Жена пилота - Анита Шрив

 Большинство сидящих вокруг людей были бизнесменами. Кэтрин взглянула в окно: яркий солнечный свет заливал умытую вчерашним дождем улицу.

 Ресторан чем-то напоминал великосветские гостиные из старых британских фильмов. Возможно, когда-то эта комната на самом деле была гостиной какого-то зажиточного семейства. В отличие от своих американских коллег владельцы этой гостиницы не позаботились о том, чтобы придать ей с помощью идеальной стерильности безликий вид, создать иллюзию того, что в этом доме никто никогда прежде не жил.

 В камине весело пылал огонь. Кэтрин и Роберт заказали яичницу с вареными сосисками и гренки. Кофе подали обжигающе горячим, и Кэтрин пришлось долго дуть на него.

 Оторвав глаза от дымящихся сосисок, она увидела женщину, в нерешительности застывшую на пороге. Рука Кэтрин дрогнула, и кофе пролился на белоснежную скатерть. Роберт сдернул с себя льняную салфетку и промокнул расползающееся по столу пятно. Кэтрин схватила его за руку. Он повернул голову, чтобы увидеть, что привлекло ее внимание.

 Заметив Кэтрин и ее спутника, женщина стремительно зашагала к их столику. Поверх свитера и короткой шерстяной юбки на ней болталось расстегнутое длинное пальто. Волосы вошедшей были собраны сзади в конский хвост. На лице застыло выражение растерянности и страха.

 Недоумевающий Роберт поднялся навстречу незваной гостье.

 Извините, вчера я была слишком резка с вами, — глядя американке прямо в глаза, сказала женщина.

 Роберт Харт, — представила своего спутника Кэтрин.

 Мужчина протянул руку для рукопожатия.

 Мойра Боланд, — тихо произнесла вошедшая, хотя Роберт и так с первого взгляда понял, кто перед ним.

 Мне надо поговорить с вами, — недоверчиво косясь на него, сказала Мойра.

 Все в порядке. Он мой друг, — развеяла ее опасения Кэтрин.

 Роберт указал женщине на свободный стул.

 Вчера я была не в духе, — торопливо, так, словно ее ждали где-то безотлагательные дела, затараторила Мойра.

 Теперь, когда она сидела гораздо ближе к Кэтрин, чем вчера, американка отчетливо разглядела, что зрачки ее глаз неестественно увеличены, как у Дирдри.

 После смерти Джека я злюсь на весь мир… Если уж начистоту, то я сердита на вас уже много лет. Вы почти полностью отнимали его у меня.

 Кэтрин была возмущена до глубины души. О чем она сейчас болтает? Не собирается ли ирландка простить свою соперницу? Прямо здесь, за этим столом? Снизойти до милости и простить?

 Это не было самоубийством, — выпалила Мойра.

 Во рту у Кэтрин пересохло.

 Хотите чашечку кофе? — все еще соблюдая светские формальности, предложил Роберт.

 Ирландка отрицательно покачала головой.

 Я должна спешить, — заявила она. — Я ушла из дому. Вы меня больше никогда не увидите.

 На лице женщины застыло жалкое выражение, не имеющее, впрочем, никакого отношения к раскаянию о содеянном или к горю, вызванному потерей близкого человека.

 «Это страх. Она чего-то боится», — догадалась Кэтрин.

 У меня есть брат Дермот, — продолжила Мойра. — Когда-то у меня было три брата, но одного застрелили боевики на глазах у его жены и детей. Они вломились в дом, когда семья обедала, и убили его. Второй погиб во время взрыва бомбы.

 Кэтрин попыталась понять, к чему клонит Мойра. Ей показалось, что она понимает. Откровения ирландки шокировали ее.

 Я была курьером, когда работала на «Вижен». С самого начала моя работа стюардессой была всего лишь прикрытием. Вот почему я выбрала международный маршрут Бостон — Хитроу. В мою задачу входила перевозка денег из США в Лондон. Затем я передавала их человеку, который доставлял «посылку» в Белфаст.

 Время остановилось. Все вокруг — официанты, сидящие за столиками посетители, машины и прохожие на улице — казалось Кэтрин чем-то нереальным, находящимся по ту сторону бытия. Единственным, что не утратило смысла и своей материальности, были Мойра Боланд и Роберт Харт, сидящие за покрытым белой льняной скатертью столом.

 Официант подошел к их столику, вытер пролитый кофе и заменил испорченную салфетку. Он спросил у Мойры, не хочет ли она заказать себе завтрак. Женщина отрицательно покачала головой.

 Они молчали, пока официант не отошел от столика.

 В каждом аэропорту меня ждал курьер. Я оставляла свою сумку в комнате отдыха для персонала и уходила. Через несколько минут я забирала ее. Все шло своим чередом, пока я не встретила Джека и не забеременела.

