Наперекор судьбе - Пенни Винченци

К моменту первой годовщины их свадьбы Хелена была не то чтобы несчастной, но далеко не счастливой. Она не могла способствовать успеху Джайлза, и это ее угнетало. Его позиция вызывала у нее постоянное недовольство и возмущение. Из всех Литтонов, пожалуй, только Кит был с ней искренен и дружелюбен. Но Кит учился в закрытой школе и дома бывал нечасто. А тут еще ребенок. Точнее, его отсутствие. Разумеется, Хелена не хотела забеременеть вскоре после свадьбы. Это было бы глупо, и она очень тщательно применяла противозачаточные средства. Однако после Рождества она решила, что, пожалуй, пора обзаводиться первенцем. Хелена перестала предохраняться, но ничего не происходило. Месяц за месяцем. Она продолжала свои усилия забеременеть, но месячные приходили регулярно. Когда у них с Джайлзом бывало это , она чувствовала себя более подавленной и напряженной. Наверное, она потому и не беременеет, что это у них по-прежнему далеко от идеала. Хелене было не с кем поделиться своими бедами. Однажды, будучи в гостях у подруги, она не выдержала и расплакалась. Подруга посоветовала ей сходить к женщине-гинекологу, у которой наблюдалась сама.

– Во-первых, это женщина. Во-вторых – очень откровенная, современных взглядов. С ней можно говорить о чем угодно и не бояться, что это ее шокирует, – сказала Хелене подруга.

Гинеколог оказалась довольно веселой женщиной средних лет. Без всяких иносказаний она объяснила Хелене, что быстро забеременеть удается не всем и не всегда. Затем врач предположила, что интимная жизнь Хелены и ее мужа не такая, какой должна быть, но посоветовала ей не особо волноваться ни о беременности, ни о получении удовольствия в постели.

– Конечно, прискорбно, что это не доставляет вам удовольствия, но пока у вашего мужа происходит выброс семени, у вас остается шанс забеременеть. Не опускайте руки. Большинство женщин, которым не удается забеременеть, уделяют недостаточно внимания сексу.

Хелена, наполовину шокированная откровенностью гинеколога и наполовину успокоенная, вернулась домой с твердым намерением этой же ночью уделить достаточное внимание сексу. Целых два месяца она ждала задержки месячных, но те являлись с прежней регулярностью. И вдруг, когда Хелена уже впадала в отчаяние, месячные не нанесли ей своего обычного визита, и почти сразу же ее начало тошнить…

– Мадемуазель Адель?

Адель едва не уронила аппарат.

– Да, это я. – Она села на кровать, ощутив внезапную слабость в ногах.

– Люк Либерман. Вы меня помните?

– Да, конечно.

– Я услышал, что вы в Париже. Почему вы мне не сообщили? Я чувствую себя весьма desolé.

– Мне не было необходимости ставить вас в известность. Совершенно никакой необходимости.

– Но я бы с удовольствием пригласил вас на ланч.

– Мсье Либерман…

– Пожалуйста, просто Люк.

– Люк, я сюда не развлекаться приехала. И даже не за покупками. Я работаю. У меня каждая минута расписана. Времени на ланчи или на что-то еще просто не остается.

– Крайне печально это слышать. Вы говорите вполне серьезно?

– Вполне, – твердо ответила Адель.

– И в чем же заключается эта столь важная работа? Я могу об этом спросить?

– Да, конечно. Я стилист. Работаю у одного очень известного английского фотографа.

– Понимаю.

В телефонной трубке стало тихо. Адели не понравился ее разговор с Люком. Возможно, ей стоило говорить с ним более дружелюбным тоном. Его звонок взбудоражил ее. Ей захотелось произвести на него впечатление, выставить себя гораздо более занятой и более важной, чем она была на самом деле.

– А вы надолго в Париже?

– Всего на четыре дня.

– Вам нравится ваш отель?

– Да, очень. Прекрасное место.

Седрик забронировал им номера в небольшом, очень приятном отеле на рю де Сен. Окна выходили в ухоженный внутренний дворик. Поблизости было полно художественных галерей и ресторанчиков. А еще, совсем рядом, находился потрясающий рынок под открытым небом. Адель почувствовала, что живет сейчас в самом сердце Парижа.

Люк снова помолчал.

– Что ж, – наконец сказал он, – раз у вас нет времени для встречи, значит… его у вас нет.

Его голос тоже приобрел твердость. Адель с сожалением подумала, что ей нужно было говорить с ним полюбезнее. Он просто хотел сводить ее куда-нибудь, развлечь.

– Может, мы могли бы встретиться завтра за чашкой кофе? – предложила Адель.

– Кофе? Это слишком… быстро. Я подумал, может, вы захотите прийти на petit déjeuner? [30]

– Я бы с удовольствием, – ответила Адель.

