Дева-Смерть (СИ) - Ольга Ружникова

алой осени. О пронзительно-ярком закате. Лютены, не знойного Тенмара, но не настолько столица и севернее.

Вот в родном, неласковом Лиаре — там да. Всё, что могло, уже давно облетело еще раньше. Когда в теплой Лютене доцветали последние яростные астры, на стылом севере давно пожухла и съежилась листва под ногами. И замерзли даже самые стойкие травы.

Всё давно сникло и примерзло. Но не завьюжило. Вести с далекого Севера не лгут — припозднившейся зимы всё еще нет. Нигде. Даже в холодном Ормхейме.

— Это полынь? — узнал Анри знакомый вкус. Уже полузабытый Ирией.

— Да. Из погребов твоего отца. Гуго и Эрик разграбили не всё.

Один предпочитал чем слаще, тем лучше, а второй — пиво, крепкий ром и эль с далекой северной родины. Последнее, что еще оставалось от прежнего Эрика.

— Кое-что припрятали верные слуги.

Те, кто успели вовремя разбежаться. Ставшего родным особняка больше нет, остались лишь старое зеркало и крепкое вино. И странные сны. Но уже не об Исольде. Ее заменила Дева-Смерть.

А где-то далеко, возможно, еще стоит древний замок Тенмар. Вдруг старые стены оказались неподвластны огню? Безумный Эрик ведь прошел и там — огнем и мечом.

А бедная, пугливая Мари так и не нашлась. Как и ее ребенок. Он должен был родиться еще в теплой середине осени. Когда пленную Ирию везли в Лютену — в очередной плен. А потом держали в мрачно знакомом Ауэнте. В одной камере с былым врагом и нынешним верным другом. В полной неизвестности о судьбе едва обретенного брата.

— Ири, ты можешь сказать мне всё. Всё, что сочтешь нужным.

— Я знаю, Анри, — слабо улыбнулась она. — Насчет тебя — знаю точно.

Весть про легендарный Альварен Анри выслушал спокойно. Как и то, что теперь ему придется невесть как разводиться с и без того брошенной девчонкой.

Мысль, что Анри свежеиспеченную жену не любит, облегчения не принесла. Слишком уж бедняжке Контэ и без того пришлось несладко. Да и ревновать Ирия разучилась напрочь. К Прекрасной Кармэн не ревновала, а тут — к кому? Да и… будто выгорело всё в душе. И даже любовь — лишь тень ее прежней.

— Я отношусь к Элен, только как брат, — вздохнул Тенмар. — Как ее защитник. Возможно, это чем-то поможет.

Спасти Элен от древнего, неотвратимого проклятия? У кого бы узнать поточнее? У Девы-Смерти или у михаилита? Но смерть Эрика и бегство змеефанатиков должны были изгнать древнюю Богиню Тьмы. А призрачный михаилит приходит, лишь когда хочет. Не Джек ведь. И не Тариана. Но одного больше нет, а второй не пробиться в Лютену. На далекую чужбину. Своя ведь она, лингардская.

А монах ничем не связан. Его служение — добровольно.

И без любых слов ясно, что бросить Элен еще раз — всё равно, что убить своими руками. Слишком уж хрупкая. И несчастная. Невезучая.

Если только… Ирия вдруг поймала взгляд Анри. Вспомнит ли он сейчас, какими глазами смотрел на нежную красоту Элениты их общий братик Серж? Ирия-то всё заметила, а вот, с позволения сказать, законный муж…

Мужья часто видят последними. Особенно нелюбящие.

— Анри, я слышала, Его Величество решил принять на службу людей Эрика.

— Это правда, — маршал помрачнел. — Но деваться сейчас некуда. Мы согласились их помиловать и сохранить им свободу. При таком раскладе просто вышвырнуть их за ворота Лютены не поможет.

— Да, тогда они превратят Эвитан во второй Аравинт, — согласилась Ирия. — И придется их всё равно убить — только с куда большими жертвами. Но можно ли им доверять?

Тысячам людей, привыкших безнаказанно грабить и убивать месяцами. С другой стороны — не из таких ли Анри создал и собственную армию?

— Да. Ормхейм присягает сильнейшему. Эрик мертв. Выбора у них не осталось. Они снова дадут присягу, и Лютена вздохнет свободно.

Сама Ирия точно вздохнет свободно лишь в одном случае: когда на мерзлую, но всё еще голую землю упадет хоть одна снежинка. Самая первая. Хоть одна.

Хоть и непонятно, почему не уходит подспудная тревога. Продолжает упорно, исподволь грызть.

Подумаешь — снег запаздывает. Такое бывало и прежде. Зима меньше продлится. Что тут дурного?

Они ведь победили. Разве нет?

Глава 8

Середина Месяца Сердца Зимы —

конец Месяца Сердца Зимы.

Эвитан, Лютена.

1

— Ирэн, — кто-то трясет ее за плечо. Холодными руками — за теплое.

Ирия осторожно разжала судорожно стиснутые кулаки. Тереза!

Надо будет предупредить неосторожную кузину. Что Ирия готова вцепиться в горло любому, кто неосторожно тронет ее спящей. Будто прежде это реально спасло бы от того же Эрика.

И пора от такого отучаться. Тереза видела всякое, но не стоит пугать хрупкую Алису.

Кстати, Тере и впрямь осторожна. Слегка тряхнула и сразу отступила. Все-таки она прошла хорошую школу. Точнее, очень скверную. Для Терезы.

Правда, не успела бы спастись всё равно. Ирия ведь теперь не совсем человек.

С холодной улицы льется мягкий свет. Значит, бывшая фрейлина и нынешняя кузина Алисы проспала до полудня?

— Ирэн, выгляни в окно, — на исхудавшем лице Терезы легкая улыбка. Впервые за всё время — искренняя. Не вымученная.

Да куда там выглянуть? Куда выглянуть — если где не светло-золотые портьеры, там стекло всё облеплено?

И светло.

Думала ли когда прежняя Ирия, что так обрадуется настоящей зиме и холодному снегу? Особенно когда-то — в стылой клетке Амалианского аббатства? Где будущая зима — это почти неотвратимая смерть. Особенно если лютые холода вдарят по-настоящему.

Да и в детстве теплое лето всегда было приятнее. Можно не мерзнуть. И вдоволь плавать. До самой осени. А она всегда наступала слишком рано.

Что изменилось на равнодушных небесах, кто вымолил? Благородный кардинал Александр?

— Ирэн, там твой брат… — смеется Тереза.

Серж и впрямь ждет в соседней комнате. Живой, счастливый… здоровый. Дожидался, пока Ирэн оденется. И быстро сунул ленивой сестре меховой плащ. Багряно-золотой. Ирия всё еще одевается в гордые цвета Тенмара.

Недосуг бегать по лучшим модисткам. И особого желания нет.

— Столько новостей, — смеется Тереза. — Его Величество наконец-то объявил будущий бал. По случаю победы. Целых три недели впереди. Даже успеем сшить новые платья. Или дошить старые.

В своих цветах в том числе, да. Хоть никто не запрещает и Тенмарские. Анри не против, его отец был — тем более. Сам же признал племянницей.

А на Тере прежние наряды просто висят мешком.

— А на улице — снег! — хохочет Серж. — Самый настоящий снег. Валом валит. Липкий, мокрый, белый! Дождались…

Да. И густого снега, и полной победы, и нормальной жизни.