Жена пилота - Анита Шрив

 Подождите! — закричала она.

 Рыбак обернулся на крик. Он был молод. В левом ухе — золотая серьга. Темные волосы коротко острижены. Некогда светло-желтый свитер посерел от многолетнего воздействия соленой океанской воды.

 Это вы Дэнни Мур? — спросила Кэтрин.

 Мужчина кивнул.

 Отвезите меня на место падения самолета. Пожалуйста!

 Было видно, что он подумывает, как отделаться от женщины, не задев при этом ее чувств.

 Я вдова пилота, — быстро добавила Кэтрин. — Мне просто необходимо видеть это место. У меня нет времени ждать.

 Рыбак помог ей взобраться на борт и усадил на стоящий в рулевой рубке табурет.

 Кэтрин заметила, что один из гражданских отделился от своих товарищей и заспешил к лодке. Однако он не успел. Отвязав швартовый канат, Дэнни Мур нырнул в рулевую рубку и завел двигатель.

 Он что-то сказал Кэтрин, но из-за чудовищного шума мотора и свиста ветра за иллюминаторами она ничего не расслышала.

 Женщина огляделась. Все в рулевой рубке было вымыто и выскоблено. Нигде не было видно ни рыбьей чешуи, ни сетей, ни какой-либо другой рыбачьей снасти. Зачем ловить рыбу, если можно возить на место трагедии родственников погибших или просто любопытных? На этом, должно быть, можно неплохо заработать.

 Я заплачу вам, — пообещала Кэтрин.

 Не надо, — смутился рыбак. — Я не беру денег с пострадавших.

 Как только катер завернул за пирс, ветер стал крепчать.

 Женщина встретилась глазами с Дэнни Муром. Мужчина слегка улыбнулся.

 Вы родом из этих мест? — спросила Кэтрин.

 Да.

 Затем рыбак снова произнес незнакомое слово, возможно, название родного городка.

 Вы давно возите людей на место падения самолета? — перекрикивая рокот мотора, спросила женщина.

 С первого дня, — отводя взгляд от вопрошающих глаз американки, сказал молодой человек. — Вначале было трудно… эмоционально тяжело… Сейчас легче.

 Женщина не хотела думать о хаосе, который царил здесь сразу же после гибели людей.

 Хорошая лодка, — желая изменить тему разговора, сказала Кэтрин.

 Отличная!

 Речь Дэнни Мура во многом походила на речь Мойры Боланд. От этого американке стало не по себе.

 Она ваша?

 Нет. Катер принадлежит моему брату. Мы вместе ходим на нем в море.

 Что вы ловите?

 Двигатель судна издавал монотонный неприятный звук.

 Крабов и омаров, — ответил рыбак.

 Встав с табурета, Кэтрин повернула голову по направлению к носу судна. Навалившись всем весом своего тела на штурвал, рыбак изменил курс катера на несколько румбов. Женщина покачнулась, с трудом удерживая равновесие на высоких каблуках.

 Вы ловите крабов даже в такую промозглую погоду? — плотнее закутываясь в куртку, спросила она.

 Да, в любую погоду.

 Каждый день?

 Нет. Мы выходим в море в воскресенье вечером, а возвращаемся в пятницу.

 Трудная жизнь…

 Мужчина пожал плечами.

 Сейчас еще ничего, — сказал он. — Большую часть времени на Малин-Хед стоит туман.

 Чем ближе они подходили к спасательному судну, тем отчетливее становились видны отдельные детали. Вокруг места спасательных работ сновали ярко окрашенные рыбачьи лодки, казавшиеся кощунственно неуместными при столь трагических обстоятельствах. На палубе главного судна стояли водолазы в полной экипировке. В небе кружил вертолет.

 «Обломки самолета должно было разбросать на большое расстояние», — подумала Кэтрин.

 Вдалеке, за спиной Дэнни Мура, высился почти отвесный берег, ощетинившись острыми, как зубы акулы, скалами. Даже в солнечную погоду он производил гнетущее впечатление, что же говорить о серых, туманных днях! Сплошная готика и никакого просвета. Побережье у Фортуна-Рокс отличалось большей гостеприимностью. Впрочем, и там стояли на берегу жадные до сенсаций репортеры, смотрящие на своих коллег через Атлантический океан.

 Этот радиомаячок установлен на месте, где водолазы нашли кабину самолета, — сказал рыбак, указывая рукой на качающийся на волнах буй.

 Да?! — вздрогнув, воскликнула Кэтрин.

 Выйдя из рулевой рубки, она перегнулась через поручни левого борта, вглядываясь в казавшуюся спокойной, но в то же самое время постоянно колышущуюся поверхность океана.

 «Человек меняется каждый день, — думала женщина. — Сегодня он один, а завтра другой».

 Над темными водами океана кружились чайки. Кэтрин прогнала из головы страшную догадку, объясняющую, что привело сюда птиц.

