Торлон. Война разгорается - Кирилл Шатилов

— Да, — хмыкнул Тангай после короткого молчания, — если чужеземцы наше строительство не разрушат, оно наверняка подлецам замковым достанется. Знал бы, сам бы все там покрушил на дорожку.

— Мы еще вернемся, — не слишком уверенно пообещал Хейзит.

Он подумал о том, как непросто будет это сделать. Таиться придется не понарошку. Кто выдаст или найдет — несдобровать им. По всему чувствовалось, что новые хозяева Вайла’туна стелют жестко. И то, что сейчас им удалось-таки вырваться целыми и невредимыми, — редкое исключение из устанавливаемых повсюду правил. Надвигается нечто могучее и страшное. Что зародилось (он этого не знал наверняка, но догадывался какой-то безотчетной догадкой) еще в пожаре на их первой заставе. Совсем недавно и так давно…

Шедший перед ним Гийс остановился. Поднял руку. Хейзит застыл и ощутил на плечах прикосновение нежных ладоней сестры.

Гийс что-то высматривал впереди, опустив факел к полу.

— Ну что там встали?.. — недовольно начал было Тангай, однако сам сообразил, что впереди опасность, и умолк.

Хейзит вглядывался в темноту из-за спины Гийса, но ничего подозрительного не замечал.

— Нас обнаружили?

— Не знаю… Мне показалось, я видел впереди такой же свет, как от факелов. Мелькнул и пропал. Нет, вон он!

Теперь Хейзиту тоже померещился отсвет, озаривший вдали стену коридора.

— Если идут сюда, мы пропали, — сказал Гийс почти равнодушно. — Если там перекресток и они пройдут мимо, нам повезло.

«Нет, он не любит мою сестру, — неизвестно почему подумал Хейзит. — Если бы любил, не говорил бы с таким спокойствием. Если он причинит ей вред, я точно убью его…»

— Что там? — словно услышав его мысли, шепнула сзади Велла.

Хейзит ощутил ухом ее теплое дыхание, и на душе стало еще отвратнее. Ведь если бы не он со своими вечными задумками, трудилась бы она сейчас в таверне вместе с матерью, улыбалась завсегдатаям, крутила хвостом, пела, да что угодно, только не таскалась бы по холодным подземельям, пугаясь каждого шороха и отсвета. Или это он сам боится? Неважно. Он втянул ее в это никому не нужное приключение. Обрек на скитания из одного убогого угла к другому. Ему вспомнился их с товарищами по несчастью полный опасностей переход через Пограничье. Но среди них не было слабых женщин. И то удовольствие получилось не из приятных. Тот одинокий всадник…

— Идем. Кажется, пронесло, — сказал Гийс и решительно тронулся с места.

В самом деле, впереди их ждала развилка. Проход выходил под прямым углом в коридор, более широкий и удобный для передвижения. Не оставалось сомнения в том, каким путем пользовались чаще. Вправо и влево, насколько хватало света, виднелись торчащие из стен древки потушенных факелов. Хейзит поковырял ногой пол и обнаружил под тонким налетом пыли выщербленную поверхность массивного камня.

— Вот это да! — не сдержался он и пояснил, перехватив заинтересованный взгляд матери: — Этому коридору, наверное, тысяча зим, а то и больше! Каким богатством камня нужно располагать, чтобы класть его под ноги! По зато он нас всех много раз переживет. Я даже не представлял, что под землей скрывается такая красота!

— Тут все — камень, — заметил Тангай, благоговейно поглаживая ладонью стену. — Сдается мне, что наши далекие предки сумели укротить его и прорубили ход прямо в скале. Ничего подобного никогда не видел…

Гийс был настроен более практично. Он тоже осматривал стены, однако интересовал его вовсе не материал, а то, что на нем нацарапано. Не обнаружив никаких опознавательных знаков напротив выхода, он вернулся к только что пройденному коридору и здесь нашел то, что искал.

