Сыщики с Нанкин-роуд - Сильвия Алиага

быть, что они все в нее попали. На полу, у его ног, отблескивало лезвие большого ножа, запачканное кровью. Если Маргарет и удавалось выживать с семнадцатилетнего возраста совсем одной, так вовсе не потому, что она доверяла тем мужчинам, которые могли бы оказаться в ее комнате посреди ночи с окровавленными ножами. Даже если речь шла о мужчинах, которых она уважала и ценила так, как уважала и ценила Хуберта Чеха. С другой стороны, Маргарет не смогла бы выживать все это время в полном одиночестве, не научившись доверять своему чутью. Хуберт поднял на нее глаза – глаза, полные страха и боли, и ей не осталось ничего иного, как войти наконец в комнату и осторожно закрыть за собой дверь.

– Так, хорошо, – твердо сказала она. – Я тебе помогу. Рассказывай, что происходит.

XXXVII

Эмма проснулась, потому что кто-то тряс ее за плечо. Ей снился тревожный и странный сон, в котором белая сова беззвучно летела навстречу полной луне. На земле, под крыльями птицы, тянулся бесконечный сад из синих цветов с вкраплениями красного. И еще в этом сне было чувство тоски и утраты, напомнившее ей о Шерлоке Холмсе. Но стоило Эмме открыть глаза, как узкое, с резкими чертами лицо детектива исчезло и на его месте оказалось лицо Маргарет: она стояла рядом с ней на коленях, устремив на нее тревожный взгляд. За ее спиной возвышался Хуберт. Эмма не сразу поняла, что она не в своей комнате, потому что опять уснула в кресле.

– Извините, – зашептала она. – Сейчас пойду в кровать.

Маргарет отрицательно покачала головой.

– Нет. Ты пойдешь с нами, – сказала она. – Нам нужна твоя помощь.

XXXVIII

У Хуберта был план. После встречи с Монтгомери в кабинете он отправился к мастеру Вэю, чтобы рассказать ему о том, что ситуация продолжает развиваться. И что если они хотят, чтобы мистер Поул отправился восвояси, оставив их в покое, то следует поставить его перед еще большей угрозой, чем та, которую он предъявил им самим. Они должны напугать его по-настоящему.

Мастер Вэй задействовал все свои контакты в Европе. К сожалению, к Шерлоку Холмсу, идеальной кандидатуре для такого рода работы, обратиться было уже невозможно. И все-таки, пояснил он Хуберту, в Лондоне у него хватает связей, чтобы узнать всю подноготную Монтгомери. А если учесть, каков характер у этого типа, достаточно немного везения – и выяснится, что ему тоже есть что скрывать, и это ни у кого не вызовет удивления. Обязательно появится хоть что-нибудь, что позволит им манипулировать.

Не далее как вчера мастер Вэй отослал телеграмму некоему Майкрофту Холмсу, старшему брату его несчастного друга. Судя по всему, этот человек, находившийся на государственной службе, был так же умен, как и Шерлок, или даже превосходил в этом качестве своего младшего брата. Адресат ответил ему немедленно.

ПРИНЯТО. БЕРУСЬ ЗА ДЕЛО. ГРЯЗНОЕ БЕЛЬЕ БУДЕТ НАЙДЕНО.

А ЕСЛИ НЕТ – СОЗДАНО.

С ЛЮБОВЬЮ.

M. Х.

При любых других обстоятельствах, не испытывая такого груза тревоги, Хуберт, увидев полученный ответ, непременно бы расхохотался. Только Вэй Лун мог оказаться накоротке с подобного рода людьми. И все же Хуберт чувствовал, что отпущенное им время заканчивается, утекает сквозь пальцы. И каким бы скорым ни оказался в своем расследовании Майкрофт Холмс, но мастер Вэй и Хуберт уже сейчас поставлены перед необходимостью покинуть Шанхай самое позднее через пару дней. И если никто не вмешается, то Джонатан останется совсем один, отданный на милость этого человека.

После визита к учителю Хуберт вернулся в отель все с тем же тяжелым камнем на сердце, хотя и с проблесками надежды. И сразу же направился в комнату Джонатана, чтобы удостовериться, что с мальчиком все хорошо. Недавние угрозы Монтгомери, прозвучавшие в его же кабинете не далее как сегодня, поразили парня, по-видимому, особенно сильно. Хуберт хотел увидеть его и сказать, что шантажу он поддался лишь для видимости, чтобы выиграть время, что он вовсе не собирается бросить его на произвол судьбы. Он подошел к комнате Джонатана и легонько, костяшками пальцев, постучал. Ни звука. Он опять постучал, но на этот раз не стал ждать ответа, а просто распахнул дверь.