 «Что реально, а что всего лишь иллюзия?» — думала она, безрезультатно обшаривая глазами колышущуюся вокруг стихию.

 Кто настоящая вдова — она или Мойра Боланд? Джек и Мойра были обвенчаны в церкви. Ее соперница знала правду о матери Джека, о его трудном детстве. Она знала о существовании Кэтрин, в то время как Кэтрин пребывала в неведении.

 Была ли Кэтрин его настоящей женой, той, которую он защищал от горькой правды, ту, которую он не покинул даже после того, как влюбился в другую женщину?

 Чем больше она узнавала о погибшем муже, тем чаще задумывалась о том, кем Джек был на самом деле, тем более и более основательно переосмысливала свою жизнь.

 Каждый новый факт, проливающий свет на тайную жизнь Джека Лайонза, медленно, но неуклонно менял ее отношение к прошлому и настоящему. Так фольклорный рассказ, переходя из уст в уста, постепенно переделывается, переосмысливается, и, если изменений становится слишком уж много, на свет появляется совсем другой рассказ, мало чем напоминающий первоисточник…

 Дэнни включил мотор, и лодка вздрогнула, покачнулась. Кэтрин схватилась руками за поручни.

 «На самом деле Джек не был моим мужем», — подумала она.

 Женщина перевела взгляд наверх, на кружившийся в небе вертолет.

 Однажды Кэтрин видела, как над водами залива Фортуна-Рокс низко летел большой самолет. День выдался солнечным, но утренний туман все еще клубился над водой. Толстая, отливающая серебром сигара казалась женщине ужасно громоздкой и неуклюжей. Как может такая громадина подниматься в воздух, не рискуя упасть от малейшего порыва ветра?

 «Джек должен был знать, что погибнет, — думала вдова. — В последние несколько секунд перед взрывом он все понял. Перед смертью он выкрикнул имя Мэтти».

 Кэтрин ничуть не сомневалась, что все так и было.

 Сколько времени она провела, стоя у борта катера и вглядываясь в сокрытые мраком океанские глубины, женщина не знала. Время потеряло для нее всякое значение. Судно все кружило и кружило по замкнутому кругу…

 Скоро она полетит обратно домой и первым делом поедет к Джулии. Она увидится с дочерью и скажет ей: «Поехали домой». Теперь ее жизнь будет всецело посвящена Мэтти. Иного ей не дано.

 Сняв обручальное кольцо, Кэтрин бросила его в воду.

 Она понимала, что водолазы никогда не смогут найти останки ее мужа. После такого взрыва ничего не осталось.

 С вами все в порядке? — высовываясь из рулевой рубки, встревоженно спросил рыбак.

 Одной рукой он все еще держался за штурвал. Лоб пересекали глубокие морщины.

 Кэтрин улыбнулась и кивнула ему.

 Разлюбив, она избавилась от страшного бремени.

 Джек надел обручальное кольцо ей на палец. Его рука на мгновение застыла, а затем опустилась. Успокоение и тихая радость заполнили сердце девушки. Торжественные слова гражданской церемонии опьяняли ее. Кэтрин скосила глаза на пальцы любимого, покоящиеся на сверкающем серебряном подносе для обручальных колец.

 Купленный накануне бракосочетания костюм смотрелся на Джеке как-то странно. С одной стороны, он подчеркивал его природную мужественность, с другой, девушка так привыкла видеть Джека одетым в летную форму, что смена одежды создавала иллюзию, будто перед ней незнакомец. На Кэтрин было вискозное платье в цветочек, пошитое так, чтобы скрыть небольшой животик невесты: доходящая до колен юбка, короткие рукава, небольшие подплечники… Платье до сих пор пахло складом. На голове — шляпка персикового цвета, подобранная под цвет платья. На тулье шляпки — серовато-синий шелковый цветок, прекрасно сочетающийся с рисунком на ткани платья.

 Из коридора доносилась приглушенная человеческая речь. Это следующая на очереди пара выражала свое нетерпение. Кэтрин подняла голову и поцеловала Джека. Поцелуй вышел слишком официальным.

 Я всегда буду любить тебя, — сказал муж.

 Дом располагался высоко в горах.

 Температура снижалась с каждой проеханной милей. Кэтрин пришлось накинуть себе на плечи поверх желто-оранжевого платья кожаную куртку мужа. Свадебная улыбка не сходила с ее губ, словно навечно запечатленная на ее лице фотоаппаратом. Машину тряхнуло, и голова новобрачной качнулась из стороны в сторону. Мысли Кэтрин были заняты предстоящей «первой брачной ночью». Впрочем, она сомневалась, что такое определение приемлемо в их ситуации: как-никак, а они уже довольно давно живут вместе. Что она почувствует? То же, что и всегда, или «первая брачная ночь» привнесет в ее ощущения какую-то новизну?