Падающий цветок (СИ) - Форс Элен

Ахмед подходит ко мне и резко впивается пальцами в моё лицо, его голос становится жестким:

- Запрещаю тебе говорить с кем бы то ни было в этом дворце без моего разрешения. И в особенности с Джанной. Даже если она сама сюда придёт, ты закроешь дверь и не скажешь ни слова ей.

Я просто кивнула, мне не хотелось спорить с Ахмедом.

- Нам придётся всегда жить в таком страхе? – робко спрашиваю его, пока он обнюхивает меня и касается губами виска.

- Некоторое время. Но это стоимость твоего побега. – шепчет Ахмед и накрывает мой рот поцелуем, передавая свое тепло и энергетику. Мне становится легче. Легкие наполняется кислородом, а конечности теплеют.

- Мы будем жить с Мустафой здесь, а где будешь спать ты? – спрашиваю его между прочим.

- С тобой под одним одеялом. – мужчина гортанно смеётся, шлепая меня по попе. – Разберите вещи, обустройтесь. Я скоро вернусь, пойдём с Шарханом поздороваемся.

Становится жарко от пяти слов. На моем лице против воли растягивается слабая улыбка.

Это не удается скрыть от Аль-Мактума, который все подмечает. Он задерживается в дверях и рассматривает нас с Мустафой, словно не может насмотреться. Из-за этого смущенно краснею.

- Я скучал. – неожиданно говорит мужчина и быстро выходит. Чувствую себя школьницей, которой мальчик впервые признался в любви.

- Мустафа, давай посмотрим твою комнату. – говорю сыну, который успел ободрать половину клумбы на террасе Аль-Мактума. Беру сына за руку и выхожу в коридор, чтобы зайти в соседнюю комнату.

В смежную комнату можно войти через дверь, но она была закрыта на ключ, которого у меня не было соответственно. Эта комната видимо всегда была детской.

Комната была в сравнении с хоромами Ахмеда маленькой, но достаточно большой для Мустафы. Она была очень светлой и уютной, еще не обустроенной для маленького мальчика, но раньше у сына не было вообще своей комнаты. Скоро сюда привезут все новые игрушки Мустафы.

- Тебе тут нравится? – спрашиваю проказника, который с важным видом обходит свои владения. Мустафа запрыгивает на кровать, пробуя ее на прочность.

- Раньше эта комната принадлежала Ахмеду. Его мама жила в смежной, а он в этой. Амир тогда уже был взрослыми и жил в отдельных покоях. – женский голос застал меня врасплох. Джанна беззвучно зашла в комнату.

Ахмед просил меня не говорить с ней, поэтому я оглядываю девушку равнодушным взглядом и говорю сыну:

- Мустафа, не залазь с ногами на кровать. Это не культурно.

- Красивый мальчик, копия Ахмеда. Жаль, что Эмир его не примет и он останется не признанным. Сложно ему будет, чужой среди своих. – девушка не унимается.

- Джанна. – не выдерживаю и оборачиваюсь. – Я была бы тебе признательна, если бы ты вышла и закрыла дверь с той стороны. Если тебе, как жене Эмира, есть что сказать мне, давай дождёмся Ахмеда и поговорим в его присутствии.

Девушка изящно откидывает назад непослушную прядку, глядя на меня с нескрываемым сожалением, как на смертельную больную.

- Я пришла сюда не ссориться. Мне не приятно, что у моего мужа есть наложница, которая родила ему наследника, но я чту наши законы, поэтому уважительно отношусь к твоему сыну и готова потерпеть твое существование. Мы одна семья… Твой сын брат моего будущего ребенка…

Джанна одаривает меня благосклонной улыбкой и медленно движется к выходу, бросая на ходу:

- Нам нужно дружить, Виктория!

Эта женщина способна отравить любого воздушно кабельным путём. Ее слова пробираются вглубь, постепенно умерщвляя. Можно ли верить её словам?

Понятно, что она хотела задеть меня… но ее слова про ребенка.

Сглатываю.

У них с Ахмедом будет ребенок?

+++

Джанна уходит, а послевкусие после нее остаётся.

- Мама, это ведь жена Эмира? – серьезно спрашивает меня Мустафа, забывая о комнате. – Дети ведь бывают только у мужа и жены?

Понимаю к чему клонит сын. В его маленькой голове не сможет уложиться сложная система всех наших взаимоотношений. Даже не знаю, как ему можно объяснить.

