Сосед - Татьяна Александровна Шумкова

в уголках глаз появились морщинки, которых она раньше не видела. Видно изматывает его работа до предела.

Чуть отстранившись, Алена разглядывала его лицо, а он откровенно воспользовался тем, что она так близко и не выпускал ее из объятий.

- Ты такой замученный, - произнесла она, жалея его. А у Никиты действительно были темные круги под глазами. Он и не должен был оперировать Максима, потому что до этого уже простоял на ногах больше пяти часов. Но не сделать самому операцию ее сыну, конечно, не мог.

- Ничего, пустяки. А вот ты на ногах не стоишь. Так что пошли, устрою тебя по высшему разряду. – Алена совсем не возражала. Сил уже совсем не было. Он явно нехотя отпустил ее из своих рук, и они направились к двери. А когда ехали в лифте, совсем неохотно и с заминкой Никита произнес:

- Там правда твой муж бурную деятельность развел и охраны нагнал.

Алена только голову опустила.

- Ты мне ничего не хочешь сказать?

- Нет, - помотала она головой.

- Ясно, - прозвучало недовольно, но она ничего с этим поделать не могла. Шубин похоже совсем потерял контроль над собой, поэтому Алена понимала, что ей надо быть осторожной и не дай бог не подставить Никиту. Она сама была для Александра сильнейшим раздражителем, как красная тряпка для быка, а вмешай сюда Никиту и все станет еще более непредсказуемым. Хотя, куда уже больше…

Возле палаты действительно сидели два охранника, а когда они зашли внутрь, около кровати, где лежал Максим, сидел Шубин. Он только слегка голову повернул в их сторону. Никита убедился, что с Максимом все в порядке и отправился на выход, где остановился только на минуту.

- Он будет спать до утра, так что вы тоже спокойно отдыхайте. Медсестра и я будем все время заходить. – И вышел, аккуратно прикрыв дверь.

Алена постояла немного возле кровати, а потом, поцеловав сына, пошла и сама легла на соседнюю кровать. Ей просто необходимо выспаться, чтобы в полную силу ухаживать за Максимом. Шубин только молча проводил ее взглядом, но ничего не сказал, а уж у нее и подавно никакого желания с ним разговаривать не было после всего произошедшего сегодня. Едва прислонившись к подушке и закрыв глаза, Алена словно в бездну провалилась и рука, которая вдруг стала сильно болеть или она, наконец, почувствовала эту боль, ей не помешала.

Утром, когда Максим проснулся, Шубин еще какое-то время побыл с ним, а потом, убедившись, что с сыном все в порядке, уехал. И только тогда Алена вздохнула свободно. Сон придал ей силы, и она чувствовала себя очень хорошо. К тому же Никита был всегда рядом. И это придавало дополнительную уверенность. Ему, по-видимому, также удалось поспать, так как выглядел достаточно хорошо и улыбался уже не так вымученно. Как же хотелось подольше поговорить с ним, узнать о его жизни за то время, пока не виделись. Самой многое рассказать ему. Но это было невозможно. Кругом была охрана, и Алена не хотела, чтобы Шубину доложили, что она слишком много времени общается с доктором его сына. И так все было слишком зыбко.

Несколько дней прошли спокойно. Шубин конечно навещал сына, они даже что-то обсуждали с Аленой, правда это касалось только Максима и его состояния. А еще, она что-то такое увидела в глазах Шубина за эти дни, что ей совсем не понравилось. Как будто он принял какое-то решение для себя, и это решение касалось Алены. Поняла она это и потому, что вел он себя достаточно отстраненно, будто отгородился от нее невидимой стеной безразличия. А ей стало не по себе. Лучше бы он был груб и не сдержан с ней. Пусть бы даже накричал. Оказалось, что ненависть в его глазах и презрение, это не самое страшное. Холодный, непроницаемый, ничего не выражающий взгляд, наводил на очень неприятные догадки. А его почти всегда теперь бесцветный голос нагонял какую-то вселенскую тоску. Алена боялась и оказалось не зря.

Примерно к концу пятого дня их пребывания в больнице, когда уложили Максима спать, Шубин вызвал ее на разговор.

Они стояли на улице, на крыльце, облокотившись на перила. Шубин курил, Алена же отказалась от сигареты. Александр явно тянул с разговором, а ей хотелось, чтобы его вовсе не было. Ничего хорошего она от него не ждала. И наконец он заговорил. Голос звучал глухо и отрешенно.

- Ты уже наверное сама поняла, что из этой затеи с твоим проживанием в доме, ничего не вышло. Мне казалось, после твоего признания все будет по-другому. Не знаю даже, на что я надеялся. Вроде как ты покаешься, а я тебя возможно смогу простить. Но вышло наоборот. Стало только хуже. – Он повернул несколько раз головой. – Не могу я тебя простить. – Слова давались с трудом, а последнюю фразу произнес с таким напряжением и практически сквозь зубы.

А потом откровенно признался, глядя прямо перед собой:

- Однажды, просто пришибу.

Ненадолго замолчав, Александр продолжил:

- Но как бы я тебя не ненавидел, ты все же, какая никакая, а мать моего ребенка. Так что после того как Максим поправится, ты должна будешь просто собрать вещи и уехать.

Вот так лаконично, коротко и сразу в цель. Это было прямое попадание. Выстрел в упор. Бескомпромиссный, не дающий никакой надежды. Как он там сказал, пришибет ее. А сейчас он что сделал? Разве не убил Алену? Ее будто парализовало. Вряд ли смогла бы сейчас и шагу сделать. Руки затряслись и стало так холодно, будто она зимой босиком и раздетая на снегу стояла. К горлу подступил ком, мешающий говорить. Она даже заплакать была не в состоянии. Алена явственно почувствовала, как к ней в душу будто холодная змея заползла. На улице дул всего лишь легкий ветерок, а ей казалось, что пронизывающий ветер и пальто не спасало…

Шубин же воспользовался ее состоянием. Сделав последнюю затяжку, выбросил сигарету, а затем сел в машину и тут же уехал. Алена стояла какое-то время не в силах пошевелиться. Остатки сил, которые позволяли хоть как то держаться, рухнули в одночасье. Она только и смогла закрыть лицо руками и замереть в беззвучном крике. У каждого в жизни есть свой предел. Похоже, ее уже наступил. В таком состоянии ее и застал Никита, который ненадолго уезжал домой, чтобы принять душ и переодеться.

Поднявшись на крыльцо и увидев Алену, он сразу понял, что-то не