Путь отцов - Сергей Фудель

«Сын Божий для того соделался Сыном Человеческим, чтобы нас соделать сынами Божиими… рождая нас свыше благодатию Святого Духа и тотчас вводя нас в Царство Небесное, ли, лучше сказать, даруя нам иметь сие Небесное Царство внутри нас, чтобы мы не надеждою только внити в него питаясь, но уже в обладании им быв введены, взывали: живот наш сокровен есть со Христом в Бозе (Кол. III, 3) (Он же, Д5 — 44).

«В мире и смирении, как в крепко огражденном рае мысленном, возрастают всякого рода древа истинной добродетели, посреди коих воздвигается царский священный чертог любви — в преддверии — как предначатие будущего века — цветет неотъемлемая неизреченная радость» (св. Григорий Палама, Д5 — 299).

«Истинная жизнь, виновница истинной и вечной жизни и для души, и для тела должна получить начало в сей области смерти. И не ревнующий стяжать ее по душе здесь да не обольщает себя пустыми надеждами получить ее там» (он же, Д5 — 281).

«Когда кто пребудет в сей собранности ума и в таком его простертии к Богу, тогда сильным самопринуждением утесняя быстротечность своих мыслей, мысленно приближается он к Богу, встречает неизреченное, вкушает будущего века» (он же, Д V — 299, 281, 325).

«Вкушает будущего века». Вне живой достоверности вкушения благодати или взыскания ее в подвиге, вера становится или обрядовым рефлексом, или фикцией морализующего ума.

Благодатная вера есть горечь очищения и блаженство познания, подвиг и благодать, ощущаемая сердцем, труд искания ее при утрате и ясная достоверность личного счастья вкусивших ее божественного вина. Она есть вера–любовь, осуществляющая хоть в малом луче — залоге обручения — ожидаемое Царство Божие. Она есть крестный путь, в котором и «крестное поношение» и «крестная слава» еще здесь, на земле, подаваемая душе в меру «поношения», или — что то же — в меру любви. «О, треблаженное древо… Радуйся Кресте, образе неописанный и многоименитый, древо требогатное, страшно же и всеблаженно» (канон честному Кресту). Только благодатная вера в Воскресение ощутимо зажигает в сердце человека зарю «предвоскресения», и он получает и силу, и разум и радость для совершения подвига и несения креста.

Этому нас учат блаженные Отцы, и мы имеем величайшую практическую нужду в этом учении для жизни души. Ведь как сказал бл. авва Исаия: «С того времени, как ум вкусит Божественной сладости, — стрелы врага уже не входят в него» (От. 255). Высота их меры стяжания благодати должна только укреплять наше смирение, так как, (повторяя слова еп. Игнатия), «в недоумении и плаче предстоим мы молитвою пред заключенным входом в этот духовный чертог». Вход открывается только одним словом, исполненным в жизни: подвигом покаяния, который есть подвиг любви.

Но и вторая часть Апостольского определения веры — уверенность в невидимом (Евр. XI, 1) — делается теперь для нас ясней в свете учения Отцов. Мы ходим верою, а не видением (2 Кор. V, 7). Мы только «уверены в невидимом», а не ищем видений, знамений и чудес, мы только как бы видя Невидимого тверды (Евр. XI, 27). И вот именно для этой «твердости» нам так необходимо осуществление ожидаемого.

«Кто легко поверит невидимому без благодати? Кто возымеет надежду о будущем неявном, если не имел какого–либо первого опыта дарований Господа, из которых мог бы он получить удостоверение и о будущем, как о настоящем?» (преп. Феогност, Д III — 426). Для благодатной веры будущее начинается в настоящем.

«Невидимое веры» удостоверяется, по учению Отцов, опытом личного счастья в «осуществлении ожидаемого». Если кто, — пишут бл. Каллист и Игнатий, — «не в надежде только и по обетованиям будущем в толикия предлежат нам блага, но ныне воистину и делом» (Д V — 454) — как же не укрепиться вере!

«В сей области смерти» начинается блаженная будущая жизнь.

«Благодать Всесвятого Духа дается уневестившимся Христу душам как обручение или залог. И как жена без обручения не имеет твердой уверенности, что несомненно сочетается некогда с мужем, так и душа никогда не восприимет верного удостоверения, что будет вечно сопребывать с Владыкою своим и Богом.., если не получит обручения и залога благодати Его и не возимеет в себе сознательно Его Самого» (преп. Симеон Нов. Бог., Д V — 32).