Она снова уловила перемену в его голосе. Люк явно был не из тех, кто легко отказывался от задуманного.

– Отлично. Вам знакомо кафе «Флор»? Оно совсем рядом с вашим отелем.

– Нет.

– Напрасно. Это серьезный пробел в вашем знании Парижа. Оно находится на бульваре Сен-Жермен. Нужно совсем немного пройти по вашей улице. Я буду ждать вас там завтра утром, в половине девятого.

– Извините, но завтра в семь утра у меня начинается работа, – сказала Адель и подумала, что этим ответом опять расстроит Люка, но ошиблась.

– В семь утра? Это впечатляет! А послезавтра?

– Послезавтра? – повторила Адель. – Да, послезавтра в это время я буду свободна.

– Ну вот и отлично. Значит, у вас все-таки есть свободное время. Жду вас послезавтра, в половине девятого. Кафе «Флор». Au revoir, мадемуазель Адель.

Адель положила трубку. И чего она так разволновалась? Он женат. Он считает ее глупенькой. Он значительно старше ее и, ко всему прочему, ужасно одевается. Вот это и впрямь серьезное препятствие. Нужно отменить их встречу. Позвонить ему и сказать, что возникли непредвиденные обстоятельства. Это было бы куда разумнее, чем соглашаться идти с ним завтракать.

Они с Седриком обедали в одном из близлежащих ресторанчиков.

– Меня пригласили на завтрак. Надеюсь, это не внесет помех в ваши планы.

– Вас пригласили на завтрак? И кто же, дорогая?

– Один мужчина.

– Мужчина? Не желаете ли, чтобы я взял на себя роль вашей компаньонки?

– Ни в коем случае. Он работает в издательстве – парижском партнере «Литтонс». Намного старше меня и вдобавок женат.

– Женат! Дорогая, не думайте, будто для француза это что-то значит. Французы помешаны на свободной любви. И до женитьбы, и после нее. Кстати, он симпатичный?

– Вам бы он не понравился, – решительным тоном заявила Адель.

– Откуда вы знаете? Сдается мне, что симпатичный. Я уже ревную. И где же вы встречаетесь?

– В кафе «Флор».

– В кафе «Флор»! Тогда я еще сильнее ревную. Кстати, там и официанты очень симпатичные. Они знают все тайны Парижа. Думаю, мне следовало бы пойти с вами.

– Вы не пойдете, – отрезала Адель. – Я хочу встретиться с ним без нянек и компаньонок.

– Как эгоистично! – воскликнул Седрик.

День у них выдался тяжелый, в основном из-за капризов модели. Им пришлось фотографировать не легендарную Мюрт, которая в это время была больна, а весьма утонченную особу по имени Виллет. Адель призналась, что эта француженка могла бы преподать ее матери целый курс по упрямству и несговорчивости. Виллет отказалась надевать добытую Аделью пелерину с блестками, отвергла палантин из белой лисы и даже золотистую ткань, которую редактор отдела красоты назвала почти идеальной. Два часа Виллет демонстрировала типично галльское пожимание плечами и оживленно переругивалась с парикмахером. Знаменитое терпение Седрика было готово вот-вот лопнуть. И тогда Адель пошла на ближайший уличный рынок и купила несколько отрезов бархата изумительных цветов: темно-красного, темно-синего и темно-зеленого. Поначалу Виллет презрительно сморщилась, но потом взяла темно-синий отрез и намотала его на свою светловолосую голову.

– Пожалуй, это то, что нам надо, – сказал Седрик. – Будем снимать.

Но сразу снимать не получилось. Виллет повредила прическу, и с парикмахером случился приступ ярости. Наконец, к четырем часам дня, когда Виллет стала больше похожа на Диану Купер в немом фильме «Чудо», они сделали несколько снимков в ателье. Затем, по предложению модели, вышли на улицы, блестящие после дождя, и буквально перед самым наступлением сумерек сфотографировали ее у фонтанов на площади Сен-Сюльпис. Виллет вдруг сделалась общительной и изобретательной. Она, босая, воздев руки к небу, стояла на краю фонтана и смеялась.

– Боюсь, журналу это не подойдет, – сказал Седрик, – но снимок очень красивый. Если его никто не купит, я увеличу его и повешу на стене в своем ателье.

На следующее утро Адель сидела на террасе знаменитого кафе «Флор» и с интересом разглядывала идущих мимо парижан. В это время откуда-то вынырнул маленький юркий автомобиль и остановился у самого тротуара. Из машины выскочил Люк Либерман:

– Доброе утро, мадемуазель Адель! Прошу великодушно простить меня за опоздание. Этот поток машин просто terrible. Я так рад снова вас увидеть. Вы изменились, стали совсем другой, взрослой и élégante. Я даже испытываю некоторую робость.