Ночь чужих туманов - Александр Александрович Тамоников

в любой момент готова захлопнуться. И он не знал, что ему делать дальше. Говорить ли об этом Химику, Историку и Философу? А если говорить, то какими словами? И как они себя поведут, если он им все скажет? Да, все они были сплоченной командой, но при этом каждый из них был сам за себя. Вряд ли тот же Химик или, скажем, Философ, или Историк пожелают прикрыть в случае надобности своей грудью его, Ботаника. Да и сам он стал бы это делать? Нет, не стал бы. Скорее, он прикрыл бы сам себя тем же Химиком, Историком или Философом. Да и они сделали бы то же самое. И сделают — если доведется. Допустим, если их настигнет погоня и им совсем некуда будет деваться. Тогда-то и вступит в действие закон, который называется «умри первым ты, а я после тебя». Да, все так и будет — на этот счет у Ботаника не было никаких иллюзий.

И все-таки надо бы поговорить. Надо решить, что делать дальше. Сам Ботаник решать такие вопросы не вправе. Да и бессмысленно, потому что и у Химика, и у Философа, и у Историка может быть на этот счет свое собственное мнение. Так и случилось, едва только Ботаник раскрыл рот.

— Знаю, что ты хочешь сказать! — с холодной усмешкой произнес Химик. — То же самое могу сказать тебе и я. И они, я так понимаю, тоже, — он указал на Историка и Философа. — Ты хочешь сказать, что нам хана, не так ли? Что нас загнали, как диких зверей, что мы до полусмерти устали, что нас через час или два повяжут, и потому у нас нет никаких шансов. И раз так, то и задание мы выполнить не можем. Я прав? — сам у себя спросил Химик, и сам же себе ответил: — Да, я прав, потому что я думаю точно так же. И они, — он еще раз указал на Историка и Философа, — думают то же самое. Все мы думаем одинаково, потому что все мы в одной лодке, и эта лодка идет ко дну.

— У нас есть шансы спастись, — сказал Ботаник. — Пока что никто нас не догнал. А если мы поднажмем, то и не догонит. Город совсем близко. Какие-нибудь три или четыре часа быстрой ходьбы. К ночи как раз и успеем. А в ночном городе пускай они нас поищут… Повторяю — пока никто нас не догнал. Поэтому поводов для паники я не вижу.

— Не догонят, так встретят, — скривился Химик. — Это называется клещи. Нас гонят по всем правилам. И те, кто нас гонит, отлично знают эти правила.

— Повторяю, — упрямо произнес Ботаник, — на данный момент никто нас не догнал. А может, и не догонит. Те, кто идет за нами следом, — тоже люди. Значит, и они устали.

— А может, они периодически меняются? — предположил Философ. — Вначале одна группа, ее сменяет другая, ту третья… С чего бы им устать при таком-то раскладе?

— А тогда почему они нас до сих пор не догнали? — задал резонный вопрос Историк. — Больше того — почему, зная наш маршрут, они не устроили на нас облаву?

— Где облава, там много людей, — сказал Химик. — А где много людей, там много смертей. Они ведь не знают, что мы без оружия. А вот если преследовать нас небольшой группой, то смертей можно избежать. Пятерых врагов убить труднее, чем если бы их было двадцать или пятьдесят. Особенно если нас догоняют умелые парни. А они, судя по всему, умелые. Да и потом, зачем им нас догонять посреди этого дикого леса, если в городе нас уже ждут? Если мы сами идем им в руки? Им только и остается, что направить нас в нужную сторону. Что они успешно и делают. А тут еще им в помощь аборигены со своими собаками…

— И что ты предлагаешь? — спросил Ботаник.

Он, конечно, знал, что скажет Химик, но ему хотелось услышать слова Химика. Потому что у Ботаника имелись ответные слова, и это были убедительные слова. Это были такие слова, против которых возразить было почти невозможно.

— А вот что я предлагаю, — сказал Химик. — Ни в какой город мы не пойдем. Это все равно что добровольно идти на виселицу. Парни, — он посмотрел на Историка и Философа, — у кого из вас есть желание добровольно сунуть голову в петлю? Я так и знал — ни у кого нет такого желания. И у меня его тоже нет. Может, такое желание есть у тебя? — он в упор взглянул на Ботаника. — Ну, так иди прямо в руки добрых парней из КГБ. Там тебя встретят радостными коммунистическими лозунгами. Это очень красивые лозунги. Громкие и бодрые.

— Ну а вы куда же? — спросил Ботаник.

— А мы кто куда, — ответил Химик. — В разные стороны, но только не в Нижнюю Туру. И пускай они поищут нас поодиночке. Ну а что? Документы у нас есть, здешние деньги тоже. Ничего, прорвемся.

— Мы здесь чужие. Чужие для всех, даже для здешних собак! На нас клеймо чужаков! Чужие — хоть с документами, хоть без документов! — жестко произнес Ботаник. — Или ты этого еще не понял? Много ли ты набегаешь с таким клеймом? В какую сторону ты побежишь? А через границу как ты будешь перебираться, если, конечно, ты до нее доберешься? Ты уверен, что тебя не подстрелит первый же советский пограничник? А пограничники в этой стране бдительные… И стрелять умеют не хуже тебя. Разве тебе об этом не говорили?

Ботаник замолчал — он пытался определить, какую реакцию вызовут его слова. Судя по всему, реакция была такая, на какую он и рассчитывал. И он продолжил свою речь.

— За выполнение задания нам обещали деньги. Большие деньги, разве не так? Но именно за выполнение, а не за беготню по лесам — да еще каждый в свою сторону. Более того, то задание, которое нам поручено, — это приказ. Что с нами сделают, если мы не выполним приказ?

— Не знаю! — буркнул Химик. — Я всегда выполнял приказы. Я выполнял приказы и получал за это деньги. Но…

— Погоди! — прервал его Ботаник. — Я еще не все сказал. У меня есть специальная инструкция. Вы о ней ничего не знаете, но она есть. Мне ее выдал Гудман перед тем, как мы отправились выполнять задание.

— Какая такая инструкция? — прищурился Химик. — Почему ты о ней знаешь, а мы не знаем?

— Потому что я — старший группы, — ответил Ботаник. — Твой непосредственный командир. Еще вопросы будут?

Ботаник постепенно