Очерки истории Левобережной Украины (с древнейших времен до второй половины XIV века) - Владимир Мавродин

В 965 г., по летописи, Святослав громит хазар, берет Белую Вежу, т. е. ту самую крепость Саркел, построенную Византийскими императорами в первой половине IX в., которая служила оплотом хазар на западе, побеждает ясов и касогов.[591] По Ибн-Хаукалю, русы громят Булгар, Хазаран и Итиль, т. е. собственно обе части хазарской столицы, и Семендер.[592] Приурочивается этот поход Руси Ибн-Хаукалем к 969 г. Здесь, с одной стороны, — отражение известий о походе Святослава на хазар, с другой, по-видимому, указание и на то, что после разгрома Святославом основной военной мощи кагана отдельные дружины русов проникли и далее, на юг и северо-восток.

Падение Хазарского каганата превращает Тмутаракань в собственность русской княжеской дружины, включившей в свой состав местные феодальные элементы и родовую знать многоплеменного этноса Северного Кавказа.

Первым летописным князем Тмутаракани стал Мстислав. Летопись говорит о нем, как о сыне Владимира, получившем Тмутаракань во владение от своего отца в 988 г. Но кое-какие обстоятельства, связанные с его личной биографией и биографией его отца, отразившиеся в западноевропейском документе, кое-какие места из летописи, характеризующие тмутараканского князя, заставляют усомниться в правдоподобности первого летописного сообщения о нем. Титмар Мерзебургский упоминает трех сыновей Владимира, двух из них он называет по именам — это Святополк и Ярослав.[593] Кто третий сын Владимира — остается неясным. В то же самое время мы имеем указание на новое лицо княжеской фамилии — Сфенга. В одном только источнике, а именно у Кедрина, есть упоминание о походе 1016 г., организованном императором Византийским Василием II. Последний «послал в Хазарию флот под начальством воеводы Монга, сына Андроника, который при помощи Сфенга, брата Владимира, того самого, супругой которого была сестра сего императора, покорил эту страну, пленив в первом сражении хазарского царя Георгия Цуло».[594] Это место из Кедрина вызвало самые разноречивые толкования и поставило в тупик исследователей. Действительно, и сейчас разрешить вопрос о том, кто такой был Сфенг, трудно не менее, нежели раньше, но некоторые возможные пути разрешения вопроса мы все же попытаемся наметить. Прежде всего — откуда исходит инициатива нападения на Хазарию, уже в достаточной мере разгромленную походами Святослава? Речь идет, следовательно, не о разрушении сильного государства, а об окончательном разгроме того, что еще оставалось от Хазарии. Таким образом, заинтересованными в походе действительно могли оказаться, во-первых, Византия, которую торговые связи и стремление к укреплению своих причерноморских форпостов толкали к разрушению отдельных хазарских центров, могущих причинить неприятности причерноморским городам и факториям византийцев, а во-вторых — Тмутаракань, где уже в то время сидел русский князь со своей дружиной (летопись приурочивает посаженне Мстислава Владимиром в Тмутаракань к 988 г.), для которого хазарские феодальные центры представляли едва ли не большую опасность, чем для Византии. Отсюда союз какого-то русского князя-дружинника Сфенга и византийского воеводы. Вряд ли Киевская Русь послала бы рать в такой дальний поход на борьбу с разбитым уже врагом. Слишком далека и не страшна была для Киева того времени разбитая Хазария. В этой дружине русского воеводы княжеского происхождения следует предполагать именно дружину русского князя, заинтересованную в ликвидации последних оплотов хазар, недавних своих врагов. На развалинах хазарского могущества в Причерноморье и Приазовье вырастает Тмутаракань, и вполне понятно, русская тмутараканская дружина стремится добить хазар. Поэтому поход Сфенга мы рассматриваем как набег тмутараканской дружины, и заранее отбрасываем могущую возникнуть теорию, приписывающую этот поход оторванной собственно от Руси шеститысячной дружине русских, посланной еще Владимиром в Византию на помощь своим родственникам — Византийским императорам.

