Две дамы и римские ванны - Анна Викторовна Дашевская

– А вот тут мне сложнее сформулировать, – Полина облизнула губы. – История давней вражды семей Обелерио и Партечипацио правдива, я покопалась в источниках. И винодельня «Tenuta Storice del Falerno» действительно существует недалеко от Пестума. Правда, нигде не указывается фамилия владельца или владельцев…

– Это обычная практика, – пожал плечами Торнабуони. – Такие вещи не афишируются.

– Да ради бога! – отмахнулась Полина. – Тот, кто лежит связанным внизу, в холле, никак не может быть наследником знатной фамилии, привыкшим жить, не задумываясь о деньгах. Он вырос на фаст-фуде, а не на большой ферме, и вообще – он горожанин. Понимаете?

– Кажется, да, – ответил Торнабуони осторожно.

– А я понял, о чём говорил синьора, – сказал вдруг Руффо. – Думаю, молодой человек или бастард, причём непризнанный, или из боковой ветви семьи, не имеющей отношения ни к винодельне, ни к палаццо, ни к Венеции вообще.

– И тогда у меня вопрос, – подхватила Полина. – Настоящий наследник Обелерио вообще существует?

Торнабуони покачал головой.

– Синьора, мне кажется, вы придумали какую-то очень романтическую историю…

– Ничего и не романтическую! – воскликнула Полина раздражённо. – Самую что ни на есть практическую. Смотрите, вариантов-то всего два. Первый: настоящий Джакомо Обелерио в самом деле ехал, чтобы предъявить права на дом и деньги, но его перехватили и заменили на другого. Послушного. И я не поверю, что нынешний глава семьи предварительно не списался со всеми, с кем должен был – с главой дома Партечипацио, с канцелярией дожа, с какими-то ещё бюрократическими структурами. Списался, и ещё как, и обо всём договорился! А вот то, что нам рассказал наш найдёныш – это как раз романтические сладкие слюни, рассчитанные на дамочек.

– Это легко проверить, – пожал плечами Торнабуони, вытаскивая коммуникатор. – Вы позволите?

Спустя четыре коротких разговора он отложил аппарат.

– Канцелярия дожа получила письмо от городской стражи Падуи…

– Да-да, гранд-майор Фаббри! – кивнула леди Камилла.

– Именно. Более никто из, как вы сказали, бюрократических структур не в курсе обратной рокировки названных семей.

– Значит, мы можем рассматривать второй вариант. В семье Обелерио обсуждалось возвращение к истокам, и данный молодой человек при этом обсуждении присутствовал. В этом случае всё последовавшее – его личная инициатива. Думаю, настоящий Джакомо ещё не полностью готов к принятию полной ответственности… Не знаю, ждёт третьего совершеннолетия, заканчивает обучение или ещё что-то, – прищурившись, Полина добавила со злостью. – И они должны быть похожи хотя бы фигурой, найдёныш и наследник. Потому что пиджаки от Манфреди нашему пленнику чуть великоваты!

– Это очень… интересные рассуждения, – проговорил Торнабуони медленно. – И вы можете не сомневаться, мы всё выясним и не оставим камня на камне, пока не докопаемся до истины!

Леди Камилла вздохнула.

– Будьте осторожнее, пожалуйста. Стоит начать переворачивать камни, и остановиться будет очень трудно. А у ваших венецианских старых семей… никогда не знаешь, что из-под камней выползет.

***

Когда все формальности были закончены, у Полины оставалось только одно желание: уползти в норку и накрыться одеялом. Можно с головой. Леди Камилла держалась стойко, но явно тоже очень и очень устала. Об этом говорили и синяки под глазами, и осунувшееся бледное лицо, и слегка замедленная речь.

Амулет, тот самый фиолетовый кристалл в медной оправе, который применил лже-Обелерио, Джан-Марко забрал, осмотрел внимательно и покачал головой.

– Делал, судя по всему, артефактор-самоучка, не поставлена защита в критических точках, после использования амулет разряжается часов на восемь. Да и плетение оправы нужно было делать иначе, в таком виде у любого, подвергшегося воздействию, должна появиться сильная головная боль.

– Ах, так вот почему у меня голова раскалывается! – воскликнула Полина. – Ну надо же, какая скотина этот фальшивый Обелерио! А вы не можете что-нибудь сделать с этой головной болью, синьор Торнабуони?

– Да у меня с лечебной-то магией не очень… – смущённо ответил Джан-Марко. – Я же боевик, раны лечить могу, а мигрень или насморк – увы.

– Насморк магически никто вылечить не может, – заметила леди Камилла. – Будем надеяться, маг-медик в отеле ещё будет на месте…

– Позвольте, я попробую, синьора, – вмешался в разговор глава семьи Руффо.

Его ладони были твёрдыми, с бугорками вовсе уж каменных мозолей, заработанным многими годами с веслом. Эти ладони на висках показались Полине успокаивающими, словно треклятая головная боль испугалась их и спряталась. Не ушла совсем, но скрылась куда-то в затылок, свернулась там в комок и затихла.

– Ну как, немного лучше? Не то, чтобы я был целителем, увы, нет. Но кое-какая доля магии жизни у меня есть, – сказал синьор Руффо довольным голосом. – Однако я рекомендовал бы вам, синьора, поесть поплотнее, выпить бокал красного вина и рано лечь. И непременно вымойте голову самой горячей водой, какую сможете вынести!

– Спасибо, синьор Руффо, – улыбнулась Полина.

Торнабуони посмотрел на леди Камиллу.

– Экселенца, вы позволите, я приеду к вам в отель завтра? Или послезавтра? Очень хочется кое-что обсудить!

– Я даже примерно предполагаю, что именно, – вздохнула Камилла. – Конечно, на завтра я планировала исключительно dolce far niente на весь день, и по-моему, госпожа Разумова меня в этом поддерживает, – Полина истово закивала. – Но… что с вами поделаешь? Приезжайте. Завтра. Потому что я даже не возьмусь предполагать, что произойдёт послезавтра, но определённо что-то да произойдёт!

ГЛАВА 16,

в которой решительно ничего не происходит

Возможно, дамы за важными делами и забыли о Карле Оттоленги, великом оперном басе и неплохом человеке, но автор этих строк обязан помнить обо всех персонажах, проходящих по переплетающимся дорогам жизни.

Заключив наступательный и оборонительный союз с монсиньором Гвискарди, Карл вовсе не отправился к твёрдым рукам массажистов, ингаляторам с термальной водой, тёплому бассейну и удобному шезлонгу возле него. Он поручил Майлзу Вернеру добыть сведения о семействе Корнаро, в первую очередь – о Лючиано, втором владельце театра «Ла Фениче». Конечно, монсиньор его снабдил папочкой с подборкой документов, как без этого, но… если собираешься приобрести проблему, её надо рассмотреть с разных сторон.

Майлз оказался, как и всегда, чрезвычайно эффективен. Он добыл всего лишь краткую справку о Лючиано Корнаро и его, так сказать, творческом пути, но из этой краткой справки Карл почерпнул не меньше, чем из нескольких десятков документов, переданных ему Гвискарди.

Итак, Лючиано был отщепенцем даже для рода Корнаро, не отличающегося хорошей репутацией. То, что в юности можно было считать глупыми подростковыми проделками, вроде непристойной надписи, магически возникающей на парадной двери одного из палаццо, как только глава семейства выходил из дома… Ну да, этот самый глава категорически запретил своей внучке даже разговаривать с Лючиано, не то, чтобы встречаться!