Месть смертника. Штрафбат - Руслан Сахарчук

Он бросил своего неходячего штрафника и пошел за Ритой, пытаясь удержать ее, снова обнять, посмотреть в эти глаза – чтобы она наконец поняла, что он не бредовое видение, а ее мужчина – живой, из плоти и крови. Белоконь взял Риту за плечи и повел ее в сторону, куда она собиралась тащить раненых. Рита сопротивлялась.

– Нет, нельзя! – вскрикнула она. – Там Антон, там люди Антона, туда так нельзя! Антон меня убьет! Нужно помогать солдатам!

Какой такой Антон?!

– Керженцев, там Керженцев? – спросил Белоконь, но Рита не ответила, она вырвалась у него из рук с неожиданной силой.

Значит, Керженцев с заградотрядом, подумал Белоконь. Зачем было спрашивать, если и так понятно.

С земли самостоятельно поднимался раненый штрафник, которого бросил Белоконь. Он снова его подхватил и крикнул девушке:

– Сюда, вот этого! Рита, нужно ему помочь!

Она послушно взяла раненого под другую руку, и они побрели к окопам. Теперь Белоконь их видел – окопы штрафников были совсем рядом, в нескольких десятках метров. Там тоже был дым, и оттуда тоже палили пулеметы. Вернее, короткие очереди раздавались немного дальше, в следующей линии окопов. Заградчики. И среди них Корж.

Он выгнал ее на это жуткое поле смерти, под огонь немцев и своих людей, выгнал таскать обреченных штрафников! Она же здесь не выживет! Странно, что ее до сих пор не убили! Надо же, «Антон», «помогать солдатам»! Боже, что он с ней сделал!..

Пройдя еще пару шагов, Белоконь понял, что Рита уже не поддерживает раненого под другую руку. Она снова пропала, возможно, снова устремилась назад… Белоконь отпустил солдата – тот прошел самостоятельно несколько метров и рухнул в окоп головой вниз. Наверняка сломал себе шею, зачем только вели! Он стал озираться в поисках ее фигурки, но Рита уже отошла далеко, Белоконь не нашел ее взглядом. Он прошел вперед, столкнулся с каким-то штрафником, несущимся не разбирая дороги, оба упали.

…Он искал ее невыносимо долго, звал, смотрел на усеянную мертвыми землю, в ужасе от мысли, что, может быть, вон то тело… или следующее, чуть дальше… но нет, не она. Вокруг мелькали фигуры, совсем рядом взорвался осколочный снаряд – Белоконь вовремя успел среагировать на характерный визг снаряда в полете и рухнуть на землю. Он не пострадал – вернее, одним осколком задело его спину, но боли не было, рана не мешала двигаться и скорее всего была пустяковой.

Риту он не нашел. Она просто пропала, хотя сначала должна была быть совсем рядом. Может быть, она вернулась к окопам, спустилась вниз? Наверняка она спустилась вниз, она же не бросает раненых через бруствер, как это сделал Белоконь!

До окопа он теперь добирался ползком – активизировался и интенсивно работал пулемет прямо напротив Белоконя, на позициях энкавэдэшников.

В траншее был кто угодно, но только не Рита.

Она пошла к нему. К своему Коржу, к Антону. Да, как он сразу не догадался! Куда ей еще идти! Она вернулась из этого ада просить его прекратить пытку. Больше ей быть негде.

Окопы штрафников должны были сообщаться с позициями заградотряда одной-двумя узкими траншеями – так было оба прошлых раза, должно быть и в этот.

Белоконь прошел по окопу, преодолевая препятствия вроде людей, норовящих выгнать его наружу. Он обманывал их военной хитростью, которой научился в своем победоносном диверсионном походе от старшего товарища Смирнова. Белоконь просто переступал через них. На пути к большой цели каждое препятствие – враг по определению.

В «папаше» закончились патроны, он подобрал себе другой автомат, а этот бросил.

Да, у него есть большая цель, самая важная – найти Риту, вытащить ее отсюда. Эта главная цель сливалась с другой, очень важной для достижения главной: добраться до Керженцева.

Наконец Белоконь нашел проход к заградчикам. Это была прямая траншея длиной метров в шесть – той же глубины в человеческий рост, что и окопы штрафников, но гораздо уже. В ней не разошлись бы два человека, и Белоконю пришлось идти, выставив вперед правое плечо – по-другому он не помещался. Траншея охранялась, и когда Белоконь сделал два шага, с противоположной стороны его окликнули:

– Стоять! Назад! Еще шаг – и стреляю!

Белоконь замер на месте. В проходе стоял особист с направленным на него автоматом.

– К капитану госбезопасности Керженцеву! – сказал Белоконь твердо.

– Назад!

– Вестовой от генерала Никольского!

Особист растерялся.

