Великие научно-фантастические рассказы. 1939 год - Кэтрин Л. Мур

Никого поблизости не оказалось, и пришлось самому вправлять. А что?

– Гефест, – тихо ответил Макгеннон.

– Гефест? – переспросил корявый человек. – Греческий бог, да?

– Именно. Хромой кузнец богов.

– Хотите сказать, кто-то придумал его, глядя на меня? Вот так мысль! Жаль, ее уже никак не проверить.

Блу подался вперед и твердо произнес:

– Мистер Гаффни, ни один настоящий неандерталец не смог бы говорить так бегло и занятно, как вы. Об этом свидетельствуют слаборазвитые лобные доли головного мозга и крепление мышц языка.

Корявый человек вновь пожал плечами.

– Вы можете верить во что хотите. В моем племени я считался умником. Да и как ничему не научиться за пятьдесят тысяч лет.

Доктор Сэддлер просияла.

– Расскажите им о ваших зубах, Кларенс.

Корявый человек ухмыльнулся.

– Они искусственные, разумеется. Мои прослужили долго, но источились где-то в палеолите. Они выросли в третий раз и тоже источились. Так что пришлось изобретать суп.

Молчавший до этого Джеффкот воскликнул:

– Пришлось что?

– Изобретать суп. Чтобы выжить. Ну, знаете, плошка из коры и горячие камни. Через какое-то время десны затвердели, но все-таки не годились для пережевывания пищи. Наконец, через пару тысяч лет суп и каша мне осточертели. Появился металл, и я стал экспериментировать с искусственными зубами. Костяные зубы на медных пластинках. Получается, их я тоже изобрел. Я пытался продавать эту идею, но до тысяча семьсот пятидесятого она как-то не приживалась. Я тогда жил в Париже и даже имел маленький бизнес, пока не уехал.

Он достал из нагрудного кармана носовой платок, чтобы протереть лоб. Душок парфюма достиг Блу, и тот скривился.

– Ну-с, мистер Сверкающий Ястреб, – подпустил он шпильку, – а как вы находите наш век машин?

Корявый человек не обратил внимания на его тон.

– Неплохо. Много интересного случается. Главная беда – рубашки.

– Рубашки?

– Ага. Поди найди такую рубашку с воротником двадцать дюймов и рукавом двадцать девять. Приходится шить их на заказ. То же со шляпами и башмаками. Я ношу шляпы восьмого с половиной размера, а обувь – тринадцатого. – Он взглянул на часы. – Мне нужно возвращаться на Кони: работа.

Макгеннон подпрыгнул.

– Когда бы я мог снова увидеться с вами, мистер Гаффни? Я хотел спросить у вас еще столько всего!

– Я свободен по утрам, – ответил корявый человек. – По будням рабочие часы – с двух до полуночи с перерывом на обед. Правила профсоюза, все дела.

– У тех, кто занят в зрелищах, тоже есть профсоюз?

– А как же. Только его называют гильдией. Они, знаете ли, считают себя артистами. У артистов нет профсоюзов, у них есть гильдии. Но по сути это одно и то же.

Блу и Джеффкот наблюдали, как историк и корявый человек вместе не спеша бредут к подземке.

– Бедный старый Мак, – сказал Блу. – Всегда думал, что он с головой на плечах. Похоже, он проглотил эти бредни вместе с крючком и леской.

– Не знаю, что и думать. – Джеффкот нахмурился. – Есть в этой истории нечто странное.

– Только не говори мне, что и ты клюнул! – рявкнул Блу. – Жизнь длиной в пятьдесят тысяч лет? Пещерный человек с парфюмом? Святые угодники!

– Нет-нет, – сказал Джеффкот, – сколько угодно тысяч. Но по мне, это не паранойя или беспардонная ложь. А парфюм очень даже вписывается во все то, что он рассказывал.

– Каким образом?

– Телесный запах. Сэддлер говорила, что его не жалуют собаки. Его запах отличается от нашего. К нашему мы настолько привыкли, что заметим его, только если не будем мыться месяц. Но его запах мы бы заметили.

