Очерки истории Левобережной Украины (с древнейших времен до второй половины XIV века) - Владимир Мавродин

Сомнительно и то, что каждое русское судно, по уверению Масуди, вмещало 100 воинов. Летопись сообщает, что суда Олега вмещали по 40 человек. Даже казацкие чайки XVII в. могли поместить не более 70 человек.[581] По-видимому, все же для исчисления числа русов и их судов необходимо будет остановиться на более скромных цифрах, ибо 50-тысячное войско — это уже для тех времен чуть ли не переселение целого народа.

Вызывает сомнение и версия Масуди о полном истреблении русов. Мы располагаем данными, которые противоречат этому.

Аль-Ауфий (XIII в.)[582] сообщает, что какие-то русы в 300 г. гиджры приняли христианство, а затем, когда увидели, что это обстоятельство стеснило их, решили перейти в мусульманскую веру и обратились за помощью к Хорезм-шаху. Последний с радостью отправил к ним имама, и русы стали мусульманами. Это сразу же дало им возможность начать войну «за веру», т. е. те самые войны, которые были источником обогащения русов-воинов.

Шабангарий (XIV в.)[583] сообщает то же, прибавляя, что русы-мусульмане господствуют на море.

К нему присоединяется Шукраллаг (XV в.),[584] добавляя, что целью русов при принятии мусульманства было узаконение военной добычи, добываемой в войнах с «неверными».

О каких русах говорят указанные восточные писатели? Конечно о тех, которые в 912–913 гг. (быть может, в 914 г.) напали на Каспий. Столкновение, имевшее место у русов с мусульманами и христианами Хазарии невдалеке от Итиля, закончилось, по-видимому, отнюдь не полным истреблением русов. Какая-то часть их, побежденная, быть может, вместе с русами-славянами Хазарии, принимает христианство, имевшее распространение в Хазарии, а затем, видя, что выгоднее стать последователями Магомета, обращается в мусульманскую веру, так как это давало возможность прикрыть стремление к военной добыче и наживе.

Древнееврейский документ X в. упоминает о нападении русов на побережье Каспийского моря во второй четверти X в. Этот документ сообщает о том, что подстрекаемый византийским императором Романом «царь Руссии Хальгу» напал на хазарский город Самкерц (Тмутаракань). Пользуясь отсутствием в городе воинов хазарского военачальника, Хальгу захватил город, взял добычу, но подошедшие хазарские отряды Песаха разбили Хальгу. По предложению Песаха русский князь выступил против своего подстрекателя — византийского императора. Хальгу напал на Византию, сражался на море четыре месяца, но потерпел поражение — его флот был истреблен греческим огнем.

С остатками флотилии Хальгу, постыдившись вернуться в свою страну, прошел в Персию (очевидно, через Керченский пролив, Дон и Волгу, в Каспий, как это делали и ранее и позднее), где погибли и его дружина и он сам. Таков рассказ анонимного древнееврейского документа.[585]

Хальгу в древнееврейской транскрипции — Олег, но действия Хальгу не совпадают с деятельностью летописного Олега, которого уже, кстати сказать, не было в живых, тогда как Хальгу-Олег из приведенного документа действует во времена византийского императора Романа Лекапина, царствовавшего с 919 по 944 г. По-видимому, Хальгу-Олег — самостоятельный князек-воевода, предпринявший по собственной инициативе поход на Самкерц, а затем и на Персию, т. е. на Каспий.

Наиболее крупным из всех морских походов Руси на Каспий был поход 943–944 гг. (332 г. гиджры), описанный Ибн-Мискавейхом («Книга испытаний народов»), Якутом («Географический словарь»), Абу-Фараджи («Сирийская хроника»), Абуль-Федой («Мусульманские летописи»), Ибн-Эль-Эсиром («Полная летопись») и Низами («Эскендер Намэ»).

Самые краткие известия принадлежат перу Якута и Абуль-Феда, которые сообщают только о появлении русов в Каспийском море и о захвате ими города Бердаа.[586] Столь же лаконично и сообщение Абу-Фараджи, но оно имеет для нас огромную ценность в том отношении, что указывает на участников похода и взятия Бердаа. Это — аланы, славяне и лезги, что, во-первых, подчеркивает славянское происхождение русов («одного из поколений русов», как пишет Абуль-Феда), а во-вторых — участие в походе туземного кавказского населения — алан (ясов, осетин) и лезгов.

Гораздо более подробно описывает поход 943–944 гг. Ибн-Мискавейх и Ибн-Эль-Эсир.

Красочное, но фантастическое, хотя и не лишенное интереса для исследователя, описание похода дает в своей поэме Низами.

Низами, правда, заставляет русских воевать с… Александром Македонским, но это объясняется его искренним стремлением подчеркнуть силу, храбрость и воинственность русов, для разгрома которых ему приходится прибегнуть к воскрешению знаменитого «Искандера» — Александра, память о котором была еще жива среди народов Востока.