– Но там же штрафники, – сказал он неуверенно, – там их позиции…

– Я похож на штрафника?

– Да.

– И тем не менее я не из этого батальона.

– Почему тогда оттуда идешь?

– А к вам по-другому хрен доберешься. Закрылись со всех сторон, язви вас в душу!

Часовой оторопело замолк. Чтобы подтолкнуть его к принятию решения, Белоконь сказал:

– Смотри, красный воин, я беру свой автомат и медленно кладу его на бруствер. Видишь?

Белоконь вытянул над траншеей руку с оружием и положил автомат. Брустверов в этом промежуточном окопе не было, но это было и не важно.

– Теперь, – сказал Белоконь грозным звенящим голосом, – немедленно позови Керженцева. Пусть идет прямо сюда, я буду его ждать. Скажи, что это насчет Прохоровой. Запомнил?

– Так точно. Но прямо сюда… Может быть…

– Никаких «может быть». Пусть идет сюда, здесь тихое место, которое как раз подходит для разговора. И проследи, чтобы нам не мешали. Меня послал Роман Федорович Никольский, – добавил Белоконь для верности. Каждое слово он будто вбивал особисту в голову. – Он генерал-майор и старший майор госбезопасности. Ты слышал о Никольском?

– Так точно.

– Выполняй.

– Есть!

Когда часовой исчез, Белоконь едва не съехал на дно траншеи. Он сам не понимал, как только что мог говорить так четко и убедительно, в голове были винегрет и туман. Белоконь оперся руками о бревенчатую стенку и положил на нее тяжелую голову.

Через пару минут появился Корж. Он был один. Входить в траншею капитан госбезопасности не спешил, стоял снаружи.

– Вештовой от Никольшкого? – сказал он, заметно шепелявя. – Я шлушаю.

Как только Белоконь услышал этот голос, к нему вернулись и уверенность, и злость.

– От Никольского, – подтвердил он, не поворачиваясь к Керженцеву. В профиль Корж точно не узнает человека, наградившего его этой особенностью речи. – Вам пакет и устное послание.

Белоконь вынул из внутреннего кармана своего бесцветного из-за грязи комбинезона одно из писем Люси.

– Иди шюда шо швоим пакетом.

– Виноват, товарищ капитан госбезопасности. Меня заставили здесь разоружиться. Вооружиться обратно? – Этот явный бред Белоконь посылал в пространство уверенным металлическим голосом. – К тому же снаружи могут быть сторонние наблюдатели, лишние уши, а сведения сугубо секретные. Это лучшее место, какое можно было найти.

– Пгишем шдешь пго… Пгохагава? – спросил Керженцев. Белоконю пришлось подумать, прежде чем он распознал все слова в фразе.

Белоконь произнес:

– Именно об этом Роман Федорович велел сказать. На словах и только вам. Кстати, Прохорова не у вас?

– Нет.

– А где она?

– Выполняет швой долг пегед годиной.

Сказав это, Корж наконец поборол сомнения и вошел в траншею. Белоконь подал ему конверт и, когда Керженцев протянул за ним руку, перехватил ненавистного особиста за кисть и дернул на себя. Другой рукой Белоконь безошибочно схватил Коржа за горло. Из глотки особиста вырвался стон, который Белоконь оборвал на половине, сдавив изо всех сил. Для Коржа в окопе было достаточно места, но, чтобы отбиваться, пространства все равно не хватало. К тому же в этот раз Белоконь действовал быстро – он решил, что удовольствие от процесса получит, уже когда будет созерцать труп врага, а сейчас важен быстрый результат. Керженцев оседал, у него подкосились ноги. Белоконь протиснул второе плечо вперед и ухватил за горло двумя руками. Шея хрустнула. Белоконь отпустил тело, и особист с жутко выпученными глазами и вывалившимся языком упал на дно траншеи. Чтобы закрепить результат, Белоконь несколькими ударами разбил ему голову прикладом автомата. В этом уже не было надобности, но иначе почему-то не было уверенности, что враг окончательно мертв.

Несколько секунд Белоконь всерьез собирался помочиться на труп, но вспомнил санинструктора Попова и мрачно подумал, что эта процедура может иметь ненужный в этих обстоятельствах лечебный эффект. Нет, не стоит. Да и не получится. Но без глумления Белоконь обойтись не мог. Он наклонился над мертвяком и стал срывать с расстегнутого воротника петлицы капитана госбезопасности. Петлицы оторвались только вместе воротником. Белоконь засунул воротник со шпалами в карман, в последний раз пнул Керженцева и вышел из траншеи в широкий окоп штрафников.

Здесь определенно было светлее. Или это просто рассеивалось кровавое марево в глазах.

Не обращая внимания ни на что, Белоконь выбрался из окопа на дымящееся поле боя и пошел искать Риту. Он не уйдет отсюда, пока не найдет свою женщину.