— Вот, видите? С этой стороны изображен круг, а с соседней — прямоугольник. Круг означает «колодец». Оттуда мы пришли. Вытянутый вверх прямоугольник изображает главную башню замка. Туда нам, думаю, не надо.

— А почему в обратном направлении нет никаких квадратиков и кружков? — поинтересовалась Велла.

— Ну, наверное, потому, что в той стороне находится то, что и так всем известно. — Обитель Матерей.

— Или наоборот, — добавил Хейзит. — Слишком много возможностей, чтобы все здесь изобразить.

— Вот это мне нравится больше! — похлопал его по плечу Тангай. — В любом случае мы идем туда.

— Это не ты, случаем, придумал: «Чем дальше в лес, тем больше дров»? — поинтересовался Хейзит, поправляя мешок и решительно поднимая над головой зачадивший факел.

— Глупости! — Тангай протянул руку Велле, предлагая помощь. — Чем дальше в лес, тем дров меньше. Дрова всегда заготавливают на опушке. Какой дурак потащит дрова из чащи?

— Никогда не думала, — улыбнулась своим мыслям Гверна, наблюдая за дочерью, которая сделала вид, будто не заметила руки старого дровосека, и, обогнав брата, пошла следом за Гийсом. — Но в таком случае ты не станешь возражать, что «аппетит приходит во время еды»?

— Если вам так угодно, вифа Гверна. — Тангай изобразил неуклюжий поклон. — Хотя на мой взгляд, во время еды приходит разве что сон. И чем еды больше, тем послеобеденный сон крепче.

— Опять проголодался? Недавно ведь ели.

— И ели, и спали, — вздохнул Тангай. — Самая пора опять поесть.

— Вы с нами или останетесь здесь разговаривать? — прервал их Хейзит. — Гийс и Велла уже уходят.

Они дружно прибавили шагу в направлении удаляющегося факела, не замечая прикованного к ним взгляда двух слезящихся глаз. Глаза, почти бесцветные, чуть навыкате, с большими черными зрачками, как у ящериц, каких в стародавние времена в подземных коридорах водилось немало, принадлежали распластавшемуся в укрытии человеку. Если бы Гийс или Хейзит сделали несколько шагов в сторону, отмеченную на стене прямоугольником, они обязательно наткнулись бы на него. Человек в отчаянии ждал этого и готовился, пряча под меховой полой грязного плаща острый, как змеиное жало, кинжал. Однако они этих шагов не сделали и теперь были живы и здоровы, не подозревая, какой опасности только что избежали. Потому что острие кинжала, как и змеиные зубы, несло в себе смертельный яд, способный убить единственным уколом.

Затаившегося во вновь сгущающейся тьме звали женским именем Сима. Такова была воля его покойного отца, который ждал появления дочери, а не лупоглазого и надрывно орущего мальчугана. Кроме того, преждевременное появление на свет Симы убило его мать, и безутешный отец увидел в невыразительной физиономии сына ее ушедшие в небытие черты. Произошло это неоднозначное событие без малого за тридцать с лишним зим до того, как Сима спешно загасил свой факел, распластался на грязной земле, спрятал на груди отравленный кинжал и стал слушать, о чем говорят появившиеся из бокового прохода путники. Их восторги по поводу каменного пола и стен он пропустил мимо ушей. Сразу видно, случайно сюда забрели. Замечание насчет колодца, откуда они якобы пришли, заинтересовало его, поскольку Сима хорошо знал здесь только одну дорогу и сворачивать в незнакомые проходы страшно боялся. Названные в разговоре имена ничего ему не сказали, кроме разве одного. Гийсом звали сына добившегося в последнее время огромной власти Демвера, военачальника всех сверов Вайла’туна. Означает ли это, что то был сам Гийс или кто другой, носящий схожее имя, Сима понятия не имел, поскольку лежал по большей части лицом вниз и не видел говоривших, разве что со спины, когда они отправились-таки восвояси.