Рок-звезда - Б. Б. Истон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он никогда раньше не бывал наверху.
В этот момент что-то новое и восхитительное и что-то саднящее и неприятное начали битву за внимание у меня в голове.
Угадайте, кого из них я предпочла не заметить.
25
Февраль 2000
«Будет так весело», – думала я.
«Я же всегда хотела попасть на Марди Гра!»
«А ехать десять часов в фургоне со всеми парнями не так уж и страшно».
Во-первых, ехать в фургоне было так страшно. Трип настаивал, чтобы мы бесконечно слушали его тяжелую мерзость «Death, Murder, Mayhem». Я всю дорогу тряслась на заднем сиденье, отчего меня дико укачало, и к моменту, когда мы дотащились до Нового Орлеана, я могла различать по запаху пердеж каждого из парней.
Во-вторых, я довольно быстро выяснила, что во время Марди Гра улицу Бурбон-стрит надо бы переименовывать в реку Бурбона, и то только потому, что более подходящее название, река Блевотины-Мочи-Пива-и-Бусин – слишком длинное и не влезет на указатель. Я уже много миль тащилась по этому жидкому говну глубиной сантиметров десять, пытаясь отыскать место, откуда можно было бы увидеть, как мимо проплывет помост «Фантомной Конечности». Я была счастлива, что на мне были мои ботинки, но мне было тошно при мысли, что для того, чтобы отмыть их, мне, возможно, потребуется брандспойт.
Ну и, в-третьих, в лицезрении кучи девочек-подростков и взрослых теток, только и ждущих, чтобы заголить свои сиськи перед твоим парнем, нет ничего веселого. Ни-че-го. Особенно когда тебе самой совершенно нечего предъявить, кроме двухкилограммового водяного лифчика и двух комариных укусов, украшенных парой дверных ручек из нержавейки.
Ну, хотя бы в Новом Орлеане в феврале было теплее, чем в Атланте. Тут сказать нечего. И архитектура была ничего. И музыка. И все огни. И пальмы. Если бы не вся эта пакость на улицах, голые сиськи и десять часов обратной дороги в газовой камере, то, думаю, было бы очень даже прикольно.
Я плюнула на идею найти идеальное место на этой улице Бурбона и плюхнула свою усталую, голодную, надутую жопу на какие-то непонятные ступеньки. Кажется, они вели в какую-то сувенирную лавку или угловой магазинчик, да хоть в киоск по продаже чертовых кукол-вуду – мне было без разницы. Для меня это было только место, откуда я буду смотреть, как мой парень смотрит на чужие сиськи.
«Йу-ху-у-у-у».
Высокий, ужасно тощий мужик в комбинезоне вывалился из дверей лавки и повис на перилах рядом с тем местом на верхней ступеньке, где села я. «Господи. Эда крайняя леди беременна. У меня теперь болид спина и ноги, и я хочу соленый огурец!» – у него был сильный креольский акцент, ковбойские сапоги из змеиной кожи, и он был обрит наголо. Мужик прикурил сигарету, затянулся и драматически выпустил дым.
– Радуйся, мон шер, что ты-то не залетела. Эдо хуже всего.
Поглядев на него, я оглянулась по сторонам, не будучи уверена, что он обращается именно ко мне. Потом, нахмурившись, попыталась понять, что надо отвечать на такое странное заявление. В конце концов я проговорила:
– Э-э-э… Мои поздравления?
Тощий мужик рассмеялся и поглядел на меня сверху вниз. У него были высокие скулы и очень бледная кожа. Лысая голова блестела. А глаза были живыми и безумными.
Подняв руку, он стиснул какой-то амулет, висящий на шнурке у него на шее, и погладил им себя по подбородку. Его глаза на секунду закатились, после чего снова уставились на меня.
Мужик медленно кивнул, одобрительно мыча.
– Ты не беременна, и ты веселая. Ты мне нравишься, – ухмыльнулся он. – Я – Джон.
– Биби, – сказала я, протягивая ему руку.
Джон отскочил, подняв руки вверх, словно я пыталась всучить ему гремучую змею.
– Нет, нет, нет, нет, нет. За такое надо платидь.
– Я должна платить, чтобы пожать руку? – мой вопрос прозвучал злее, чем я думала. Но я была страшно расстроена, что провела целый день одна, потому что Ганс должен был буквально плыть по Потоку Сисек, и мои навыки общения пострадали.
– О-о-о, – присвистнул Джон, качая головой. – Да туд в тебе эдод страх, девочка.
– Простите, – сглотнув, я постаралась взять себя в руки. – Я просто… У меня плохое настроение. Очень рада с вами познакомиться.
Улыбнувшись, Джон указал на меня пальцем.
– Плохойе настройение оттого, что туд все эдди люди, – он обвел улицу рукой с зажатой в костлявых пальцах сигаретой, – и никто не обращайет на тебя вниманийе, – он кашлянул, хихикнул и снова затянулся.
– Да, верно, – пожала я плечами. – Вы совершенно правы.
– Я знаю! Йа всегдда прав. За эддо мне и платяд.
– Кто платит?
– Эдди люди, – он оглядел толпу. – Они приходдят ко мне. Я говорю им правдду. Они платяд.
– Так вы предсказатель? – спросила я, наклоняя голову набок.
– Да! Я вижу всякойе, – он постучал средним пальцем по виску.
– Ух, как здорово. А как это работает? Вам надо коснуться человека?
Я стала смотреть на Джона очень внимательно. Я никогда раньше не видела предсказателя. Я очень скептически относилась ко многим вещам, но почему-то к этим вещам не относились предсказатели.
А еще, если вам интересно, привидения и инопланетяне.
– Я беру твойу руку, я знайу твойу жизнь. Я смотрю на твойю руку, я знайу твойе будущейе.
– Правда? А можно, вы посмотрите на мою руку? Я заплачу.
Джон улыбнулся и закрыл глаза, будто к чему-то прислушиваясь.
Я лично слышала только пьяные вопли «Йу-ху-у-у» от толпы на улице, громкие басы какой-то очередной группы, проплывающей по улице Бурбона, но Джон явно был на какой-то другой волне.
– Нет, – наконец ответил он, улыбаясь.
– Нет?
Джон снова затянулся и потряс головой.
– Нет. Ты слишком яркайа, я и так вижу твойе будущейе.
– Правда? – я выпрямилась и полностью повернулась к нему. – И что вы видите?
Джон поглядел мне в глаза.
– Я тебе не скажу. Ты думайешь, ты большайя, но ты еще ребенок. Тебе придется выучить кое-что самой, и эддо будет нелегко. Я не могу забрать эддо у тебйя.
– Так вы мне не скажете, что увидели? Господи, это что, так ужасно? – я снова повернулась и уставилась в толпу. Меня охватил страх. Мне даже не приходило в голову, что новости могут быть плохими. У меня засосало в желудке, как будто я только что съехала с высокой горки.
Джон улыбнулся и закрыл глаза. Потирая подборок своим амулетом, он проговорил:
– О, нет, нет, нет. Не плохое. Ты проживешь долго, дитя. Ты будешь наслаждаться жизньйу. У тебя будет двое детей – мальчик и девочка. А муж, он не будет тйебя обижадь. Ты будешь с ним всегда. Но остальнойе… – он медленно покачал головой. – Ты должна будешь узнать сама. Тебя ждуд сйюрпризы, мон шер. И когда они придуд, ты узнаейешь себя.
Я изо всех сил старалась запомнить до последней буквы все, что он говорил, но в тот момент единственными словами, которые мог усвоить мой
