Тварь - Владислав Выставной

Тем временем Бука вроде бы начал привыкать к этой бесконечной боли. Или дело было в другом? Тот голос — неужто он сдержал обещание? Бука с надеждой прислушался к ощущениям.

Точно — боль уходила. Наверное, в другое время это могло бы показаться безумным, но в этот момент он испытал радость. Радость — и неописуемое, ни с чем не сравнимое блаженство. Оказывается, нет большего наслаждения, чем простое отсутствие боли. Только ради того, чтобы понять эту элементарную истину, стоило пережить весь этот ужас.

— Чудненько! — довольно потирая руки, сказал доктор Чико. — Мы просто молодцы, как считаешь, а? — и замер, разглядывая расплывшееся в улыбке лицо «подопытного». Приблизился, пощелкал пальцами у него перед глазами, шлепнул по щеке.

— Он как там, в порядке? — с сомнением поинтересовался второй экспериментатор. — Может, кислородом обдышался?

— АД в норме, — взглянув на монитор, сказал доктор Чико, — пульс шестьдесят. Но реакция и вправду странная. Может, мы случайно нерв какой зацепили?

— Гадать можно до бесконечности, — склонившись над Букиным лицом, холодно сказал его «коллега». — Давай-ка, запускай в разрез зонд. Пощупаем наконец эту штуковину…

На этот раз доктор Чико смотрел не на монитор. Он припал к окуляру эндоскопа, азартно запихивая в межреберный разрез тонкий и гибкий кабель зонда с острой иглой на конце. Мерзавец будто бы играл в необычайно забавную игру. Только теперь Бука мог отстраненно наблюдать за происходящим, будто оно не касалось его вовсе. Он смотрел в эти человеческие с виду лица, стараясь не думать, кто или что избавило его от естественной для НОРМАЛЬНОГО человека боли.

— С ума сойти! — продолжая пялиться в окуляр, горячечно шептал доктор Чико. — Оно действительно как живое! Даже пульсирует синхронно с сердцем! Оно реагирует на импульсы, как живая ткань! Вот это я называю настоящим открытием! Да мы с этим весь Институт за горло возьмем! Они перед нами на полусогнутых бегать будут, падлы!

— Хватит восторгов! — поморщился доктор Бах, небрежно щелкая клавиатурой. — А ну-ка, посмотрим на пределы ее реакций. Повышаю напряжение!

Сухие пальцы принялись медленно поворачивать черный верньер. Доктор Чико азартно крутил резкость окуляра, продолжая проталкивать вперед шнур зонда. Он даже начал похрюкивать от восторга, выкрикивая какие-то неразборчивые фразы.

И вдруг замер. Что-то громко хлопнуло — и тут же где-то за спинами «экспериментаторов» с треском рассыпалась лампа «дневного света». Запахло озоном.

— Что такое? — невольно обернувшись, настороженно произнес доктор Бах. Посмотрел на приятеля. — Ты слышал?

Тот не ответил. Из его пальцев вывалился и змеей зашуршал к полу эндоскоп. И Бука с каким-то отстраненным удовлетворением увидел: у доктора Чико теперь не было глаза. Более того — глазница была черная, будто бы выжженная изнутри. И, похоже, не только глазница. Словно в довершение картины из провала на месте глазного яблока, из ноздрей и краешка полураскрытого рта поползли темные струйки дыма. Мгновением позже труп повалился набок и с глухим стуком растянулся на полу. Запоздало подскочили двое наемников — и замерли, не зная, что делать.

Некоторое время доктор Бах сидел неподвижно, молча глядя на тело товарища. Странно посмотрел на Буку, молча встал, сунул руки в карманы халата и в задумчивости отошел в сторону. Бука так и остался лежать — с кляпом во рту, исполосованный скальпелем, с зияющей раной и торчащими из нее инструментами, с впившимся в плоть зондом.

Бука тихо засмеялся.

И тут же вокруг стало происходить нечто невообразимое. Он не мог видеть всего этого, так как по-прежнему был не в состоянии пошевелиться. Но будто кто-то услужливо спроецировал картинку прямо в мозг. И стал виден весь этот просторный зал, наполнившийся вдруг тонкими длинными разрядами — словно лабораторию вдруг опутала невероятная паутина из молний, протянувшихся от стены до стены, от пола до потолка. И все они будто бы брали начало прямо из зияющей в груди раны, которую теперь наполняло странное, почти приятное тепло.

