Дело незалежных дервишей - Хольм Ван Зайчик

Он умел проигрывать, этот Бей-баба. Он не собирался оправдываться или умолять.

– Ах ты… – праведно вознегодовав, начал Баг и осекся, не найдя подходящего сравнения. – Если бы да кабы – так и вся карма на дыбы!

– Погоди, – Богдан тронул единочаятеля за локоть. Снова повернулся к начальнику уезда. Мягко сказал: – Но ведь так можно до бесконечности, подданный Кучум. До бесконечности. Если бы, например, в конце мезозойской эры история повернулась чуть иначе – на месте Асланiва был бы океан, и только вершины Кош-Карпатского кряжа в качестве опасных для судоходства мелей поднимались бы к поверхности. Может, бросим все дела, посадим Ордусь на голодный паек и, пупы надрывая в течение многих лет, повернем сюда все реки и зальем Асланiв водами? Для справедливости?

– Вот вы и проговорились. – Глаза Кучума снова сверкнули. – Центр всегда нас ненавидел. Всегда издевался над нами! Над языком, над обычаями… Вы и впрямь, наверное, готовы были бы всю экономику империи бросить на то, чтобы нас утопить!

Богдан пожал плечами. Привычно поправил очки.

– Что за прок вам: убедить себя, что вас ненавидят, потом, якобы в ответ, от души и с удовольствием возненавидеть самим, а потом сделать все, чтобы вас и впрямь возненавидели, – и смотреть на возникшую на пустом месте всеобщую ненависть с благородным чувством выполненного перед своим народом долга! Однако не обольщайтесь: я вас даже сейчас не ненавижу. Мне просто очень жаль, – он мгновение помедлил. – Но штука в том, что тех, кто из-за вас сбился с прямого пути, мне жаль еще больше.

«Да, – растроганно подумал Баг. – Если бы он хоть вполовину умел так фехтовать, как умеет языком молоть – я бы поостерегся выходить с ним один на один…»

Но с Кучума все скатывалось, как с буйвола вода. Он был человек с принципами, человек выстраданных убеждений.

– Мы с вами говорим на разных языках, – высокомерно парировал он.

Богдан вздохнул.

– Похоже на то, – согласился он. Отступил назад и оглянулся на друзей. Устало улыбнулся. – Ну что же… Пора становиться кладоискателями?

– Ох, пора! – потер ладони Баг. – А еще Зозулю бы сюда привести…

– За чем дело стало? – спросил Богдан.

Привели ибн Зозулю, так и пролежавшего все это время в кустах со связанными руками и кляпом во рту. Теперь кляп, конечно, вынули, но рук не развязали. Физиономия цзюйжэня до сих пор хранила отпечатки железных пальцев Кормиконева, а элегантный черный халат был весь будто изжеван, к нему прилипли травинки, листочки и прочий живописный лесной мусор, столь радующий глаз на уютных солнечных полянках и столь дико выглядящий на парадном одеянии ученого. Владыка китабларни крупно трепетал, глаза его были полны слез, а губы искали, но не находили одна другую. Баг смерил его ироничным взглядом.

– Я не… – пролепетал несчастный. – Мне только… – потом, похоже, он нащупал нить. – Я просто ученый, мне было велено развивать науку определенным образом – я и развивал… Но ведь все равно – развивал! Даже в этих ужасных условиях наука не стояла на месте! Получены весьма репрезентативные результаты! – Он сдавленно всхлипнул.

– Ре! Пре! – с неподражаемым сарказмом проговорил Баг.

– Драг еч, драг еч, – успокоительно молвил Богдан.

– А чего ж он? Уж молчал бы!

Но тут до Бага дошло, что он презрительно передразнил ученого ровно так же, как вчера – Абдулла. Ровно теми же словами, и совершенно не нарочно. «А куда им, правда, деваться-то, бедолагам, – с неожиданно проснувшимся раскаянием подумал он. – Справа силовик с одной политикой, слева силовик с другой политикой – вот и попробуй открой чего-нибудь по-настоящему важное… Эх, карма их поломатая!» Сомнение посетило Бага, но тут же растаяло. «Да нечего мне нюни распускать! – решительно сказал он себе. – Деньги-то на свои раскопки Зозуля брал – у стариков отнятые, глаза закрывал на это. Будто оскудели фонды империи, назначенные на истинную науку. Ведь знал, что делал, скорпион, знал – и молчал. Совести недоставало ему, вот что! Кабинетное черепашье яйцо….»

– Этих возьмем с собой? – Баг ткнул в направлении Зозули и Кучума большим пальцем..

– Конечно, – сказал Богдан. – Заслужили.

Кучум куснул губу.

Плотной группой, которую замыкали державшиеся настороже Кормибобров и Кормимышев, они вышли в первый зал. От Бага не укрылось, как глянул Кучум на понуро сидевшего у валуна Абдуллу. Но тот даже на звук шагов не поднял головы.

– Подданный Нечипорук, – мягко позвал Богдан. – Хотите пойти с нами?

