Жена пилота - Анита Шрив

 Это папа подарил тебе все эти игрушки на Рождество?

 Девчушка поджала губки и задумалась.

 Не все, — наконец сказала она. — Санта Клаус подарил мне… это… и вот это…

 Мне нравятся волосы Молли. У моей дочери была когда-то похожая кукла, но Мэтти обрезала ей волосы. К сожалению, игрушечные волосы не отрастают. Потом моя дочь очень сожалела о своем поступке.

 Перед внутренним взором Кэтрин возник калейдоскоп ярких картинок-воспоминаний…

 Шестилетняя Мэтти съезжает на дребезжащем трехколесном велосипеде с холма, а ее испуганные родители беспомощно провожают ее глазами. Тогда все обошлось и гордая дочь, слезая с велосипеда, крикнула взволнованным родителям: «Я справилась с управлением!»

 Мэтти, нацепившая себе на лицо красный клоунский нос и игрушечные очки, засыпает, свернувшись калачиком, на диване…

 День благодарения. Четырехлетняя дочь прибегает к Джеку и возбужденно кричит: «Мама приготовила рахат-лукум!»

 Куда теперь девать эти воспоминания?

 «Я похожа на женщину, которая после развода смотрит на свое свадебное платье, — думала Кэтрин. — Стоит ли хранить его после того, как любовь умерла?»

 Я не буду стричь ей волосы, — пообещала Дирдри.

 Молодец! А папа был у вас на Рождество? Иногда папы должны работать на праздники.

 Да, он отмечал Рождество с нами, — заверила Кэтрин девочка. — Я подарила ему закладку. Я сама ее сделала, наклеила туда фото — я вместе с папой. Закладка мне так понравилась, что папа вернул ее мне. Показать вам?

 Да. Покажи.

 Дирдри заглянула под кровать, ища свое «сокровище».

 Вот. Нашла.

 Засунутая в большую, богато иллюстрированную книгу закладка представляла собой полоску разноцветной бумаги, на которую была наклеена маленькая фотография. Женщина наклонила голову, вглядываясь в мельчайшие детали снимка.

 На ступенях раздался скрип шагов.

 На чердаке ее дома в Фортуна-Рокс хранилась коробка с платьями для кукол серии «Американская девочка». Полубезумная мысль промелькнула в голове у Кэтрин: подарить Дирдри эти платьица для ее Молли.

 В проеме двери появилась Мойра. Ее руки были скрещены на груди.

 У тебя очень красивая кукла, — вставая с кровати, сказала Кэтрин.

 Вам надо идти? — спросила девочка.

 Да, к сожалению, надо…

 Мойра посторонилась, пропуская американку. Кэтрин быстро сбежала по лестнице, хозяйка дома следовала за ней по пятам. Кэтрин потянулась к висящему на спинке стула пиджаку.

 Дирдри сказала, что Джек отмечал Рождество с вами, — продевая руки в рукава пиджака, произнесла американка.

 Мы праздновали раньше… заблаговременно…

 Кэтрин по собственному опыту знала, что такое праздновать Рождество заблаговременно.

 Подойдя к книжному шкафу, она с интересом пробежала глазами по корешкам книг: «Замалчивание» Брайана Мура, «Кэл» Бернарда МакЛаверти, «Сердце повстанца» Кэвина Тулиса, «Лютый голод» Сесил Вудхем-Смит… Следующее название было на не знакомом ей языке. Кэтрин взяла книгу с полки и спросила у ирландки:

 Она на гаэльском?

 Да.

 Где вы учились?

 В Квинсе. Это колледж в Белфасте.

 Да?! И вы стали…

 Стюардессой, — усмехнулась Мойра. — В Ирландии самая квалифицированная в Европе рабочая сила.

 А ваша дочь знает, что случилось с Джеком? — спросила американка, поставив книгу на место и берясь за пальто.

 Да, — стоя в дверном проеме, сказала ирландка, — но я не уверена, что Дирдри отдает себе отчет в происшедшем. Ее отец очень редко бывал дома. Мне кажется, она воспринимает его смерть как еще одну долгую отлучку.

 «Ее отец», — отметила про себя Кэтрин.

 А Дирдри знает о своей бабушке, матери Джека? — холодно спросила она. — О Мэтиган?

 Да. Конечно.

 Кэтрин молчала, чувствуя неловкость за свой вопрос, а еще больше от полученного на него ответа.

 Но у его матери, как вы знаете, болезнь Альцгеймера, — сказала Мойра. — Она даже не понимает, кто такая Дирдри.

 Я знаю о болезни, — соврала Кэтрин.

 «Если бы Джек не погиб, — думала она, — где бы он сейчас находился? Наверно, сидел бы в гостиной этого дома. Узнала бы я когда-нибудь правду о двоеженстве Джека, о его второй семье? Какдолго все это могло оставаться в тайне?»