Блу засопел.

– Ты вот-вот ему поверишь. А ведь это только железы. Он и историю подогнал, чтобы подходила под его случай. Вся эта болтовня про то, что ему плевать, верим мы или нет, – блеф. Ладно, пошли перекусим. Да, а ты видел, как Сэддлер на него смотрела, когда говорила «Кларенс»? Как голодный волк. Интересно, что она собирается с ним делать, а?

Джеффкот помолчал.

– Могу предположить. И если он говорит правду, то во Второзаконии было кое-что на счет этого.

Великий хирург старался поддерживать образ великого хирурга, в помощь были пенсне и бородка клинышком. Он размахивал перед корявым человеком рентгеновским снимком, указывая на то и на это.

– Сперва займемся ногой, – говорил он. – В следующий четверг, да. Когда вы после этого восстановитесь, сможем заняться плечом. На все нужно время, сами понимаете.

Корявый человек вышел из здания маленькой частной клиники. Макгеннон ждал его в своей машине. Корявый человек рассказал о предварительном расписании операции и сообщил, что собирается бросить работу.

– Эти две операции – самое важное, – сказал он. – Хочу однажды попробовать себя в профессиональной борьбе, но не смогу, если не исправлю плечо, чтобы поднимать левую руку над головой.

– Как вы ее повредили? – спросил МакГеннон.

Корявый человек прикрыл глаза, вспоминая.

– Дайте-ка подумать. Я часто что-то путаю. Немудрено, прожив пятьдесят тысяч лет. Можете, наверное, представить. Это произошло в сорок втором году до нашей эры, я тогда жил с битуригами в Галлии. Цезарь осадил Верцингеторига – или Верцингеторикса по-вашему – в Алезии, и племена собрали ополчение, чтобы идти на выручку, под командованием Кассивеллауна.

– Кассивеллауна?

Корявый человек хохотнул.

– То есть Веркассивелауна. Кассивеллаун – это бритт, правильно? Вечно путаю этих двоих. Как бы там ни было, меня призвали. Ну, говоря вашим языком. Я не хотел идти. Это была не моя война. Но они хотели, чтобы я пошел, потому что я мог натянуть лук в два раза тяжелее обыкновенного.

Когда началась последняя атака на кольцевые укрепления Цезаря, меня послали вперед с другими лучниками, чтобы прикрыть пехоту. Это согласно плану. На самом деле такого бардака я в жизни не видывал. И прежде чем выпустить хоть одну стрелу, я провалился в крытую яму римлян. Не упал на острые колья, но налетел на них и сломал плечо. Помощи ждать не приходилось, галлы были слишком заняты, чтобы заниматься ранеными, – улепетывали от германских всадников Цезаря.

Автор книги «Бог, человек и Вселенная» смотрел вслед своему пациенту.

– Что думаете о нем? – спросил он у своего главного ассистента.

– Думаю вот что, – ответил ассистент. – Я досконально изучил его рентген. Это не человеческий скелет. Невозможно вынести столько переломов, сколько было у него.

– Хм-хм, – промычал Данбар. – Значит, не человеческий, да? Хм-хм. То есть случись с ним что-нибудь…

– Есть Общество по защите животных.

– Не стоит о них волноваться. Хм…

Теряешь хватку, думал он, ни одной весомой статьи за год. Но если опубликовать полное анатомическое описание неандертальца – или хотя бы выяснить причины, по которым его мозг функционирует так, а не иначе, – хм… Конечно, нужно все тщательно подготовить…

– Давайте пообедаем в Музее естественной истории, – предложил Макгеннон. – На вас там хотят посмотреть.

– Хорошо, – протянул корявый человек. – Только после я вернусь на Кони. Мой последний день. Завтра мы с Паппасом встречаемся с нашим юристом насчет расторжения контракта. Юриста зовут Робинетт. Для старины Джона это, конечно, удар, но я предупреждал его с самого начала, что так может случиться.

– Полагаю,