Дева-Смерть (СИ) - Ольга Ружникова

Стал короной иней на челе.

Острием дождя, тенью облаков — стали мы с тобою легче,

Чем перо у сокола в крыле… [3]

Как может не понять, если Ирия сама видела его в том Звездном Круге Силы? Когда шелковая Нить Судьбы плела новый Узор?

А вот что поняла многотысячная армия Анри? И даже ближайшие друзья. Был ли среди них еще хоть один наделенный древней Силой?

Тут своим-то попробуй объясни. Многомудрый Ревинтер поверил — потому что деваться некуда. Лучше древние легенды и помощь Девы-Смерти, чем смерть реальная.

Впрочем, и армии придется поверить, что долгожданная Лютена теперь рядом.

Скоро Ирия это узнает. А заодно, права ли она была и насколько.

Права. Даже если и заплатит за это жизнью. Фаворитке и новой невесте кровавого Эрика и так было не жить, а прочие люди не виноваты. Забившиеся по углам горожане, осажденные монахи-михаилиты. Женщины и дети под их защитой. Воинственное Сопротивление. Эйда и Мирабелла…

Иден, Кати и Чарли, которых теперь уже не найдет ни один озверевший враг. Некому искать. Разве что давнему другу. Так и не найденному мстительным Эриком надежному дяде Иву. И его теперь тоже искать некому.

Может, удастся спасти даже приговоренную Терезу?

Сытая луна будто усмехнулась с черных небес. Налилась чужой кровью — напоили-таки допьяна. А ледяные звезды вспыхнули так, что заозирался весь отряд. И исчезли тени призрачных всадников. Растворились в яростной ночи.

Ярче яркого пылают ослепительные Созвездия — древних Волка и Дракона. А вокруг еще несколько, чьи золотые очертания Ирии пока не разобрать. Но можно догадаться, чьи они. Угадать не древних зверей-хранителей — людей. Далеких потомков.

И как на ладони — вдали огромный военный лагерь. Десятки теплых костров.

Здравствуй, Анри.

3

Можно было догадаться еще по чуть сжатым губам воинственного Конрада:

— Послы из Лютены. От горожан.

Первого гостя Тенмар узнал сразу. Едва тот выступил из предрассветной тьмы. Наверное. Потому что новому рассвету пора явиться уже давно.

— Роджер, — Анри стиснул младшего Ревинтера в крепких объятиях. Под не слишком довольным взглядом Эверрата. — Какими судьбами? Как Серж?

— Жив, — вымученно улыбнулся бывший враг. — И даже уже здоров. Смотри, кого я к тебе привез, Анри. Ты обрадуешься.

Совсем чуть заржал усталый конь. Его осторожно подводят за уздцы. Со знанием дела.

Кор невольно отступил. И чуть не присвистнул. В искреннем восхищении. После банджаронского обряда Эсты он перестал изменять ей напрочь… но смотреть-то не разучился.

Темный мужской костюм — в дорожной пыли. Как и длинный плащ — в цвет.

И острый зеленый взгляд — из-под широких полей черной шляпы.

Тенмар не видел нынешнюю гостью слишком давно. Целую вечность назад. Так чего удивляться, что теперь не узнал?

— Маршал Тенмар.

А откуда-то издалека, почти из глубин лагеря, бессонный голос прихваченного из Мидантии офицера удивленно-радостно:

— Джерри?

— Алан!

Роджер вновь обрел старого друга, а кого — Тенмар?

Необычная, яркая, смелая до дерзости, но не слишком красивая. Такой она была, едва перешагнув порог детства.

А вот сейчас вступила в дорожный шатер новоявленного «маршала»…

Что так неуловимо изменилось в ее лице? Откуда взялась эта чуждая, редкостная, нечеловеческая красота? Или это кривой осколок туманной луны бросает столь странные блики? Меняет черты до боли знакомого лица, воскрешает очередные легенды? Их было уже столько…

И это ощущение сошло на нет тут же. Не редкой красоты. Чужести.

Дочь невезучего Эдварда Таррента сдержанно улыбнулась. Слишком устало.

Едва заметно кивнула Роджеру. Тот выдавил ободряющую улыбку. Она качнула головой. Справлюсь, мол. Иди, обнимай друга.

— Здравствуй, Ирия, — нынешний голос слишком хорошо маскирует тепло.

Она задернула плотный полог перед носом разочарованного Конрада:

— Не враз узнали, маршал?

— Меня тоже узнают не сразу, — кривовато усмехнулся Тенмар. — В отличие от тебя, не всем годы идут на пользу. Некоторых старят.

Не каждый выглядит чуть ли не собственным отцом. Только без его неугасаемого блеска.

— Когда вы спасли меня, были еще подполковником. Другой разницы я почти не заметила.

Да, возможно, в разоренном Лиаре Анри смотрелся не лучше. Далеко не девичьей мечтой. Такому только на пороге костлявой смерти поцелуй предложишь.

Нынешний маршал махнул Ирии рукой на походный стул:

— Я и сейчас должен быть в том же звании. Все прочие — самовольно присвоены.

Когда Роджер успел выскользнуть прочь? А когда он успел настолько измениться?

И всё еще хромает. Это когда-нибудь пройдет? Раньше седины нынешнего герцога Тенмара?

— Вина? — он протянул Ирии фляжку. С темным орнаментом мрачного Мэнда. Подарок тех.

За другие дары Мэнда уже некому даже мстить.

Ирия отхлебнула легко. Залпом. Не морщась. И не снимая дорожной перчатки. И показалось или нет, что узорная вязь проявилась ярче? Как когда флягу впервые взял в руки он сам.

Пришло бы Тенмару такое в голову прежде — в отношении юной дочери Эдварда? Угостить ее крепким, неразбавленным вином? Сколько Ирии сейчас — она ведь даже младше Элгэ Илладэн?

— Я соврала твоим людям. Горожане о наших планах даже ничего не знают… пока. Эрик Ормхеймский пал от моей руки. Сейчас это — тоже пока — удается скрыть. Бертольд Ревинтер готов сдать тебе город и присягнуть твоему королю.

Тенмар и сам готов ему присягнуть с трудом.

— Если ты дашь слово пощадить людей. Удержать свою армию.

— Даю. И тебе, и Роджеру. И даже Бертольду Ревинтеру. От имени своего и короля.

И пусть только звук поперек брякнет.

— Тогда режь руку, Тенмар. Прости, но мне нужно твое слово. Даже твое. Ненарушаемая кровная клятва. Клянись кровью и душой. Боги это услышат. Древние. Думаю, о них ты уже знаешь достаточно. Роджер рассказывал.

И уже не получилось удивиться, что прежний враг для нее теперь — «Роджер»? Для самого Анри ведь тоже.

Хуже, что прежняя лиарская девочка больше не верит на слово никому. И прежнему другу Анри — меньше, чем сыну Бертольда Ревинтера. Что же с ней сделали?

На сей раз дорожная перчатка летит прочь. За ненадобностью. И тонкие руки Ирии — куда холоднее его собственных. И ярче вспыхнула рунная вязь. Ало-золотым пламенем Тенмара.

Простая чаша, разделенная на двоих. Как в седой древности. И худенькие плечи Ирии дрожат вовсе не от страха. Будто ей всегда холодно.

А вот и сам «твой» король. Одет с иголочки. И легок на помине. Тоже не спал?

— Анри, мне сказали, у тебя дама. — Оценивающий взгляд на Ирию. Взгляд привычного знатока. — И на редкость прекрасная.

Прекрасная дама одарила его легким взглядом из-под длинных ресниц. В меру