 Женщины стояли друг напротив друга. Взгляд Кэтрин перебежал с паркетного пола на стены и пол прихожей, а затем остановился на Мойре. Она хотела запомнить интерьер дома, запомнить все, что видела сегодня. Кэтрин была уверена, что никогда больше не переступит порог этого дома. Ее мысли блуждали. Она думала то о невозможности понять другого человека, то о хрупкости отношений между людьми, то о недолговечности любви и призрачности семейного счастья.

 Я хочу… — несмело начала Мойра.

 Кэтрин терпеливо ждала.

 Ирландка молитвенно сложила ладони вместе.

 Мне жаль…

 Глубоко вздохнув, она разомкнула ладони и засунула руки в карманы джинсов.

 Мне жаль, что я причинила вам боль.

 Кэтрин молчала. Слова в данной ситуации казались ей лишними.

 Синий шелковый халат в вашем стенном шкафу. Откуда он у вас? — обуреваемая любопытством, спросила американка.

 Лицо Мойры оставалось бесстрастным, но Кэтрин услышала легкий вздох, сорвавшийся с ее губ.

 Его доставили уже после смерти Джека. Это его рождественский подарок мне.

 Я так и думала, — берясь за ручку входной двери, произнесла Кэтрин.

 Вам лучше уехать домой, — сказала Мойра.

 Дверная ручка показалась американке спасательным кругом.

 В мгновение ока она выскочила из дома прямо под моросящий дождик.

 Мне было тяжелее, чем вам, — раздался за ее спиной печальный голос Мойры.

 Кэтрин обернулась.

 Я знала о вас, а вы и понятия не имели о моем существовании.

 Возможно, она плакала. Впоследствии, вспоминая события этого безумного дня, Кэтрин не могла точно сказать, плакала ли она на самом деле или это были капли дождя. Она забыла свой зонтик в доме Мойры. Вновь припустивший дождь намочил ее волосы, они слиплись и теперь свисали с головы безобразными сосульками. Капли дождя стекали по ее шее, спине и груди. Блузка промокла. Находясь в состоянии стресса, Кэтрин не удосужилась даже поднять воротник и поплотнее закутаться в шарф.

 Прохожие под зонтиками с удивлением пялились на растрепанную, куда-то спешащую женщину. Кэтрин тяжело дышала. Ее рот был полуоткрыт.

 Она шла вперед без определенной дели. В голове бушевал ураган противоречивых мыслей, скорее не мыслей, а неких мысленных образов. Кэтрин помнила название отеля, в котором они остановились с Робертом, но ей не хотелось возвращаться туда сейчас, не хотелось сидеть в одиночестве в своем номере.

 Если бы рядом оказался кинотеатр, Кэтрин, не задумываясь, укрылась бы под его крышей от дождя.

 Сойдя с тротуара, женщина по привычке посмотрела налево. Справа завизжали шины автомобиля. Кэтрин замерла на месте, ожидая, когда водитель такси высунет голову из окна и обрушит на нее потоки брани, но мужчина терпеливо дождался, пока она перейдет на противоположную сторону улицы.

 Кэтрин осознавала, что не вполне здорова. Она боялась, что может в таком состоянии случайно провалиться в открытый рабочими люк канализации или, оступившись, упасть на проезжую часть под колеса двухэтажного красного автобуса.

 Спасаясь от все усиливающегося дождя, женщина нырнула в телефонную будку. Там было тепло и сухо. Кэтрин расслабилась. Сняв пальто, она вытерла лицо сухой подкладкой. Неприятные ассоциации мигом напомнили ей о событиях прошедшего дня. Затылок сверлила тупая боль. Женщина безрезультатно искала завалявшееся в карманах болеутоляющее.

 Подошел мужчина. Подождав немного снаружи, он нетерпеливо забарабанил в стеклянную дверь будки, требуя освободить общественный телефон.

 Вновь напялив на себя пальто, Кэтрин вышла наружу. Дождю, казалось, не будет конца. Мимо проносились автомобили, поливая тротуары летящими из-под колес брызгами… Мимо спешили люди, низко склонив головы, защищая глаза от дующего им в лицо ветра… Казалось, этот поток бесконечен. Без шляпки и зонта было неудобно. Падающие на лицо капли мешали Кэтрин.

 «Надо найти универмаг и купить зонт… а может, даже дождевик», — подумала она.

 На углу светилась полураскрытая дверь. У входа в паб стояли двое мужчин, одетые в добротные плащи. Их руки сжимали большие черные зонты и коричневые кожаные дипломаты. Мужчины разразились безудержным смехом и один за другим исчезли в чреве паба. За матовыми стеклами двери горел призывный свет, звучали непринужденные голоса… Только сейчас Кэтрин поняла, что уже стемнело. Дело близилось к ночи.

 «Здесь будет безопаснее», — открывая дверь паба, подумала она.