* * *

«Да сподобит же вас Господь, — говорит Варсонофий Великий, — испить от источника премудрости, ибо те, которые пили из него, забывали самих себя, будучи всецело вне ветхого человека, и от источника премудрости перешли к иному источнику — любви, никогда не отпадающей (1 Кор. XIII, 8); и бывши в этом состоянии, они достигли меры, превысшей рассеяния и высокоумия, сделавшись всецело ум, всецело око, всецело светлы, всецело совершенны, всецело боги. Потрудились, возвеличились, прославились, просветились, ожили; потому что прежде умерли. Веселятся и веселят: веселятся о нераздельной Троице и веселят вышния Силы. Возжелайте состояний их, теките путем их, поревнуйте вере их, приобретите смирение их, терпение во всем, дабы вам получить достояние их. Держитесь их неподобающей любви, дабы наследовать неизреченные блага, ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша, яже уготова Бог любящим Его(1 Кор. II, 9) (В. 94).

ПОСЛЕСЛОВИЕ

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Я старался дать некоторые вводные представления о пути Отцов–подвижников, в особенности об их триедином оружии: воздержании, любви и молитвы. Ведется человек по этому пути «отеческим жезлом» страха Божия. А исходная и конечная сила, побуждающая его идти и привлекающая к нему спасительную благодать Божию — любовь к Богу и Господу Иисусу Христу. Вне этой первоисточной силы все немыслимо и все непонятно. «Вера есть начало любви» или «любовь есть источник веры». И, возрастая в благодати, вера через подвиг восходит все к той же любви, но уже совершенной и осуществляющей в душе Царство Божие. Тогда свет веры тонет в свете любви, как свет звезды утренней в восходящем солнце. «Молюсь о том, чтобы любовь ваша еще более и более возрастала в познании и всяком чувстве» (Фил. 1, 9).

Путь Отцов есть путь непрекращающегося первохристианства, его Тайной вечери учеников Христовых. Здесь — «земля живых», здесь Пасха. Ведь Церковь верных пребывает во веки веков.

Но именно поэтому так трудно быть даже переписчиком Отцов: Землю нетления они достигали в Невидимой брани, в борьбе за нее в себе и в других. А нас одолевает смерть.

И только в надежде на их молитвы за нас, только мысленно обливая пороги их келий горькими слезами неосуществленного покаяния, находишь какой–то покой и опору, и вновь ищешь их светоносный путь.

«Нам предлежат два пути: путь жизни и путь смерти. Идущий по одному не идет по другому. Кто же идет то по одному, то по другому, тот не принадлежит окончательно к одному из двух путей, ни к ведущему в Царство, ни к ведущему в муку. Когда же он скончается, то суд над ним принадлежит единому Богу, Которого милость неизреченна» (пр. авва Исаия.От. 255).

Молитвами святых и блаженных Отцов наших, Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас.

Приложение. О ЖИЗНИ В МИРУ

Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них.

Мф. XVIII, 20

Как читать Отцов подвижников нам, мирским людям, и как их учение может войти в нашу жизнь?

Возможность достижения меры древних Отцов в их физическом подвиге, в этой внешней стороне аскетики, по мнению еп. Игнатия Брянчанинова, для нас исключается. «Жить в простой хижине, — говорил от. Амвросий Оптинский, — и не смиряться — к хорошему не приведет. Немощному душою и телом полезнее жить в удобной келье и смиряться, зазирая и укоряя себя за удобство и просторную келью. Суровую жизнь могут проходить редкие и только крепкие телом, которые без вреда могут переносить и холод, и голод, и сырость, и долулежание. А по слову преп. Иоанна Дамаскина, немощным телом полезнее смирение и благодарение, нежели телесные труды и подвиги, к которым они не способны» (АМ — 56). Мы можем иметь телесный подвиг только соответствующий нашим малым силам. Но, помимо этого, у Отцов есть многотомное учение о»внутреннем делании», о невидимой брани. Только пять томов Добротолюбия весят столько, что их трудно поднять. Большинство Отцов–подвижников жили в средневековьи, и начинающему их изучение может показаться, что он входит в громадный и темный средневековый лес. Невозможно не заблудиться здесь путнику, если он не найдет в нем Евангельскую тропу. В этом все дело. Вся сила, вся действенность учения Отцов, вся неумирающая власть над нами их нетленных слов в том заключается, что они, несмотря на всю их иногда средневековую сложность, — были всего только истинными и совершенными исполнителями Евангелия. В этой Евангельской тропе аскетики и есть ее магистраль. Только найдя ее, все учение Отцов откроется нам своим простым и ясным Христовым светом, и лугом духовным станет для нас средневековый лес.