Ночь чужих туманов - Александр Александрович Тамоников

с плеч, скорым шагом устремились в том же самом направлении, куда недавно отправились четыре таинственные личности. Да, они умели ходить по тайге, потому что были здешними жителями, здесь они родились и выросли.

И вскоре они стали настигать беглецов. Первыми их почуяли собаки, а затем увидели и люди.

— Вот они! — указал один из мужчин. — Вон там, на полянке! А теперь вон там! Эй, вы! — крикнул он беглецам. — А остановитесь-ка! Куда это вы так спешите? Побеседуем…

Но беглецы, похоже, и не думали останавливаться. Наоборот, они ускорили шаг.

— Точно убегают! — сказал один из мужчин. — А ведь хороший человек убегать не станет!

— Может, пустить собак? — предложил другой мужчина. — Уж они-то их мигом догонят!

— Ты что, ополоумел? — спросил первый мужчина. — Каких собак? А вдруг они их растерзают? И что тогда? Мы ведь не знаем, что это за люди. Только догадываемся. А догадка — дело неверное…

— Тогда побежим следом за ними сами! — сказал второй мужчина. — Ничего, догоним! И побеседуем по душам. А там будет видно…

Они, конечно, догнали бы беглецов. Никто не умеет так быстро и ловко передвигаться по тайге, как коренной таежник. Да, догнали бы, не случись на пути беглецов болото. Недолго думая, беглецы сиганули в это болото и, отчаянно разгребая тину руками, устремились к другому его краю. Это болотце оказалось небольшим и неглубоким, и вскоре беглецы оказались на другом берегу. А трое мужчин и собаки, наоборот, остановились.

— Эх-ма! — произнес один из мужчин. — Упустили мы добычу! Ведь не полезешь же в болото! Потому что они-то уже на том берегу! И, стало быть, положение у них выгоднее нашего! Потопят они нас, чего доброго! Ведь у них есть пространство для маневра, а мы, посреди болота, ни туда и ни сюда.

— И стрелять в них не станешь, — добавил другой мужчина. — Не звери же они дикие, в конце концов! В людей стрелять не полагается, кем бы они ни были.

— Это точно! — согласился третий мужчина. — Ну что, пошли обратно?

Он свистнул собак, и они пошли обратно. И люди пошли, и собаки вслед за ними.

Ну а что же диверсанты? А они, тяжело дыша, наблюдали с другого берега за тремя мужчинами.

— Кажется, уходят, — сказал Философ. — Точно уходят — и люди, и собаки…

— Кто они? — спросил Историк. — Что им от нас было нужно?

— Познакомиться с нами хотели. — Химик ухмыльнулся. — Здесь все хотят с нами познакомиться. И люди, и собаки. И здешние болота также страстно желают заключить нас в свои объятия… Гостеприимный здесь край, ничего не скажешь! — И Химик со злостью сплюнул.

— Да уж… — Историк также невесело ухмыльнулся. — А ведь это еще не все желающие! Еще кто-то идет по нашему следу. Догоняет нас…

— А может, это они и были — те, кто догоняет? — предположил Философ.

— Ну да! — со злостью проговорил Химик. — Именно они и были! С охотничьими ружьями! Догнали нас и повернули назад! Так не бывает! Думается мне, что это какие-нибудь здешние обитатели. Аборигены в своем естественном виде.

— Что же, они за всеми гоняются по тайге? — усомнился Философ.

— Черт их знает! — пожал плечами Химик. — Может, и за всеми… Может, это у них такой обычай — гоняться с собаками и ружьями за каждым, кто появится в их владениях. Откуда нам знать их нравы? Нам об этом ничего не рассказывали! Здесь у нас пробел в образовании. Ну а ты что скажешь, командир?

Ботаник не принимал участия в дискуссии, он с невеселым видом молчал. Он, как никто другой, понимал, в чем тут дело. Кажется, он сам и его группа основательно вляпались, потому что с самого начала что-то пошло не так, как предполагалось. Не по плану пошло, вкривь и вкось.

Вот, скажем, как те, кто сейчас упорно их догоняет, догадались, в какую сторону они пошли? Ведь сторон много, а погоня из всех возможных выбрала именно северную сторону… Как такое могло быть? Получили необходимые сведения? Догадались? Могло быть и так, и этак. Догадались, логически вычислили их маршрут — это одно. А вот если у них были сведения — это совсем другое. Это гораздо серьезнее. Здесь возникает вопрос: от кого именно они могли получить такие сведения? Может, арестовали того агента в Нижней Туре, который должен был заранее припасти для них оружие и встретить их? Могло ли такое быть? Да, вполне. Второй вариант — сведения получены из каких-то других источников. Из каких, а вернее, от кого? Да только от того, кто отправлял их на это задание. Больше неоткуда, никаких иных вариантов не вырисовывалось.

Однако дело, по большому счету, было даже не в том, каким образом погоня напала на их след. Дело, похоже, было в том, что вряд ли им теперь удастся выполнить то задание, которое им поручили. Какое уж тут выполнение задания, когда за тобой гонятся и вот-вот тебя настигнут? Тут бы унести ноги, а не организовывать ядерные взрывы!

Да вот — гонятся… А может, не только гонятся, но и встречают? В конце концов, это классическая ситуация, и называется она «клещи». Сзади тебя догоняют, впереди встречают. И деваться тебе некуда. Разве только загодя свернуть в сторону. Тут уж порученного задания не выполнишь однозначно, да, в конце концов, и черт с ним, с заданием! Здесь главное — спасти свою шкуру.

Да, но в какую именно сторону можно свернуть? Где та сторона? Чем больше Ботаник об этом думал, тем меньше у него было уверенности, что такая сторона существует. Гипотетически да, а практически? А практически не было такой стороны. Потому что край, в который он и его группа попали, был нелогичным, непонятным, окаянным краем. Химик прав — здесь все было против них: и люди, и собаки, и природа… Здесь они для всех были чужими. Наверняка все те люди, с которыми они встречались, учуяли их, вычислили, а раз так — то и сообщили погоне о них все подробности. И теперь погоня не сомневается в том, что она идет по верному следу.

Да дело-то, в общем, даже и не в погоне как таковой. От любой погони можно оторваться — это Ботаник и его люди умеют. А вот как оторваться от всех встречных местных жителей? От собак? От болот? От черт знает еще чего, что водится в этих краях? Этому Ботаника не учили, да и нет на свете такой науки.

Страшно было Ботанику. Он чувствовал себя в западне и каким-то особым чутьем понимал, что эта западня