Абдулла покосился на него. На Кучума он старательно не глядел.

– Зачем? – безжизненно спросил он.

Богдан сделал вид, будто понял его буквально, и ответил:

– За кладом.

Абдулла резко выпрямился.

– За чем?

– За кладом, – повторил Богдан. Они остановились, поджидая. Абдулла медленно встал. Бек, глядя на него из-под кустистых бровей, повел плечами, словно проверяя, способен ли он быстро скинуть бурку и вступить в бой. Судя по лицу, он остался удовлетворен.

– Кажется, мы видели все основные помещения пещеры, еч Баг, – сказал Богдан.

– Похоже на то, – согласился Баг.

– Ну, и какое, на твой взгляд, самое просторное?

– Просторное? – вырвалось у Абдуллы.

И затем он так посмотрел на ибн Зозулю, что несчастный ученый, и без того весьма обескураженный всем произошедшим за последние сутки, тихо осел на ослабевших ногах и принял на каменном полу пещеры позу, отдаленно напомнившую Багу позу «отдыхающей феи реки Ло».

– Я немножко посижу, – пролепетал он, искательно заглядывая в глаза то Багу, то Богдану. – У меня ишемия… и камень в почке, кажется, шевельнулся…

– Конечно, посидите, подданный ибн Зозуля, – сказал Богдан. – Что уж теперь. Только не застудитесь на камнях, тем более, если почки. Пол холодный… Ну? – он повернулся к Багу.

– Казарма, – решительно сказал тот.

– Зал с койками, – подтвердил Кормибарсов. – Да.

– По-моему, тоже. Ну, попробуем оттуда.

Все оказалось до смешного просто и заняло каких-то полчаса. Вооружившись мощными переносными фонарями, кладоискатели в сопровождении человеконарушителей, коих, в свою очередь, блюли богатыри бека, углубились в узкий коридор, открывшийся за грудой старых ящиков и камней непосредственно за пыточной камерой. Когда коридор шагов через полтораста выстрелил еще более узким ответвлением влево, они без колебаний повернули туда. Чувствовалось, что в эти места подземного лабиринта давненько никто уже не заходил, надобности не было: пол был покрыт пылью столетий, а воздух – мертв и неподвижен.

И порог оказался на месте, и даже пес – торчавший почти посреди прохода каменный выступ, отдаленно напоминавший очертаниями спящую собаку. Казалось, Аллах, создавая мир, строил эту пещеру нарочно и затем продиктовал Пророку соответствующий текст, именно ее имея в виду – дабы заповедать правоверным для использования в особо богоугодных целях.

Только вот правоверные подкачали.

За порогом открылся громадный мрачный зал; лучи фонарей потерялись в бездонной тьме.

– Я до этого зала доходил однажды, – вдруг как-то единочаятельски сообщил Абдулла. – Когда мы разведывали, нет ли у пещеры иных выходов… Больше ни разу.

Светя себе под ноги, кладоискатели двинулись дальше, строго придерживаясь того направления, в котором вывел их к залу коридор, – чтобы путь их можно было однозначно называть прямым. Отсчитали триста шагов с прибавкой девяти.

И, как сказано в священном Коране, «верно пришли к сему».

На какое-то время все растерянно замерли в черной, давящей бездне. Нигде лучи фонарей не достигали стен. Неровный, весь в вздутиях и напластованиях некогда протекавшей здесь лавы пол ничем не отличался от такого же ни в десяти шагах отсюда, ни в двадцати. Потом Баг, хмыкнув, извлек из ножен меч и, повернув его рукоятью вниз, постучал по полу. Чуть левее… чуть правее…

Туп-туп-туп… туп-туп-туп… туп-туп-туп… туп-туп-туп…

Дум-дум-дум!

– Прошу вас, единочаятели, – с плохо скрытым честным самодовольством сказал Баг, пристегивая меч обратно. – Пустота.

Кормимышев, не дожидаясь приказа, разгреб ладонями скопившийся в складках камня прах веков – и в лучах фонариков тускло блеснуло металлическое кольцо.

– Сундук! – непроизвольно ахнул Абдулла.

Но то был не сундук. Когда Кормимышев потянул кольцо на себя, часть пола примерно шаг на шаг натужно пошла вверх – и под нею открылось черное квадратное отверстие.

Мгновение все молчали. Кучум хрипло, с присвистом, дышал, ноздри его широко раздувались.

Абдулла вдруг коротко, трескуче рассмеялся. Все обернулись к нему, и руки стражей непроизвольно дернулись к рукояткам сабель – но Ничипорук быстро овладел собой.

– Столько лет сидеть на всем этом, – сказал он с горькой усмешкой. – Столько лет сидеть – и искать Аллах знает где!

– Потому что тексты читать надо в подлинниках, – ответил Богдан негромко. – В крайнем случае сопоставлять переводы источников, анализировать. Наука! А вы… «Пророк говорил по-асланiвськи». Подчинили жизнь идеологии – и вот печальный итог.