Последняя ночь в Сьюдад-Трухильо - Анджей Выджинский

Я слышал вежливые ответы Этвуда: он изо всех сил старался продемонстрировать интерес к местным блюдам и обычаям. Наконец, не выдержав, он прервал эту комедию:

— Господин судья, вы принесли ответ на запрос посольства относительно гибели гражданина США летчика Джеральда Лестера Мерфи?

— Неужели вы приехали к нам специально для выяснения этого незначительного происшествия, не оказывающего ни малейшего влияния на отношения, связывающие правительство Доминиканской Республики с Вашингтоном? — воскликнул Тапурукуара. — Неужели Конгресс могущественного государства создал специальную комиссию во главе с таким выдающимся деятелем, как вы, мистер Этвуд, только для того, чтобы разыскать одну-единственную мелкую сошку, не заслуживающую внимания правительства США?

— Жизнь каждого гражданина США столь же заслуживает внимания правительства, как и важнейшие внутренние и международные проблемы, — сказал Этвуд, — Конгресс ждет от полиции и следственных органов Доминиканской Республики ответа, который разъяснит причины смерти нашего гражданина.

— Ну, дать такой ответ властям Республики не составит ни малейшего труда. Наша четко действующая полиция привлекла самых способных людей для выяснения этого пустякового дела, которое внесло немало осложнений в наши официальные отношения, и так, впрочем, не блестящие последнее время.

— Я совершенно с вами согласен, — ответил Этвуд, — и хочу вас заверить, что в интересах Конгресса и Организации американских государств как можно скорее выяснить, в чем дело.

— Мистер Этвуд, по сведениям официального государственного статистического управления в Соединенных Штатах, ежегодно совершается восемнадцать тысяч самоубийств. Не станете же вы убеждать скромного судью и представителей власти, которые предложили мне вести это щекотливое дело, что из восемнадцати тысяч самоубийств Госдепартамент заинтересовало именно это? Разве в случае других самоубийств, то есть остальных семнадцати тысяч девятьсот девяноста девяти, тоже создается комиссия? С горечью и сожалением должен отметить, что такой шаг мы расцениваем как попытку дальнейшего ухудшения отношений…

— Вы хотите сказать, что молодой, способный летчик, отличающийся великолепным здоровьем и прекрасным самочувствием, перед свадьбой и через несколько дней после того, как он предупредил мать о своем приезде, внезапно решил покончить жизнь самоубийством?

— И покончил, — твердо сказал Тапурукуара. — Но вы, мистер Этвуд, требуете от меня невозможного. Я не знаю, почему мистер Мерфи принял такое решение, не знаю, что толкнуло его на этот шаг. По поручению генерала Эспайата я сообщаю вам только факты, голые факты. Установление психологических причин превышает наши возможности, а также ваши обязанности в отношении представителей Государственного департамента.

— В таком случае мы, то есть посол, я и мой секретарь, хотим осмотреть тело самоубийцы и отдать необходимые распоряжения для отправки его останков в Штаты.

— Как бы мы хотели проделать все это за наш счет! Но увы, увы… — вздохнул судья. — По данным предварительного следствия, Мерфи в состоянии сильного опьянения и, очевидно, глубокой депрессии, которую вызывает у молодых людей злоупотребление алкоголем, направился по шоссе в сторону так называемой Бухты Акул и остановил свой автомобиль над самым обрывом. Мы можем немедленно туда поехать. По всей вероятности, если Государственный департамент не удовлетворяет версия самоубийства, он упал в бухту, высунувшись из открытой дверцы машины. В машине мы нашли бутылки от виски, его фуражку…

— И зеленые перчатки, — перебил его Этвуд, — Я знаю об этом. И я знаю также, кто и в котором часу ехал в автомобиле мистера Мерфи — белом «ягуаре». Я знаю что этот человек вернулся в Сьюдад-Трухильо на военном джипе, на котором перед тем ехали два офицера… Я знаю также…

Слушая ответ Этвуда, я представлял себе выражение лица Тапурукуары.

И на самом деле — как мне позже сказал Этвуд — эффект был потрясающим, хотя на морщинистой физиономии старика не дрогнул ни один мускул.

Через секунду я услышал немного охрипший голос Тапурукуары:

— Это действительно поразительно. Не могли бы ли вы назвать источник столь сенсационной информации?

— А не могли бы ли вы назвать имя баснописца, который выдумал эту фантастическую и, простите, анекдотическую историю о самоубийстве Мерфи и его беспричинной тоске по желудкам акул? — последовал вопрос Этвуда.

