтобы это отразилось на твоем отношении к ним. Постарайся понять их точку зрения также.

Темные глаза Мэри смотрели на него умоляюще, и он сообразил, что начинает понимать ее трудное положение как его сестры, — абсолютно преданной, жалеющей и его, и соседей.

— А миссис Эббот даже и не приехала, не правда ли? — сухо спросил он.

— О, совсем не из-за тебя, Хорейс. Уже если была на острове женщина, которая держала себя лояльно и справедливо по отношению к тебе, так это миссис Эббот. И чтобы я от тебя ни одного плохого слова о ней не слышала!

Он засмеялся.

— Слушаю, мэм. Она как раз единственная не появилась сегодня, и я просто так сказал.

— Если ты просто так сказал, пусть так и будет. Она удивительно себя вела по отношению к тебе. Никогда не критиковала, никогда не пробовала утешать нас сентиментальными уверениями, что ты скоро вернешься. Она — одна из тех немногих людей, кого я знаю, кто умеет здраво смотреть на вещи, не перевертывая ничего, не давая волю воображению и никогда, никогда не осуждая.

— Звучит как гипсовая статуя святой.

— Совсем она не святая. Подожди, ты еще с ней познакомишься.

— Ладно, — он усмехнулся. — Не прокатиться ли нам верхом по лесу?

У конюшни, пока Джули седлал лошадь, Мэри стояла и смотрела, как Хорейс седлает Долли; она наслаждалась видом брата, гладившего и похлопывавшего свою любимую лошадь.

— О, Хорейс, я кажется к этому никогда не привыкну.

— К моему неуклюжему обращению с. седлом? Я этому выучусь опять. Она относится к этому терпеливо.

— Нет, дурачок, я не о седле, я о тебе. — Она порывисто обняла брата за плечи, когда он нагнулся, проверяя ремни подпруги. — Хорейс, Хорейс, ты вернулся и останешься дома.

Он выпрямился:

— Да, сестра, что бы ни случилось, я вернулся домой.

— Готово, мисс Мэри, — весело сказал Джули, выводя Питера из конюшни. — Приятно видеть, вы вдвоем опять верхом.

— О, Джули, это так хорошо, правда? Это самое лучшее, что может быть. — Мэри подняла руки над головой и завертелась так быстро, что ее юбка для верховой езды закрутилась широкими волнами.

— Слушаю вас обоих и чувствую себя вернувшимся героем, а не блудным сыном. Вы это лучше прекратите, а то я так распущусь, что из меня получится то самое, на что все рассчитывают.

Мэри топнула ногой.

— Хорейс Банч Гульд, чтобы я больше таких речей не слышала, понял?

— Да, мэм. — Он засмеялся. — Как ты ее выносил все это время без меня, Джули?

— Она хорошая, масса Хорейс, — серьезно ответил Джули. — Мисс Мэри хорошая. Вы слушайте только нас. Мы знаем, что вам хорошо.

— Вот, — торжествовала Мэри. — Это решает вопрос?

Короткий испуганный крик со стороны дороги на Джорджию пронзил тишину сонного дня. Все трое посмотрели друг на друга, пораженные, утратившие дар речи. Еще крик, полный ужаса, и еще, и третий, — резкий, животный, и потом долгий, затихающий стон, покорный, наконец затих.

— Что это? — крикнула Мэри.

Хорейс молча вскочил на лошадь и поскакал к дороге. Джули быстро подставил сложенные руки, чтобы Мэри села на лошадь, она поехала за братом по дорожке, которая вела к Розовой Горке и на дорогу к Джорджии, где Хорейс остановил лошадь, чтобы ориентироваться.

— По этой дороге, — крикнула Мэри. — Это звучало около источника.

— Иди домой, сестра!

— Нет.

Питер взял с места галопом, Долли за ним; на расстоянии нескольких сот ярдов они разбрасывали из-под копыт ракушки и поднимали пыль, но у родника останавливать лошадей не было надобности: обе встали на дыбы, ржали и пятились при виде и запахе искалеченного маленького черного тела, раскинувшегося на дороге ничком. Руки были под телом, тонкая нога загнута вверх, и кровь обильно текла из пяти глубоких ножевых ран, обнаживших мышцы и позвоночник.

— Боже правый, это маленькая Среда! Хорейс, ее убили!

Он смотрел на искалеченное тельце, невольно удивляясь силе крика, исходившего от такой маленькой девочки.

— Кто это сделал, Мэри? Кто мог совершить такое? — Хорейс подбежал к краю густого леса. Несколько стеблей потемневшей осоки и немного саженцев эвкалиптов недавно были сломаны. — Тот, кто это сделал, убежал, видимо, в лес по направлению к Эбботам, — шепнул он, — у него вдруг пропало желание говорить громко.

Кто-то позвал Мэри по имени, и, повернувшись, они увидели, что к ним по дороге спешат миссис Эббот и маленькая Дебора. Они быстро подошли к своим соседкам, и Хорейс поддержал женщину, которая, казалось, вот-вот упадет в обморок. Мэри обняла Дебору и повернула ее спиной от кровавого зрелища.

— Он — он в нашем лесу, — шепнула Мэри. — Мы — слышали — крики. Посади ребенка на Долли с собой, брат, — сказала Мэри, — и отвези ее к нам. Я привезу миссис Эббот. Тебе надо взять ружье и несколько человек с собой.

Хорейс помог миссис Эббот сесть на лошадь с Мэри, поднял испуганную девочку на Долли, вскочил на нее сам, и, крепко держа Дебору одной рукой, поехал по возможности быстро к конюшне.

Менее, чем через час Хорейс, Джули и его отец, муж Ларней Джон развернулись по берегу ручья Денбар на земле Эбботов. Все были вооружены. У Хорейса был пистолет Джеймса Гульда, у Джули и Джона — кремневые ружья. Закон Джорджии запрещал неграм иметь огнестрельное оружие, но Джули и Джон были людьми надежными и хорошо знали и лес и болота, а это сейчас было необходимо.