Повелитель камней. Роман о великом архитекторе Алексее Щусеве - Наталья Владимировна Романова-Сегень

караваем накормить свою будущую половинку. Тут же стояли черноокие маленькие мальчик с девочкой. Это они месили тесто для каравая, а перед этим просеивали муку, находя в муке монетки – плату за свой труд. Ни Маша, ни Алексей не скупились, кормя друг друга.

– Оставь мне немного места на бабэ албэ, – смеялся жених, имея в виду запеканку из домашней лапши и изюма, именуемую «бабэ албэ» – «белая бабка».

– А мне на бабэ нягрэ, – парировала невеста. «Бабка черная» представляла собой пирог из муки, яиц и растительного масла без какао, но темно-коричневого цвета.

После стали угощать свадебным караваем холостых гостей, щедро одаривая каждого. И все собравшиеся видели, что новоиспеченные Щусевы делились не только испеченным тестом, но и своими счастьем и радостью.

– Хорошо будут жить, дружно и весело. Вот помяните меня, это будет очень добротный брак, – сказала старая соседка, внимательно наблюдая за молодоженами. – Радушный, – добавила она.

Угощение было знатным. Конечно, это не осеннее застолье, когда преизбыток всего, но и сейчас стол ломился от изобилия яств. Традиционная мамалыга, протертая фасоль, антрекоты и зразы, холодец, пастрама из говядины, зельц, он же сальтисон, мясные рулеты, маленькие мясные колбаски мититеи, салаты, баклажанная икра, печеные перцы, корзиночки с творогом и чесноком, фаршированные рыба и курица, супы чорба и зама, голубцы, котлеты, жаркое, печеночные котлеты чигири. На плоских блюдах выносили плацинды из слоеного теста с разными начинками – брынзой с зеленью, яйцом с зеленью, сладким творогом с изюмом; калачи, жареные лепешки, вертуты с овечьей брынзой и тыквой. А какое разнообразие печений, тортов! Вареные сливы, начиненные орехами, печеные яблоки и многое, многое другое, невероятно вкусное.

Но, даже наевшись до отвала, когда заводились зажигательные хороводы, никто не мог усидеть на месте, сразу пускались в пляс. Традиционный и любимый жок – когда все сначала выстраиваются в большой общий круг, а из него перестраиваются в маленькие круги и двигаются под быструю музыку, да еще с ускорением темпа, навстречу друг другу в центр круга и обратно, образуя различные переплетения. Многие гости на свадьбу надели русские и молдавские национальные костюмы, что придавало задор и яркость хороводу. Плясали и булгаряску, не менее увлекательный танец, чем жок.

Между танцами садились за стол, отдышаться, испить вина, отведать блюд, но главное – славить молодых, провозглашать здравицу! И, конечно, свадьба не обошлась без песен. Задушевных или веселых на русском, молдавском и украинском. Алексей пел хорошо, вдумчиво.

– Умеючи, – сказали гости.

А ему и хотелось петь, глядя на свою красавицу жену, которая стала еще и еще прекраснее. И дождалась его, ни на чьи ухаживания не поддалась.

Медовый месяц Щусевы провели в Долине Чар в доме брата Марии Михаила, построенном Алексеем Викторовичем. Оттуда и отправился в августе в творческую поездку за границу от Академии художеств золотой медалист Щусев со своей милой женой.

Сначала прибыли в императорскую золотую Вену, где все дышало грациозным величием и всюду звучали вальсы Штрауса, но попасть на концерты самого маэстро не представилось возможности – король вальса болел и больше не дирижировал.

Из Вены перебрались в Триест – город, гармонично сосуществующий и с древнеримским наследием, и с дворцами восемнадцатого века, характерными для правления габсбургской династии.

Из Триеста по воде прибыли в Венецию.

Венеция… Город – чудо. Город – сказка. Город – тайна. Город влюбленных и романтиков. Сколько не листай журналы с иллюстрациями, нужно побывать здесь, чтобы по-настоящему узнать Венецию.

Под Кампанилой – колокольней храма Святого Марка – Алексей ходил, запрокинув голову так долго, что голова закружилась и он упал на одно колено. Еще больше заворожила его Торре делль Оролоджо – Часовая башня в северной части площади Сан-Марко. Щусев постоянно приходил к ней и подолгу стоял, врисовывая ее себе в память. А потом принялся жадно писать акварелью все местные красоты. Ему было хорошо! Он упивался путешествием, всего себя отдавая работе. Благо жена досталась хозяйственная – все бытовые вопросы решала сама, предоставив мужу полную свободу для творчества.

– Маня, я в первую очередь заложник твоей красоты, – сказал Алексей, целуя жену, когда они катались на гондоле по каналам. – Но и Венеции тоже.

– А я, представь себе, милый Алеша, – отвечала любимая жена с иронией в голосе, – ну нисколько не ревную.

Они терялись в драматичных улочках города и только радовались этому. Любовались архитектурой, заглядывали в соборы, где, к их восторгу, можно было встретить творения Тициана, Тинторетто, Веронезе, а иногда сразу всех троих вместе.

Однажды, в очередной раз плывя в гондоле, недовольный тем, как гондольер без души исполняет песни, Алексей Викторович сам запел, да так, что всюду улыбались и хлопали в ладоши – на набережных и в других гондолах.

– Месяц на небе, звезды сияют, тихо по морю лодка плывет. В лодке красавица песнь напевает, а парень слушает – на сердце мед.

И больше не давал никому вокруг петь, сам пел великолепно:

– Ничь яка, Господи, ясна та зоряна, видно, хочь голки сбирай. Выйди, коханая, працею зморена, хочь на хвылыночку в гай.

Или по-молдавски:

– Ма омоара мама де ну ма-нсоара, айчь ла тара…

Или на самом итальянском:

– Che bella cosa è 'na jurnata 'e sole. ‘N’aria serena doppo ‘na tempesta…

Но тут венецианцы возмущались: песня варварская, неаполитанская, ей не место в благородной Венеции! А наши молодожены впервые узнавали о том, что здесь, на севере Италии, небезопасно использовать в речи южные диалекты.

Из Венеции отправились на запад – Падуя, Виченца, Верона. Затем свернули на юг. Флоренция произвела на Щусева почти такое же сильное впечатление, как Венеция. Казалось бы, совершенно разные города, а оба покорили начинающего архитектора.

А вот Марии Викентьевне Флоренция совсем не понравилась:

– Венеция – да, понимаю. Яркий, солнечный, радостный город. А Флоренция? На каждом шагу тут убивали за власть. Мрак. Стоит только почитать Макиавеллиеву «Историю Флоренции». Так и кажется, будто свернешь за угол, а там тебя уже подстерегают и прирежут.

Алексей только снисходительно улыбался, окунаясь в завораживающую атмосферу великого города. Здесь творили Джотто, Леонардо да Винчи, Брунеллески, Микеланджело, Боттичелли, Мазаччо, Гиберти, Филиппо Липпи, Донателло, Вероккьо, Гирландайо, Фра Анджелико, Андреа делла Роббиа. Дух замирал от осознания того, что они жили здесь, ходили по улицам.… Кружилась голова от концентрации красоты в одном городе.

– Алешенька, ты, кажется, болен, – улыбаясь, говорила Маша. – У тебя наблюдается синдром Стендаля.

Об особых состояниях – панических атаках, потере сознания и прочих сильных ощущениях писал Стендаль в книге «Неаполь и Флоренция: Путешествие из Милана в Реджио». И эту книгу они