— Я всего лишь беспристрастный посредник, которому поручено передать вам слова генерала Эспайата, — ответил Тапурукуара. — Если не возражаете, я как можно точнее повторю ему все, что вы сказали.

— Прошу вас довести до сведения генерала, что, по всей вероятности, его неверно информировали. Мы же со своей стороны готовы счесть это странное недоразумение не имевшим места.

— Дело в том, что все, о чем я говорил — результат предварительного следствия. Возможно, кто-нибудь из полиции в своем рвении как можно лучше выполнить приказ генерала, поспешил и представил недостаточно тщательно проверенные факты…

Я тоже так думаю, господин судья, — сказал в ответ Этвуд, — И очень прошу вас представлять только тщательно проверенные факты.

Я услышал приглушенные ковром шаги: это Этвуд провожал Тапурукуару до двери. Передо мной стоял магнитофон, на котором был записан весь разговор. Сидящий рядом секретарь по фамилии Гордон выключил его.

Я не сомневался, что теперь они выдумают новую, не менее лживую версию. Я понимал, что нам никогда уже не скажут правды о смерти Мерфи и что мы должны установить эту правду сами.

Этвуд допускал, что Мерфи может быть жив. «Ведь иначе, — утверждал он, — им ничего не стоило бы показать нам его тело с якобы простреленным пулей самоубийцы виском. Сокрытие тела наводит на подозрение, и доминиканской полиции следовало бы с этим считаться».

Однако Этвуд не читал тех книжек и публикаций, которые дал мне когда-то сенатор Флинн. Этвуд не знал, как убивает доминиканская полиция и сколько находит в этом удовольствия. Уильям Крем писал о Трухильо, что его система правления «…основывается на превращении преступления в искусство… Трухильо обдумывает кровавые злодеяния и наслаждается ими с поистине флорентийской утонченностью». Его полиции настолько приелись убийства, что она старается совершать их как можно изощреннее, давая волю своему извращенному воображению.

Теперь нашей главной задачей было предупредить следующие маневры полиции и подготовить контрудар против новой вымышленной версии, которую она представит. В этом деле, кроме Этвуда, принимали участие еще несколько агентов разведки, которых я не знал: мне не сочли нужным их представить. Они также ничего не знали друг о друге — каждый был связан только еще с одним человеком. Руководителем группы был некто Ван Оппенс.

Я должен был действовать самостоятельно, не прибегая пока к помощи Моники Гонсалес. Бисли предупреждал меня, что воспользоваться этой связью следует только в крайнем случае, и лучше всего ни перед кем не открываться. Один только Этвуд знал мою истинную роль, но в его сдержанности я не сомневался.

Тем временем Бисли в Нью-Йорке с нетерпением ждал известий от Этвуда. Уинн через агентов в Майами передал ему все, что Мерфи успел рассказать Гарриэт относительно похищения Галиндеса. Не хватало самого важного: названия местности, из которой «феникс» вывез Галиндеса. Допросили обслуживающий персонал свыше десятка аэродромов, но никаких следов не нашлось.

Бисли знал, что разыскать этот аэродром — значит, Раскрыть и уничтожить нью-йоркских агентов доминиканской разведки, а также, как он предполагал, главную ветвь тайного «Союза Белой Розы», объединяющего агентов. Трухильо, Батисты и даже генерала Франко и финансируемого как находящимися у власти, так и свергнутыми диктаторами. Именно пистольерос из «Белой Розы», центр которой находится в Сьюдад-Трухильо, совершали убийства из-за угла и преследовали политических эмигрантов.

Бисли не сомневался, что появление на аэродроме санитарной машины, той самой санитарной машины, из которой вынесли на носилках прикрытого простыней человека — так Мерфи рассказывал Гарриэт — должно было привлечь внимание служащих любого маленького аэродрома, для которых подобная сцена, безусловно, была необычна. Может быть, кто-нибудь на аэродроме записал номер санитарной машины? Может, запомнили лица или в каком направлении она уехала?

Бисли считал, что Уинн не забудет об этом и с риском для жизни постарается восстановить неизвестный маршрут: станция метро Колумбус Сэркль — аэродром Икс. Этапы: Колумбийский университет — Колумбус Сэркль и Лантана — Сьюдад-Трухильо — уже были известны, причем этап аэродром Икс — Лантана для дела большого значения не имел. Необходимо было найти аэродром Икс; только оттуда, проследив за всеми событиями в обратном порядке, удастся вернуться на станцию метро; подобным образом от аварии «феникса» на аэродроме Дженерал Эндрьюс они вернулись в Линден. Может быть, неслучайная катастрофа с автомобилем Освальда Тена, о которой говорила Гарриэт, наведет на какой-нибудь след?