Воронье царство (СИ) - "Ifreane"

Не сразу в памяти Ривана всплыл их разговор. Смутившись, он отвернулся и увидел, что полководец, к которому Корвус их пристроил, уже готовился отбывать.

— Идем, — буркнул Риван и направился в сторону воеводы.

— О чем он? — взволнованно спросил Хальвард, догоняя.

— Он считает, что мне нужна его жизнь…

— Не нужна — могу я забрать, — фыркнула рядом Арндис.

— А я хочу лишь справедливого наказания, — договорил Риван, умоляюще посмотрев на ловчую.

— Взгляни на него, — остановился Хальвард и схватил жреца за локоть, разворачивая. — Думаешь, он не достаточно наказан?

Корвус так и стоял, расставив в стороны окровавленные руки, в то время как врановые жрецы с наполненными чашами один за другим сходили с помоста и тонкой вереницей стекались к рядам реильского войска. Риван не знал, чему удивляться сильнее: отрешенности на лице Корвуса, отдающего последние силы, или отточенности действий братьев, ступающих от солдата к солдату и выписывающих кровью на кирасах незамысловатые руны.

— Я думаю, они с Богом-Вороном и без нас разберутся. А нам нужно добраться до Провидицы.

— Вот это мне больше по душе, — хмыкнула Арндис. — Чем это мерзкое колдовство.

Вирфус, если Риван правильно запомнил его имя, посмотрел на подошедших чужаков так, словно уже успел забыть про наказ царя. Но быстро спохватился, востребовал приметы цели, а затем велел кому-то из солдат подвести лошадей. Дождавшись, когда часть его конников и он сам лично получат кровавое благословение, полководец скомандовал выступление.

Следуя за колонной, устремившейся в обход долины, которая то пропадала, то вновь выглядывала из-за огибаемых холмов, жрец старался не упускать из вида нить паутины, связывающую Ткача и Провидицу. А в одном из просветов он успел разглядеть, как черным оползнем со склона, вперед реильской конницы, хлынули хищные тени. С ужасающей скоростью они пересекли дол и схлестнулись с блеклыми силуэтами, нещадно сминая те на своем пути, рвясь к врагу из плоти и крови. И сразу же над полем боя взвыли боевые сигналы, отозвавшиеся в сердце острой тревогой — армия Корвуса перешла в атаку.

Очередной виток за возвышенность — и колонна замерла. Неразличимая с поля боя, выстроилась в ожидании положенного часа. Вот только он не торопился наступать. Томительное бездействие выжигало мысли, притупляло чувства. Но, как Риван ни силился, он не мог понять, чего хотел больше: чтобы все как можно скорее закончилось или провести остаток вечности здесь, на краю битвы, лишь бы не становиться ее частью.

— Скажи, жрец, — вдруг оказавшись рядом, спросил рябой полководец, — мудрый бог присматривает за нами сегодня?

— Да, — отозвался Риван и взглянул на возносящуюся на горизонте тень Бога-Ворона, возле которой он увидел еще одну, меньшую, но столь же грозную. — И не он один, — тихо добавил жрец.

— Он здесь? — встревожилась Арндис.

— Да, — повторил Риван.

Арни насупилась, уставившись в холку своего коня, видно, не в силах решить, радоваться ей или сердиться. Потом прижала руку к груди, где под рубахой и кольчугой покоилось ее ожерелье, и, легко улыбнувшись, кивнула жрецу.

Раздался рев труб и крики: «Отступают!». Риван закрыл глаза, глубоко вздохнул, выдохнул и, крепко стиснув поводья, вжал пятки в бока коня, нагоняя Арндис и Хальварда, пристроившихся к последним перемахивающим увал рядам. Добравшись до вершины, они втроем остановились, и Риван мысленно поблагодарил Вирфуса, выбравшего для своего корпуса столь далекую от основного поля боя позицию, и пелену «той стороны», съедающую краски. За то, что жрец почти не различал смерти, посеянной в доле. Почти.

Пехота Гаршаана действительно ушла от стен Акташа и прижимала реильское войско обратно к северному склону, где ее, в свою очередь, встречали оставленные в резерве полки. Ведомые же Вирфусом воины, как и планировал Корвус, нацелились неприятелю в тыл. Вот только численное превосходство все еще играло против реильской армии. С занимаемой высоты, Риван увидел, как без вреда для основной атаки, широкий строй гаршей развернулся лицом к нападавшим и встретил их со столь яростным напором, что впору было усомниться, кто кому устроил ловушку.