И даже легендарному непобедимому «двурогому», как называли на Востоке Александра, пришлось выдержать семь битв, прежде чем он одолел русских.

Несмотря на поэтическую фантазию, в произведении Низами есть много ценного и правдоподобного.

Прежде всего он сообщает, что русы пришли из страны «Георги и Алан», т. е. из Грузии и Северного Кавказа, из области алан. Прошли они, очевидно, с севера на юго-восток и вышли к морю в Дагестан, пройдя страну лезгов и присоединив к себе, по свидетельству Абу-Фараджи, алан и лезгов. Здесь, на Дагестанском побережье Каспия, они сели в ладьи и вышли в море. Почему русы избирают этот более сложный и тяжелый путь?

Потому что после события 913 г. в Хазарии нельзя было рассчитывать на беспрепятственный проход через низовья Волги у Итиля, несмотря даже на покровительство кагана.

На Каспии они доходят до Куры, поднимаются вверх по ее течению и внезапно появляются перед крупнейшим и богатейшим городом Азербайджана — Бердаа. Навстречу русам вышел отряд помощника правителя Азербайджана, которым в те времена был Мохаммед Ибн Муссафир (Эль-Мер-зебан). Этот отряд состоял из 300 дейлемитов, 300 курдов и 5000 добровольцев. Мусульмане не рассчитали своих сил. После часовой схватки войска их были разбиты и бежали. Удалось спастись только нескольким дейлемитам.

По пятам преследуя бегущих, русы ворвались в город Бердаа и завладели им.

Вступив в город, русы немедленно объявили горожанам, что жизнь их будет пощажена. Русы успокаивали жителей и говорили им, что у них нет разногласий в вере, единственно, чего они желают — это власти, и что обязанность жителей Бердаа — подчиняться им, а обязанность их, русов, — хорошо относиться к покоренным гражданам.

Ибн-Эль-Эсир сообщает:

«Они сдержали свое слово и, должно отдать им справедливость, они вели себя выдержанно».[587]

По свидетельству того же Ибн-Эль-Эсира и Ибн-Мискавейха, простые люди, главным образом пастухи, пытались дать отпор, но неудачно, а знать смирилась и подчинилась русам.[588] Правитель Эль-Мерзебан с 30-тысячным войском попытался выбить русов из Бердаа, но был разгромлен и отступил.

Русы укрепились в Бердаа. Это уж не поход, ставивший своей целью одно лишь ограбление и захват военной добычи, — русы собирались остаться в Бердаа и править краем. Поход русов 943–944 гг. был попыткой захватить и «освоить», как «осваивали» вообще тогда полу-варвары — полуфеодалы новые города и земли.

Русы распространялись по Закавказью. Всюду бродили их отряды, покоряя себе окрестное население. Меж тем среди русов началась эпидемия. «Излишнее употребление плодов произвело между ними заразительную болезнь», — сообщает Ибн-Эль-Эсир.[589] Под натиском неприятеля русы вынуждены были отступить в цитадель (крепость) Бердаа, так называемую Шахристан, где эпидемия стала свирепствовать еще больше.

Увидев, что удержаться дальше невозможно, русы покинули Шахристан, вышли к Куре, где стояли наготове их суда, и ушли на своих судах в море.

Все источники отмечают храбрость русов. Русы не сдавались и предпочитали смерть плену. Они не отступали даже тогда, когда враг явно превосходил их числом. Ибн-Мискавейх сообщает, что однажды целая неприятельская толпа напала на пять русов, собравшихся в одном из садов Бердаа. Ни один из русов не хотел сдаваться, и все погибли в неравной схватке. Последний оставшийся в живых молодой рус, сын одного из начальников, не желая попасть в руки врага и видя, что сопротивление бесполезно, заколол себя кинжалом.

Как мы видим, указанные походы русов еще не связали Тмутаракань с Приднепровьем, и вряд ли там до падения Хазарского каганата могло существовать самостоятельное русское государственное образование, что, конечно, отнюдь не исключает возможности наличия здесь, наряду с дружинниками хазарами, обезами, ясами, касогами, черными болгарами и готами-тетракситами, — русских и норманнов из Приднепровья, как думает Ламбин, и даже, быть может, остатков антов.[590]

В 965 г., по летописи, Святослав громит хазар, берет Белую Вежу, т. е. ту самую крепость Саркел, построенную Византийскими императорами в первой половине IX в., которая служила оплотом хазар на западе, побеждает ясов и касогов.[591] По Ибн-Хаукалю, русы громят Булгар, Хазаран и Итиль, т. е. собственно обе части хазарской столицы, и Семендер.[592] Приурочивается этот поход Руси Ибн-Хаукалем к 969 г. Здесь, с одной стороны, — отражение известий о походе Святослава на хазар, с другой, по-видимому, указание и на то, что после разгрома Святославом основной военной мощи кагана отдельные дружины русов проникли и далее, на юг и северо-восток.