Две дамы и римские ванны - Анна Викторовна Дашевская

Официальная приёмная архиепископа находилась всё в том же самом Ка’Тре Фонтани, где и личные апартаменты, но с другим входом, не с узенького канала делла Нонна, а с довольно широкого рио дель Пьомбо. Пять ступеней вели от деревянного причала к парадным высоким дверям, возле которых застыли мраморные львы; правый придерживал лапой щит с гербом семьи Гвискарди, знакомой уже нам лисьей головой, левый попирал змею. Присмотревшись, Оттоленги разглядел у змеи небольшие крылышки и окончательно убедился, что с монсиньором из этого достославного семейства нужно держать ухо востро и после рукопожатия на всякий случай пересчитать пальцы.

Судя по всему, его и в самом деле ждали.

Не прошло и пяти минут с момента, когда нос гондолы мягко стукнул о доски причала, а Карл уже входил в кабинет архиепископа, и монсиньор лично вышел ему навстречу из-за письменного стола.

– Кофе? Может быть, лёгкий полдник? – пальцы прелата цепко взяли Карла за локоть. – Прошу вас, давайте сядем вот сюда и побеседуем.

Диванчик манил пухлыми подушками, в которые можно было провалиться, словно в трясину. Карл бегло улыбнулся и сел на стул. Гвискарди устроился в кресле напротив и поинтересовался:

– Так что насчёт кофе?

– Благодарю, но – нет. Гондола сразу после обеда наводит на мысли о бренности всего сущего. Итак?..

Гвискарди достал из кармана своего фиолетового облачения небольшой пронзительно зелёный кристалл и сжал его; цвет кристалла изменился на красный.

– Амулет от подслушивания, – пояснил монсиньор. – Итак, дорогой друг, у меня интересные новости. И, как я слышал, у вас тоже были… приключения, не так ли?

– О да! – Карл улыбнулся. – Мы с друзьями прогуливались в том самом монастыре – дегустация вин, сами знаете! – и внезапно в винном погребе обнаружили труп. Представляете, какой ужас?

– Дамы, надо полагать, были шокированы?

– Дамы стали обсуждать, было ли это убийство или несчастный случай, а если убийство, то каким именно способом. Но тут интересно буквально всё!

– Да-да, прошу вас, продолжайте! – Гвискарди чуть наклонил голову, показывая, как интересуют его эти сведения.

– Во-первых, личность убитой. При знакомстве она представилась нам всем баронессой Клотильдой фон Эшенбах из Острейха. Позже выяснилось, что никакого отношения к этому семейству ни синьора, ни тот, кто представлялся её мужем, не имеют. Во-вторых, эта женщина скрывалась в дальних катакомбах под монастырём несколько дней. В-третьих, мы выяснили, что земля, на которой стоит монастырь, принадлежит семье Кандиано.

– Кандиано… – эхом повторил Гвискарди. – Давненько я не слышал этой фамилии.

– Новые времена приводят новых героев, – пожал плечами Оттоленги. – Сейчас дела семьи в свои руки взял Клаудио Кандиано, внук старого главы. Кстати, совсем скоро молодой человек женится на девице из семейства Корнаро, ну, этих-то вы знаете.

– О да!

– И последнее, монсиньор. Монастырь планировали довольно быстро разорить порчей вина, после чего Кандиано могли получить свои земли назад согласно договору шестисотлетней давности.

– Очень интересно… – еле слышно проговорил Гвискарди.

Он уставился куда-то в угол, губы его беззвучно шевелились, а пальцы перебирали чётки из чёрного обсидиана. Оттоленги открыл было рот, чтобы что-то спросить, потом захлопнул его и встал. Прошёлся по кабинету, посмотрел в окно на два сцепившихся при маневрировании грузовых катера. Слышно ничего не было, но даже по жестам он понял, куда именно посылает конкурента каждый из водителей.

Карл покосился на хозяина кабинета – нет, пока ничего не изменилось. Смотрит в пространство, перебирает чётки. Книжные полки, сплошь уставленные толстенными трудами теологов всех конфессий, нисколько великого певца не прельстили, так что он снова уселся на стул, прикрыл глаза и стал вспоминать одну из своих любимых арий. Как раз в тот момент, когда ему пришло в голову, что вот здесь бы было красиво и правильно пустить соло на трубе, его окликнул голос монсиньора архиепископа.

– Просыпайтесь, дорогой мой, не время спать, время действовать!

– Я не сплю, – Карл открыл глаза. – Не хотел мешать вашей молитве.

– Это разумно, синьоор Оттоленги, очень разумно. Скажите мне, вы знаете, кому принадлежит театр «Ла Фениче»?

Вопросу Оттоленги не удивился. Пообщавшись с монсиньором некоторое время, он привык к его несколько парадоксальному мышлению.

– Знаю, что там два владельца. Старая Джельтруда Ригетти, когда-то знаменитая исполнительница партий меццо-сопрано, и кто-то из венецианских семей. Кто-то неожиданный и мне не знакомый.

Гвискарди хмыкнул.

– Лючиано Корнаро.

– Корнаро? Что-то это семейство стало частенько всплывать на поверхность…

– Угу, – вид у монсиньора был чрезвычайно довольный. – Джельтруда умерла три месяца назад, и свою долю в «Ла Фениче» завещала суперинтенданту театра.

– Нынешнему?

– Нет, в том-то и дело. Суперинтенданту как таковому. Не Бруно Кавальери, а тому, кто исполняет эти обязанности.

– Хм… – Оттоленги задумался, потом медленно кивнул. – Это хорошо, я думаю.

– И мне так кажется. А ещё лучше было бы, если бы вторая доля тоже принадлежала не… кому попало, а человеку театра. Вам, например.

– Мне??

– Почему нет, дорогой мой синьор Оттоленги, почему нет? – архиепископ ухмылялся, словно напроказивший мальчишка. – Лично я считаю, что и монастырские земли должны принадлежать храму, а уж никак не частному лицу!

– То есть вы хотите…

– Оборвать усы Корнаро и Кандиано? Да! И поверьте мне, именно сейчас такой момент, когда старшие кланы не станут за них вступаться. Итак, вы со мной?

Оттоленги только руками развёл.

– А что мне остаётся?

ГЛАВА 15,

в которой происходят встречи, запланированные

и не очень

Что в Венеции плохо – так это сам город. Его ткань так причудливо соткана, что постороннему невозможно вне туристических троп найти искомое или попасть в нужное ему место, или хотя бы отыскать дом по имеющемуся адресу.

Что в Венеции хорошо – город, в первую очередь, особенно город вне туристических мест. Если вы вышли из заколдованного пятачка между Сан-Марко и мостом Риальто, то жизнь ваша станет, как минимум, интересной и насыщенной. Нужно только научиться в Венеции ориентироваться, что не так сложно, достаточно прожить в городе пару-тройку лет или бывать в нём так часто, как пожелает душа.

Есть и третий способ, самый сложный – заставить настоящего венецианца быть вам чем-нибудь всерьёз обязанным. Самый сложный он потому, что граждане этого странного, ни на что не похожего города очень не любят такого рода обязательств и всячески стараются избегать попадания в эту зависимость.

Нужно ли говорить, что леди Камилла выбрала именно третий способ врастания в Венецию?

Полине не было известно, что сделала её подруга для одного из нобилей, но он предоставил в их полное распоряжение гондолу, гондольера по имени