Люди, казалось, не замечали всего этого. Они были поглощены другим, не менее пугающим зрелищем. Мертвые твари из «коллекции» в огромных стеклянных сосудах вдруг вздрогнули, зашевелились — и отчаянно заметались, взбивая в пену консервирующую жидкость. Даже сквозь толстое стекло был слышан жуткий приглушенный рев. Наемники в страхе попятились, неуверенно поднимая оружие. Происходящее было недоступно их пониманию, впрочем, как и пониманию наблюдавшего за этим Буки. Невидимые молнии продолжали бесноваться с нарастающей силой, пока самые мощные из них не ударили в стекла гигантских «колб». Жидкость в них вскипела — и мощные стекла принялись оглушительно лопаться одно за другим. С яростным ревом, в клубах зловонного пара ожившие «образцы» вырвались на свободу, бросившись на обалдевших от происходящего наемников. Впрочем, ни вид этих тварей, ни вонь, ни захлестнувшая пол жидкость вперемешку с осколками стекла не помешали им мгновенно открыть огонь. Это не спасло одного из них, которому слетевшая с «постамента» химера вмиг оторвала голову. Метнувшуюся в сторону людей псевдособаку изрешетили прямо в воздухе, и теперь, лежа на полу в лужах консервирующего раствора, она продолжала бесцельно перебирать лапами. «Воскресшие» твари были не так сильны, как их живые аналоги. Потому наемникам удалось остановить большинство из них, разнеся в брызги головы с оскаленными пастями. Правда, ценой еще одного из своих рядов, которого сбил с ног оживший труп кабана, мгновенно вцепившийся жертве в глотку.

Точку в этой истории поставил наемник в экзоскелете, стремительно ворвавшийся в лабораторию, несколькими точными ударами разделавшийся с химерой и прочими не вовремя разошедшимися мутантами. Когда казалось, что все уже кончилось, с пола поднялось еще одно ожившее тело, на этот раз человеческое — то самое, с оторванной головой. Нетвердой походкой оно направилось в сторону живых, мертво нажав на спусковой крючок и поливая огнем все перед собой. Бука видел, как с потолка прямо в торчащий над разорванной шеей позвоночник вонзилась мощная, извивающаяся молния. Шагающий труп с автоматом казался марионеткой, подвешенной на нитях электрических разрядов. По чистой случайности ни одна пуля никого не задела — наемники успели рухнуть прямо в смесь из консерванта и стеклянных осколков. Последний путь обезглавленного трупа был оборван ударом обладателя экзоскелета. Наступив на сбитое с ног тело, тот выпустил очередь прямо ему в позвоночник. Тело замерло окончательно.

Зато поднялось другое — принадлежащее доктору Чико. Выкатив единственный уцелевший глаз, мертвец с гортанным звуком, растопырив окоченевшие руки, направился в сторону наемников. Из головы его тоже тянулся куда-то невидимый «простым смертным» разряд. «Вот, значит, как появляются зомби», — подумалось Буке.

Шел он недолго: голова его, будто семенами наполнившись пулями, взорвалась, как переспелый арбуз. Доктор Чико со звуком мокрой тряпки плюхнулся на пол. Наемники поднялись, переводя дух, стряхивая с себя мокрые осколки стекла. Уверенность исчезла с их лиц. Среди них Бука не заметил Попугая. Доктор Бах тоже куда-то исчез.

Зато теперь лаборатория наполнилась неясными, полупрозрачными фигурами — людей, мутантов, смутных пейзажей. Трудно сказать, были ли эти призраки столь же опасными — только нервы у наемников не выдержали, и все они один за другим выскользнули в коридор. Мгновенно исчезли и образы. Наступила тишина, только слышно было, как утекают сквозь решетки в полу остатки консерванта.

И тут же Бука ощутил стремительно наваливающуюся усталость. Некоторое время он сопротивлялся ей, предполагая, что именно так и подкрадывается смерть. Но силы были неравны, и неодолимая ватная тяжесть обрушилась, оглушила его.

Наверное, он все-таки отключился. Иначе не объяснить, куда пропали потолок и стены и откуда вокруг этот знакомый серый пейзаж. Он был на каком-то пустыре, но это не имело значения: главное — он был на поверхности, и вокруг была знакомая с детства Зона.

— Что со мной? — спросил он в пустоту.

— С тобой — я… — знакомый голос, казалось, лился отовсюду — из воздуха, от камней, от травы, от мертвой земли.

— Кто ты? — спросил Бука, хотя, наверное, знал ответ.

А потому не получил ответа от этого неприятного шепота.

— Чего ты хочешь от меня? — спросил Бука.

— Хочу, чтобы ты остался, — прошелестело вокруг, и вроде бы даже пробежал легкий ветерок — пригладивший желтую траву, закрутивший в маленький смерч пригоршню радиоактивной пыли.

— Остался где? — не понял Бука.

— Во мне-е-е… — прошелестел ветер, пронося мимо легкую взвесь «жгучего пуха».

Что-то было не так. Бука понимал, что на самом деле его здесь нет. Он — глубоко под землей, порезанный мучителями в белом, которые, очевидно, сами того не подозревая, вторглись на запретную территорию, тронули тонкие струны, пронизывающие этот мир, замкнули невидимые «пробки». Где-то в глубине его измученного тела сгорели какие-то хитроумные «предохранители». И теперь что-то случится. Он не знал, что именно, не знал, хорошо это или плохо, — но что-то непременно случится.