Русские у Кедрина выступают не как составная часть общего войска, какой являлась шеститысячная дружина русских в византийской армии, а самостоятельной союзной вооруженной силой, чего не могло бы быть, если отстаивать подобную точку зрения. Кедрин до известной степени освещает самый темный период княжения Мстислава — с 988 по 1022 г. Поход Сфенга следует приурочить именно к Мстиславу. Трудно сказать, выступает ли под именем Сфенга сам Мстислав, и византийский источник, исковеркав имя, называет его к тому же братом Владимира, или же это был какой-либо дружинник Мстислава, случайно попавший услугами Кедрина в «род Рюриковичей». Во всяком случае, инициатором этого похода был не Киев, а Тмутаракань, не Владимир, скончавшийся в 1015 г. и не Ярослав, а Мстислав. Мстислав вообще выступает в летописи в несколько ином освещении, нежели другие князья. В период борьбы за Киев Мстислав не принимает в ней никакого участия, ему ближе ясы, касоги, хазары, обезы, нежели северяне, князем которых он становится впоследствии. Летопись как-то особенно колоритно рисует его фигуру, выделяя его среди других князей.[595] Мстислав ближе всего подходит к Святославу, князю-воину. Мстислав как-то выпадает из генеалогического древа Рюриковичей даже у такого верного хранителя политической концепции единого княжеского рода, как составитель начальной летописи. Все это вместе взятое заставляет критически подойти к тому месту летописи, где Мстислав выступает как сын Владимира. Не предрешая разрешения проблемы, все же необходимо поставить вопрос — не был ли Мстислав самостоятельным, местным князем Тмутаракани, быть может и из числа тех русских дружинников, которые воевали в Тмутаракани во времена Хальгу-Олега и отняли ее у хазар позднее, при Святославе?

Летопись молчит о княжении Мстислава в Тмутаракани до 1022 г. Под этим годом «Повесть временных лет» упоминает о походе Мстислава на касогов и знаменитом единоборстве его с касожским князем Редедей, закончившемся победой Мстислава. Победитель берет себе «именье», жену и детей Редеди, покоряет касогов и накладывает на них дань, а в ознаменование своей победы закладывает в Тмутаракани церковь богородицы.[596] Этот рассказ подтверждается и другими источниками. В «Слове о полку Игореве» Боян поет песнь «Храброму Мстиславу, иже зареза Редедю пред пълки касожьскими».[597] Черкесские предания также сохранили воспоминания о борьбе с тмутараканским князем. В 1843 г. черкес (а летописные касоги и есть черкесы, адыге, которые и ныне называют себя «касох»’ами) Шора-Бекмурзин-Ногмов собрал эти предания. В них говорится о том, как «князь Идар, собрав кахов и хагеанов и воинов других, адыхейских племен, пошел на Тамтаракай». Среди воинов Идара был великан Редедя (Ридаде). Далее летописный рассказ и предание почти полностью совпадают: князь тамтаракайский борется с Редедей в продолжение нескольких часов, и наконец, поражает его ножом. Адыхейцы-касоги отступают. Через несколько лет они мстят Тамтаракаю. Собрав рать и пригласив для помощи асов-ясов, они завоевывают Тамтаракайское княжество.[598]

Способствовало захвату Тмутаракани касогами и ясами и то, что через год после столкновения с Редедей в 1023 г. Мстислав, набрав из касогов и хазар дружину, направляется в поход на Ярослава.[599] Уход основной массы дружины безусловно ослабил Тмутаракань и дал возможность касогам в союзе с ясами захватить ее, но долго удержать в своей власти Тмутаракань им не удалось. По мнению Козловского, упоминание в Никоновской летописи под 1029 г, о походе Ярослава на ясов — и есть свидетельство о прекращении владычества касогов и ясов в Тмутаракани и возвращении ее в число владений русских князей.[600] В «Повести временных лет по Лаврентьевскому списку» говорится под 1029 г. о том, что «мирно бысть»,[601] но Никоновская летопись указывает: «Ярослав ходи на ясы и взят их. Сие же лето мирно по всей земле Русстей отвсюду».[602] Козловский считает возможным говорить о совместном походе Мстислава и Ярослава на ясов и касогов. Вряд ли, если бы этот грандиозный поход двух князей имел место в действительности, летопись его не отразила бы. Рисует же она «мир», и только позднейшая Никоновская летопись, и то как-то механически, пристегивает к основной своей мысли о характеристике 1029 г., как «мирного», упоминание о столкновении Ярослава с ясами. Не отрицаем известия Ногмова о походе касогов и ясов на Тамтаракай и о кратковременном захвате его. Но с ясами и касогами, по-видимому, справилась главным образом местная же тмутараканская вооруженная сила, и из приднепровских княжеств пришлось, очевидно, бросить лишь некоторые подкрепления. Странно только одно: о Ярославовой дружине, воевавшей с ясами, говорится, тогда как о походе на ясов Мстислава, который, казалось бы, более Ярослава был заинтересован в восстановлении и укреплении своей власти в Тмутаракани, в летописи не упоминается. По-видимому, мы просто сталкиваемся с дефектностью данного источника и обычным отсутствием параллельных указаний в других документах.