Сосед - Татьяна Александровна Шумкова

отбросил в сторону. А вчерашнее благодушие легко объяснялось. Он явно рассчитывал на быструю поимку беглянки, ан нет. Шубину пришлось утереться. И он конечно заметил чуть заметную насмешку в глазах Никиты. И она ему явно не понравилась. На самом деле, не стоило Никите дразнить и без того разъяренного зверя. Подойдя ближе и сжав кулак, Шубин без всяких предисловий нанес удар, вложив в него всю свою злость. Никита отлетел, оказавшись на полу. Его тут же подхватили и снова поставили на ноги. Похоже, зря он приписал вчера Шубину несуществующее благородство.

- Давай, выкладывай, пока я из тебя котлету не сделал, - нетерпеливо произнес Шубин.

- Да пошел ты, - ответил Никита, сплевывая кровь, и тут же получил следующий удар, уже в живот. Да уж, бил Шубин профессионально. Никита снова пристроился на полу, глотая ртом воздух. Но мордовороты не собирались отпускать его и он вновь оказался на ногах.

- Послушай, я все знаю, как вы там в больнице по углам шептались, как ты снял крупную сумму… Так что не тяни. Иначе, еще немного и некому будет деток спасать, - проговорил Шубин почти благодушно. – Тебе самому помощь понадобится, но я не уверен, что она не опоздает.

Никита молчал. Интуиция ему подсказывала, что силы еще понадобятся. Геройствовать на публику желания не было. Шубин правильно расценил его молчание.

- Ну что ж, я хотел как лучше, - будто действительно сожалея, проговорил он.

Он дал знак и в комнату впустили мужчину, довольно серьезного на вид. Между тем, Никиту усадили на топчан, стоящий тут же в подвале.

- Приступайте, - отдал команду Шубин. Когда вновь прибывший мужчина достал ампулу и шприц, Никита без труда догадался, через что ему предстоит пройти.

- Я сожалею, - произнес Шубин уже у двери.

- Интересно, а Ильин тоже сожалел, когда также пытал твою жену? – чуть повысил голос Никита, пока в это время ему закатывали рукав и делали укол. Но он не сопротивлялся, понимая, что это сейчас ничего не даст. Он увидел наручники у одного из амбалов, поэтому совсем не хотелось быть ими прикованным. Шубин резко остановился и посмотрел на него.

- Моя жена во всем призналась.

- Это он сам тебе сказал? А ты знаешь, что сначала она держалась и все тебя выгораживала, потому что твой начбез постарался ее убедить, что она именно так должна была себя вести, чтобы ребенка отпустили. Но потом не выдержала и призналась Ильину, что ни в чем не виновата.

- Так ты поэтому ей помогал? Поверил в эту жалостливую историю? Так мы сейчас послушаем твою историю и сравним, - зло бросил он и без дальнейших колебаний вышел.

Через некоторое время в кабинет, где сидел Шубин с бутылкой виски, зашел тот самый мужчина, что делал укол Никите.

- Ну… ? - нетерпеливо и грозно бросил Шубин.

Тот только головой поводил в стороны.

- Ничего. Только все твердит про какую-то операцию, что не хотел… В общем, ерунда какая-то.

- Ну так, заставьте его говорить.

- Нет, все, сердце больше не выдержит, - уверенно сказал мужчина.

- Черт, - Шубин опрокинул в себя очередную стопку. – Ладно, все, сворачивайтесь. – А когда мужчина вышел, положил голову на руки, которые лежали на столе. Он прекрасно понимал, что перешел черту, но остановиться уже не мог…

Прийти в себя удалось только дней через десять. Спасибо другу из частной клиники, где Никита все это время и провалялся. Но зато вышел, почти, как новенький. Однако, физически то он восстановился, но вот морально, стало только хуже. Он себе места не находил, все время думая об Алене. Как она, что с ней. А вдруг Шубин все-таки нашел ее. В голове поселилась куча вопросов и ни одного ответа. Вернувшись домой, пришлось потрудиться, навести порядок. Люди Шубина перевернули все вверх дном, вероятно, ища хоть какие-то зацепки. Но в душе порядка не было. Даже работа не помогала. С одной стороны, Никита очень хотел, чтобы Алена позвонила. Хотел убедиться, что с ней и с ребенком все в порядке, а с другой, боялся этого, справедливо полагая, что его телефоны прослушиваются. Да и наверняка за ним следят.

Через неделю беспокойство уже просто зашкаливало, и он сделал, как сам считал, абсолютную глупость, позвонил вечером Шубину. Перед тем, как отпустить, его снабдили телефонами, чтобы сразу позвонил, когда Алена объявится. Неужели и вправду Шубин рассчитывал, что Никита доложит ему. Вряд ли…

- Да, - грубый ответ резанул слух. Никиту конечно это не напугало, но он все же замешкался, не зная толком что сказать и спросить. Но Шубин его опередил:

– А, это ты докторишка, решил покаяться?

- Я хотел поговорить.

- Интересно, о чем?

- Я понимаю, рано или поздно ты ее найдешь, - озвучил он свои страхи. Скрывать не имело смысла. У него абсолютно не было цели держаться перед Шубиным каким-то киношным мачо. Никиту беспокоило, что будет с Аленой.

- Не сомневайся даже. Только твое какое дело? Если только не хочешь сказать, где она прячется?

Никита проигнорировал его вопрос.

- Я прошу только об одном, подумай хорошенько, прежде, чем совершить непоправимое. Алена ни в чем перед тобой не виновата. Я уверен в этом и… – Он еще что-то собирался сказать, но Шубин ему не дал этого сделать:

- Пошел к черту, - бросил он зло и отключился.

Конечно, можно было предположить, что этим все закончится, но, по крайней мере, Никита понял, что Алену не нашли и это не могло не радовать.

А еще примерно через неделю, поздним субботним вечером, он сделал еще большую глупость. Оказался возле ворот роскошного особняка Шубина. Если бы Никиту спросили, а зачем собственно добровольно рисковать головой и самолично лезть в логово зверя, он бы вряд ли ответил. Наверное, все по той же причине, непроходимой собственной глупости…

Ему долго не открывали, вероятно гадая, что ему здесь понадобилось, но потом все же открыли и даже впустили, причем без лишних слов и, не требуя при этом никаких объяснений столь позднему визиту. А когда Никита оказался в гостиной, то сразу понял причину столь долгой заминки. Шубин был сильно пьян и, по всей видимости, планы были грандиозные. В том смысле, что останавливаться накачивать себя алкоголем не собирался. Он внимательно посмотрел на стоящего перед ним Никиту, будто что-то обдумывая, а потом махнул рукой, как