От провала меня спасает Амин, вносящий в комнату огромную коробку с игрушками сына.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Смотрите, что я принёс. – парень проходит и ставит коробку в самом центре, отвлекая Мустафу. Я судорожно выдыхаю и потираю виски, мне нужен воздух. Прошу Амина присмотреть за сыном и выхожу из комнаты. Хочется укрыться на террасе временно ото всех.

Угораздило же меня нагрешить в прошлой жизни, что в этой - меня имеют во всех позах. И это не заканчивается. Такими темпами у меня скоро отберут сына, и будет его воспитывать Джанна вместе со своими детьми.

А может случиться еще хуже. Они могут причинить вред моему сыну.

И единственный человек, кому я теперь могу доверять, это Ахмед.

- Нравится тебе тут?

Помяни черта, и он тут же нарисуется перед тобой. Ахмед вальяжной походкой выходит на террасу, становится рядом со мной, едва касаясь бедром меня. Даже лёгкое соприкосновение наших тел заставляет меня вздрогнуть.

- Тут спокойно. – говорю я ему. От нервов у меня трясутся руки. – Можно закурить?

Аль-Мактум достаёт из кармана пачку сигарет, раскуривает одну из них и протягивает мне. Когда я уже хочу забрать ее, он издаёт шипящий звук:

- Ты охренела? Закурить ей еще! Чтобы я тебя с сигаретой не видел!

- У меня нервы сдают, Ахмед. Не могу так больше. – признаюсь в слабости мужчине. – Не могу бояться за сына каждую минуту. Не могу ходить и оглядываться. Не могу разговаривать с твоей женой, которая судя по всему преследует меня! Ты просил не разговаривать с ней, попроси об аналогичной просьбе и ее, прошу тебя…

- Джанна приходила сюда? – процедил он с опасным прищуром. Я кивнула и Ахмед смачно выругался, проводя рукой по волосам. – Я разберусь. Она не придёт сюда больше.

После чего мужчина разворачивает меня лицом к себе и прижимает к стене всем телом. Проводит рукой по шее, оставляя след из мурашек. Наклоняется и целует голубую венку, которая судорожно бьется. Из моей груди вырывается рваный стон. Почти всхлип.

- Не мог забыть твой запах. – шепчет глухо он. Звучит практически как признание. – Он преследовал меня всюду…

Губы мужчины спускаются ниже и ниже, он зарывается носом в ложбинку между грудей. Я повинуясь какому-то порыву обхватываю руками его голову, зарываясь пальцами в густые волосы, притягиваю его ближе к себе, потираясь всем тело об Ахмеда. От него исходит дикий жар.

В объятиях мужчины я чувствую себя защищённой. Крепкие руки, обнимающие меня, не дадут никому в обиду. Эти самые руки проворно забираются под юбку, задирая ее и поглаживая ягодицы.

- Ты скучала по мне? – он заглядывает в мои затуманенные глаза, пытаясь узнать правду. Почему-то мне кажется, что ему хочется знать это не из-за самолюбия. На лице Ахмеда проскальзывает Надежда, он ждет моего ответа.

- Если только чуть-чуть. – страшно признаваться в этом ему.

- Только чуть-чуть? – уже с улыбкой спрашивает он и проникает в рот языком, щекоча небо и выбивая почву из-под ног. – Я надеялся, что ты сгорала от тоски в палатке, думала обо мне каждую ночь. Потому что я не жил эти три года… а только искал тебя… день и ночь... боясь, что уже никогда не найду.

+++

Слова, стоящие очень дорого. Они доводят меня практически до экстаза. Вкуснейшее из всего, что я пробывала в своей жизни. Такие слова от чёрствого Аль-Мактума особо трогали моё сердце, потому что были так редки. Их практически не было. Никогда.

Язык вырисовывает внутри меня замысловатый узор, заставляя моё сердце отчаянно сильно пульсировать. Кажется, оно сейчас разлетится на миллиарды ярких огоньков как разлетается снаряд во время салюта.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Мучительно приятно. Крышесносно.

Ахмед раздирает юбку по шву, оголяя ноги и раскрывая себе доступ к заветному, уже влажному местечку. Я так разгорячена и хочу почувствовать его внутри себя, что в моей голове не остаётся места мыслям о том, что нас могут увидеть или что у Аль-Мактума с Джанной будет ребенок.

Есть лишь его разгоряченные, шершавые ладони, делающие обход вокруг моего тела. Я словно глина в его руках – принимаю любую удобную для него форму. И мне хочется именно этого.