 Черноволосая женщина взяла стакан Роберта и отхлебнула из него глоток воды.

 Кэтрин чувствовала, как у нее холодеют пальцы ног.

 Когда я уволилась из авиакомпании, — продолжала свою исповедь Мойра, — Дермот пришел ко мне домой и попросил Джека продолжить мое дело. Брат взывал к римско-католической вере и ирландским корням Джека.

 Женщина замолчала и нервно потерла лоб.

 Мой брат — прирожденный оратор, он может быть очень убедительным. Вначале Джек немного обиделся на меня за недостаток доверия к нему, но я объяснила, что не хотела вмешивать его в такое рискованное дело. Он согласился на предложение Дермота. Вначале это была жажда приключений, не больше, затем Джек постепенно стал чувствовать себя частью чего-то значительного, проникся идеями нашей борьбы. К концу он стал почти что таким же приверженцем дела, как и мой брат.

 Фанатиком, — произнес Роберт.

 Кэтрин зажмурилась и тряхнула головой.

 Я не хочу причинять вам боль, — сказала Мойра американке. — Просто пытаюсь объяснить, что к чему.

 Кэтрин открыла глаза.

 Не уверена, что вам удастся обидеть меня сильнее, чем вы уже сделали, — сказала она.

 В отличие от прошлого раза женщина, сидевшая перед ней, имела немного неряшливый вид. Кэтрин показалось, что прошлую ночь ирландка спала одетой.

 Подошел официант с кофейником, но Роберт жестом руки прогнал его.

 Я знала, что Джек многим рисковал, но он был не из тех, кто боится поставить все на карту. За это я его и полюбила.

 Слова Мойры задели Кэтрин за живое. С необычайной ясностью она поняла, что стало краеугольным камнем всех ее бед: «Джек полюбил тебя только потому, что ты привнесла в его жизнь риск и чувство опасности».

 В деле были замешаны и другие: служащие Хитроу и Логана, люди из Белфаста.

 Взяв вилку, Мойра нервно забарабанила ею по столу.

 Поздно вечером накануне отлета Джеку позвонила какая-то женщина и поручила забрать «посылку» в Хитроу и доставить ее в Бостон. Такое уже случалось пару раз, поэтому он не удивился. С самого начала меня не оставляли тревожные предчувствия. Вывезти из Хитроу контрабанду всегда было сложнее, чем ввезти. Безопасность у нас в Великобритании лучше, чем в Логане, поэтому я считала это задание неоправданным риском.

 Оставив в покое вилку, Мойра взглянула на часы и заторопилась:

 Когда я узнала об авиакатастрофе, то пришла в ярость. Я попыталась связаться с братом, но тщетно. Как они посмели сделать такое с Джеком?! И главное зачем? Они что, окончательно свихнулись? С политической точки зрения взрывать американский самолет полное безумие. Если об этом узнают, то все ополчатся против виновников теракта…

 Мойра зевнула.

 В этом-то и заключалась вся подлость задуманного…

 Не закончив фразу, она замолчала.

 Значит, вы думаете, что бомбу подложили не ваши друзья из ИРА, а их враги, — наконец сообразил Роберт.

 Конечно, — кивнула Мойра.

 Кто-то хочет дискредитировать ИРА, — задумчиво произнес Роберт.

 Вот именно! Когда я не смогла связаться с братом, то подумала, что его убили.

 «Где сейчас прячутся ее дети?» — промелькнуло в голове у Кэтрин.

 К счастью, Дермот позвонил мне вчера вечером. Он жив, но находится в бегах, прячется на конспиративной квартире. Он много не говорил, боялся, что мой телефон прослушивают…

 Ирландка сделала неопределенный жест руками.

 Кэтрин едва осознавала, что вокруг них едят и пьют люди, не имеющие ни малейшего понятия о конспиративных квартирах и прослушке.

 Джек не знал, что у него в сумке, — тихо сказал Роберт, обращаясь скорее к себе, чем к окружающим.

 Мойра кивнула.

 Он никогда не перевозил взрывчатые вещества. Это было против его правил.

 Кэтрин представила себе драку в кабине самолета.

 Вот почему Джек ничего не сказал, когда бортинженер полез в его сумку, — сказал Роберт. — Он и сам был в шоке.

 «Джека предали, как он в свою очередь предавал других», — подумала Кэтрин.

 Все разваливается просто на глазах, — поднимаясь со своего места, сказала Мойра. — Уезжайте домой, и поскорее.

 Опершись рукой о стол, ирландка наклонилась к Кэтрин. В нос американке ударил запах несвежего белья и затхлого дыхания.

 Я пришла сюда, потому что у наших детей общий отец. Не сделайте вашу дочь круглой сиротой.