Постель была не застелена, вся комната представляла собой хаос раскиданных по полу вещей, но мальчика там не было. У Хуберта по спине пробежал холодок. Было уже слишком поздно, чтобы Джонатан отсутствовал в комнате. Давно миновала полночь. Он заметил Эмму, уснувшую в кресле под круглым окном, а когда выходил из дома мастера Вэя, встретился с Шаожанем. Выходит, Джонатан не с ними, но если это так, то куда же он мог подеваться? Хуберт сбежал по винтовой лестнице, а потом еще по одной, той, что вела с четвертого этажа отеля на третий. Он видел, как о чем-то тихо разговаривали Маргарет с горничной – как раз перед тем коридором, что ведет в северное крыло, – и как они распрощались. Недолго думая, он инстинктивно отступил в темный угол и тихо там стоял, пока обе женщины не удалились. Он и сам не знал, почему предпочел остаться незамеченным, но, с другой стороны, не знал и того, на что вообще он отважится этой ночью, если обнаружит, что Джонатан в опасности.

Оставшись один, он чуть ли не за прыжок преодолел последние метры, отделявшие его от двери в северный номер люкс. И только оказавшись перед дверью, сообразил, что ему нечем ее открыть. Что с собой у него нет ни дубликата, ни универсального ключа. Каково же было его изумление, когда в следующий миг дверь распахнулась. И прямо перед ним, зеркально отражая его лицо, возникло изумленное лицо Джонатана.

– Что?.. – начал Хуберт.

Вопроса он не закончил. Джонатан всхлипнул, увидев его. Мальчик дрожал и был, видимо, не в себе. Тут внимание Хуберта переключилось на металлический звон упавшего на пол предмета. Он опустил взгляд. Джонатан только что уронил нож, и нож был в крови. Руки его и манжеты рубашки тоже были в крови. Почувствовав на себе взгляд Хуберта, Джонатан попытался вытереть руки о штанины, оставив на серых брюках темные пятна.

Хуберт, ужаснувшись, вошел в номер люкс. Пересек гостиную и прямиком направился в спальню, уже заранее зная, что там найдет. А когда, захваченный ощущением тошноты и полного краха, он вернулся к дверям, Джонатана там уже не было.

Хуберт сделал то единственное, что мог в тот момент предпринять. Взял с пола нож – как можно аккуратнее, чтобы никто ничего не услышал, – после чего закрыл дверь и опять поднялся на последний этаж. Он больше не мог оставаться один. Не мог одновременно заниматься трупом, искать Джонатана и стараться оповестить о случившемся мастера Вэя. Хуберт вошел в комнату Маргарет Тернер, сел на ее постель и принялся ждать.

XXXIX

Маргарет и Хуберт повели Эмму в северный коридор третьего этажа. К номеру мистера Поула. Прежде чем открыть дверь, Хуберт притормозил на секунду, засомневавшись, и повернулся к ней.

– Приходилось ли вам видеть мертвое тело вблизи, мисс Дойл?

Эмма серьезно кивнула. Каким-то образом она уже догадалась, что ждет ее там, за дверью, и слова Хуберта только подкрепили ее подозрения.

– Да, моих родителей, – ответила она.

Маргарет положила руку на плечо Эммы и легонько сжала его. Хуберт сочувственно смотрел на нее. Похоже, в эту минуту он также был вынужден бороться с нахлынувшими на него воспоминаниями.

– Что ж, в таком случае, хуже уже не будет, – сказал он ей. – И все же мне очень жаль, что приходится втягивать вас в это дело.

– Мне все равно, – заявила Эмма. – Что от меня требуется?

– Мы хотим, чтобы ты стала нашими глазами, – заговорила Маргарет. – Когда ты войдешь, то должна будешь все осмотреть: очень внимательно, до мельчайших деталей. Сможешь?

– Нам придется вымыть номер – дочиста, чтобы стал как новенький, причем до того, как утром явятся горничные, – продолжил Хуберт. – Поэтому нужно, чтобы кто-то запомнил, как все было, чтобы потом передать эту картину мастеру Вэю. Поскольку мы не можем доставить его сюда, нужно постараться, чтобы картина преступления сама пришла к нему.

Эмма вздохнула с облегчением от осознания того, что от нее требуется ровно то, что она лучше всего умеет: наблюдать, запоминать то, что увидели ее глаза, а потом передавать информацию детективу.

– Это я смогу, – не колеблясь сказала она. – Открывайте дверь, мистер Чех, я готова.

Первым, что она почувствовала, войдя в номер, был странный запах. Странный и в то же