Даже ничего не смыслящий в военном деле жрец понимал, что атака реильцев захлебнулась. Уйти бы, а не с ужасом наблюдать, с каким остервенением люди убивают друг друга, но Риван не мог. Ведь ведущая к Провидице нить отделилась вслед за этим самым строем. Колдунья была здесь, защищала спины своих солдат, так близко и в то же время так недосягаемо.

В небе раздалось громкое карканье. Вернулся Као, и теперь Риван видел его тем, кем он являлся на самом деле. Пока ворон описывал круги над головами, каждому взмаху его крыльев вторила густая тень, будто бы он одновременно находился и в Солиуме, и на «той стороне». А затем, с тем же пронзительным кличем, Као устремился к лучу. По земле же вослед ему ринулась знакомая до боли тьма, бросаясь на каждого гарша, обрывая короткими касаниями жизни, прокладывая путь.

— Туда! — неожиданно для самого себя скомандовал Риван и сорвал с места своего коня, направляя в образовавшийся проход.

Немногие оставшиеся в седлах реильцы, воспрянув духом при виде поддержки от своих царя и бога, влились в тот же строй, пронзающий ряды неприятеля, едва ли понимая, куда он ведет. По обе стороны от Ривана, казалось, на расстоянии вытянутой руки мелькали лица. Озлобленные. Напуганные. Редкие отзвуки звона стали доносились сквозь непрекращающиеся крики боли. Страха. Но вмиг все изменилось.

Воздух наполнился неожиданной свежестью, как перед грозой, а в кожу впились тысячи ледяных игл. Не успел Риван вспомнить эти ощущения, как оглушительный треск похоронил все иные звуки, а всадников перед ним, всех, без разбора, реильцев, гаршаан, раскидало в стороны. Тени, зачищающие путь, разлетелись в клочья, а Као с болезненным вскриком взметнулся ввысь.

Второй волной из-под Ривана выбило коня.

От удара о землю мир окончательно потемнел, из легких вышибло остатки воздуха, и что-то мерзко хрустнуло в груди. Но больнее всего гремела тишина.

Риван открыл слезящиеся глаза и увидел полы светлого хитона, а затем и саму гаршаанку, с чьей темной кожи на жреца равнодушно взирали белые змеи. Риван отполз в сторону и поднялся на нетвердые ноги.

— А, это ты, чистая душа, — широко улыбнулась Провидица, приближаясь. — Как жаль, что время разговоров вышло. Но я с удовольствием вкушу его скорбь о тебе.

Риван попятился, но чуть не споткнулся о тушу лежащего на боку коня. Ожидавший вновь потерять связь с явью и своим телом жрец не сразу увидел, как в руке гаршаанки что-то сверкнуло. А когда заметил, стало поздно.

— Пр-р-рочь! — обреченно воскликнул Као над головой.

С губ сорвался стон и жгучая боль разорвала сердце. Опешив, Риван опустил затуманенный взгляд на рукоять, невесть откуда взявшуюся в его груди. Холодное лезвие обжигало нутро, с каждым ударом сердца причиняя невыносимую боль. Мешалось, не давало вдохнуть. С глаз сорвались новые слезы, во рту загорчила медь. Что же это? Жрец обхватил рукоять ослабевшими пальцами. Вот такую судьбу уготовил для него Бог-Ворон? Как же мешалось… Риван потянул. Хлынула кровь, обагрила руки, напитала рубаху. Но задышалось легче. А сердцу больше ничто не мешало отбивать свой набат. Риван поднял взгляд.

— Что? — в недоумении тихо спросила Провидица, отступая на шаг назад. — Что ты такое?! — взревела она.

Риван выставил вперед руку с зажатым клинком, не зная, хватит ли у него сил сделать хотя бы шаг. Но на ладонь тут же опустилась чья-то перчатка. Провидица перевела ошалелый взгляд, скривила гневно губы, вскинула руки. Но опоздала. Тяжелое лезвие меча одним ударом отсекло ей голову.

В мир тут же вернулись звуки. Далекий шум боя, вопли и стенания умирающих окружили Ривана. Он бросил кинжал и обернулся.

— Ты как? — Хальвард, держа в одной руке окровавленный меч, второй попытался придержать шатающегося друга.

— Арни? — взмолил жрец, ища взглядом ловчую.