Тайна священного колодца - Василий Михайлович Чичков

Ударили барабаны, заиграли трубы, засвистели свистульки, затрещали трещотки. Казалось, земля гудела от этой радостной музыки. Индейцы плясали. И каждый из них хотел отдать свою дочь. Но нужно, чтобы это была самая красивая девушка племени.

Из толпы вышел индеец Холон. Кто не знает в Чичен-Ице высокого и сильного индейца Холона! Кто может сравниться с ним в силе и выносливости! Его руки, грудь и даже щеки украшает татуировка. Его уши надрезаны. Кровью он не раз мазал лицо каменного идола.

Холон остановился у первой ступени лестницы, которая вела на верх пирамиды.

— О, о! Великий правитель! — воскликнул Холон и упал на колени. — Люди знают, что моя дочь Сквик самая красивая девушка Чичен-Ицы.

Пронесся гул одобрения.

— Пусть она отправится к богу Юм-Чаку, — сказал Холон, — и вымолит у него милость для нашего народа.

К Халач-Винику наклонились жрецы и что-то шепнули ему. Халач-Виник поднял свой жезл и несколько раз ударил им о каменные плиты пирамиды.

— Богу Юм-Чаку будет отдана дочь Холона, — разнеслись над площадью громовые слова Халач-Виника.

Опять заиграла музыка. Индейцы плясали, а верховный правитель неподвижно стоял и смотрел на торжество народа. Потом он вдруг резко повернулся и ушел в храм. Задумчиво сидел он на шкуре ягуара и смотрел на дымящийся копаль, который подбрасывали в каменную пасть ягуара услужливые жрецы.

Смолкли барабаны, трубы, свистульки и трещотки. Толпа расступилась, и индеец Холон пошел к своей хижине. Он не видел людей, он не видел дворцов и храмов. Перед его глазами была маленькая Сквик.

Это было шестнадцать лет назад. Холон хорошо помнил тот день. Жена лежала в своем гамаке, и он привел в дом колдунью. Она принесла скульптуру богини деторождения Ишь-Чель, вырезанную из дерева, что-то пошептала, стоя около гамака жены, и положила идола на землю, под гамак.

Колдунья села на полу, поджав под себя ноги, постелила перед собой белый платок и бросила на него зерна кукурузы. Затем собрала их, несколько штук отложила в сторону, потом снова бросила, шепча заклинания… Вскоре в хижине Холона раздался детский плач.

Колдунья обмыла девочку и уложила ее в кроватку, сделанную из прутьев. Затем вытащила из-за пазухи две дощечки из пальмового дерева. Одну поместила девочке под затылок, другую на лоб и начала сдавливать ее голову. Потом крепко связала дощечки веревкой. Голова девочки должна быть сплющенной — это считалось признаком красоты.

Холон так отчетливо представлял тот день, будто это было не шестнадцать лет назад, а вчера. И он был счастлив.

Он не хотел, чтобы кто-то перебивал его воспоминания. Он пытался не замечать толпу людей, которая шагала вслед за ним. Ведь теперь жизнь всех зависит от его дочери. Завтра она встретится с самим богом Юм-Чаком…

Холон вспомнил, как он впервые надел своей дочери тоненький поясок, на котором висела красная ракушка — символ девственности.

О, о! Его дочь Сквик всегда была очень скромной девушкой. Она не поднимала глаз на мужчин. Не то что ее сверстницы, которых матери в наказание щипали за уши, за руки или натирали их бесстыжие глаза перцем. Если Сквик подавала мужчине пить, она отворачивалась от него, чтобы не рассматривать тело мужчины.

Жрецы и чиланы[11] заметили красоту Сквик и ее скромность еще во время обряда совершеннолетия. Это происходило в доме покровителя. В тот день помощники жреца чисто подмели двор и устлали его свежими листьями. В жаровнях задымился священный копаль. Появился жрец в черном одеянии. Он начал свой обряд… Он изгонял злых духов. После этого снова подметали двор и разбрасывали свежие листья, стелили на землю циновки.

Жрец снял с себя черную накидку, облачился в яркий праздничный наряд и надел на голову убор из разноцветных перьев. Он взял кропило для разбрызгивания святой воды.

Жрецу помогали четыре почтенных старца — чаки[12].

Он приказал подросткам сесть на свежие листья, которыми был устлан пол. Чаки покрывали головы юношей и девушек белыми платками, и жрец благословлял каждого. Потом подходил покровитель обряда и дотрагивался до головы подростка особой священной костью девять раз, смачивая при этом священной водой его лицо, пальцы ног и рук.

Когда были сняты белые покрывала, жрец подошел к мальчикам и отрезал у них привязанные к волосам белые бусинки. Взрослые дали мальчикам курительные трубки, чтобы они затянулись по одному разу. К девочкам подходили матери и развязывали поясок с ракушкой. Теперь юноши и девушки могли вступать в брак.

Холон хорошо помнит, как на том празднике к его дочери подходили юноши. Среди них был Мугукут. Они предлагали себя в мужья. Сквик скромно опускала свои большие, как миндалины, глаза и говорила «нет». Может быть, она уже тогда знала, что будет наречена самому богу.

Хижина Холона была уже близко, до нее оставалось не больше двух полетов стрелы. Сейчас Холон объявит и дочери и жене о великом празднике в их доме.

А весть о том, что Сквик наречена богу, уже облетела весь город, все хижины, стала известна и в доме Холона.

Как только он подошел к хижине, жена низко поклонилась ему, а Холон поклонился дочери. Теперь она для него была святой. Люди, которые сопровождали Холона, тоже низко поклонились его дочери.

Холон сел на циновку и осмотрел свою хижину: стены из прутьев, крыша из пальмовых листьев. Наверное, у бога дождя Юм-Чака — огромный каменный дворец, больше, чем у верховного правителя. Его дворец там, наверху, на белых облаках, которые плывут над землей. Он видит из своего дворца всю землю, всех людей; конечно, он видит и свою нареченную Сквик. Она сидит сейчас на циновке, опустив глаза. Она — сама покорность. Мысли ее заняты встречей с богом.

Жена поставила на землю глиняные чашки, в которых был напиток, приготовленный из размолотых плодов какао. Его подают по праздникам.

Они сидели и пили сладкий напиток. Отец и мать с благоговением смотрели на дочь… Когда скрылось солнце, мать постелила в гамаке постель для Сквик и отвела ее спать…

Сквик закрыла глаза и пыталась вообразить, какой он, бог Юм-Чак! Наверное, такой же огромный, как тот каменный, что стоит в храме. Она не могла представить бога живым. Живым она хорошо видела Мугукута. Его хижина стоит неподалеку. Он влюблен в Сквик, он уже не раз искал встречи с ней. Но ей страшно было решиться на это. А теперь! Теперь уже никогда не будет свиданья. Сквик знала, что нареченная богу должна проститься с этой жизнью, с хижиной, с отцом