Проклятие Айсмора - Ольга Зима

вы без меня так часто меж собой произносите. Хватит угря за хвост тянуть — быстро все встали и пошли за мной!

Враз будто потемнело кругом. На миг Гаррику почудилось: прибьют сейчас и концы в воду! Но тут из оглушительной и страшной тишины донеслось привычное, как после слов самого Бэрра:

— Ну, это… Так бы сразу и сказал…

И не успел Гаррик перевести дух, как из угла, от того, кто был самым сытым и ленивым, послышалось:

— А вот выкуси! А пусть докажет, что это точно Бэрров приказ! А то ма-а-ало ли как оно!

Гаррик, не убирая правой руки со стола и костей, полез свободной за пазуху и бухнул значок на стол.

Стражники приуныли окончательно. Кто-то предположил в последней надежде:

— А может, украл значок-то, поди?

Из темноты у дальней стены вздохнули обреченно:

— У Бэрра украдешь чего, как же.

— Пошли, мужики, — произнес дежурный, не сводя взгляда с рук Гаррика, под которыми таились брошенные им кости. — Себе дороже будет.

И сразу затопали ноги, зашумели голоса, загремели надеваемые доспехи. Кто-то волоком протащил копье. «Сытый» вытер руки о рубаху на груди.

— Быстро встали и сделали, как говорит господин Гаррик, — ядовито проворчал он.

Гаррик с изумлением наблюдал, как собирается сменная дюжина. Она, если снаружи достаточно патрулей, и на порог караулки не выходила, хоть на том пороге винира начали грабить. Особенно, если бы начали грабить винира, но сейчас о хорошем думать было некогда. А вот опешить от себя самого, от собственной смелости, взявшейся не иначе как от того же страха перед тем же Бэрром, и прикинуть коротенько — видать, власть как болезнь, передается от человека к человеку — это Гаррик успел.

Стражники, почесываясь, ворча и переругиваясь: «Так кто же выиграл в последний раз?» — «Рябой, что ли?» — «Да нет, он мухлевал опять!» — «Куда, хвоща всем в матрасы, подевалась рыбина копченая, одна оставалась, не сама же со стола уплыла?», задавая друг другу прочие животрепещущие вопросы, обреченно размышляя: «Хороший рыбак в такую погоду живца в воду не выбросит…», кое-как пересчитались и выстроились в линию.

— Эй, малец! Бляху не забудь, — хохотнул дежурный, нахлобучивая остроконечный шлем на лысеющую голову. — Ты там что-то про патрули говорил. Их тоже не дыханием морской девы с постов придется снимать.

По пути к Северному кварталу, они и правда сдернули несколько патрулей, тыкая в нос Бэрровым значком. У поворота перед первым домом крайней линии Гаррику пришлось ждать долго, пока он пропускал мимо себя всех, кого вел. Стражники шли цепочкой, а последняя улочка была по ширине только для одного человека.

Оказалось, что Гаррик привел без малого два с половиной десятка людей. Ему раньше и одним-то командовать не приходилось. Даже приглядку за госпожой Ингрид и осторожные «Дражайшая, вы туда не ходите, там доски гнилые» он не считал за указания. Потому, когда дежурный стражник махнул факелом, когда второй перехватил копье и покрепче уперся ногами в доски мостовой, ходившей под ним ходуном, когда раздалось громкое: «Как бы и впрямь полгорода не смыло в гости к дохлому сому при такой-то беде!» — Гаррик понял главное: что он успел, выполнил, привел, что он сделает все как надо; и обратно у него не будет пути.

Потому указал на первый же дом в линии и гаркнул:

— Хозяева на чердаках, а надо чтобы были снаружи! Вышибайте двери!

Глава 14

Буря, или Кто виноват

Эх, буря, это ничего,

Всего лишь крылья ночь простерла,

Удавкой слез сжимая горло,

Гоня от дома своего.

Гроза, ненастье и метель —

Не так страшны, как сердца холод,

Как из домов летящий сполох,

Как пламя на костре потерь!

Геройство — чей-то злобный ход,

А нам отыгрывать удачу!..

Над кем судьба из нас заплачет,

Ведя смертей печальный счет?

Северной части Айсмора всегда удивительно не везло. Споры о причинах горя-злосчастья велись годами, передаваясь из поколения в поколение, но каждый житель всегда был готов утверждать и доказывать, что этот край самый неудачливый и невезучий, можно сказать — проклятый, и в нем всегда происходит что-то особенно нехорошее.

На южной стороне селились зажиточные купцы и торговцы, нередко сами выбиравшиеся за товаром, посему в каждом доме имелась своя надежная охрана. Грабежи и кражи случались там редко. Западная часть выделялась именными причалами и дорогими харчевнями. С востока к городу вела длинная дорога от побережья, по ней все время кто-то приходил или уходил, и поэтому весь район был словно настороженным: тут то и дело сновали патрули, из-за приезжих строже следили за порядком, а недорогих забегаловок, гостиниц и съемного жилья имелось больше, чем частных домов. При входе к тому же старались поддерживать чистоту.

Что уж говорить про центр! Улицы здесь были шире, чем в других местах Айсмора, здания высились не в пример красивее — сам воздух казался более сухим, меньше испачканным вязким туманом. Горожане здесь обитали сплошь почтенные и вежливые, уважающие друг друга и всячески это уважение подчеркивающие. Даже сваи, установленные несколько столетий назад, были из драгоценной лиственницы, которая под воздействием воды становилась прочнее и обретала со временем твердость гранита. А под ратушей, гордо несущей золотой флюгер на золотом шарике, под самым ее фундаментом располагался одинокий островок, служивший опорой этому единственному в городе каменному зданию. Иными словами, в центре все было чинно и пристойно.

А Нижний Озерный или попросту — Нижний, располагался как раз с севера. Нищий район будто специально был отделен от всех прочих частей широченным каналом: в Нижнем была самая загаженная вода, самые невзрачные и покосившиеся дома, даже улочки его были узкими и кривыми, а редкие причалы — полуразрушенными. Тут постоянно бранились на всех и со всеми, ночами ни факелы, ни фонари не нарушали мрак, воров и бандитов имелось в достатке. Но и приютить здесь могли без лишних расспросов — делить краюшку хлеба из водорослей или уху из сорной рыбы проще, чем праздничный пирог на золотом подносе.

Само переселение сюда, а особенно — на северную окраину, даже временное по необходимости, подразумевало начало больших горестей.

Беды, причины которых не зависели от людей, тоже не проходили стороной и только подтверждали дурную славу этого места. Именно здесь засушливым летом вспыхивали пожары. Именно с севера приносило по осенним штормам высокие волны, что бились с особой злостью о ветхие стены, заливая неудачливые дома и утаскивая