Дело не в тебе, дело во мне (ЛП) - Джонсон Джули

— Чейз… — я крепче сжимаю пальцы, лежащие на его бедре. — Тебе не нужно…

— Я знаю. Я хочу, — он тяжело сглатывает, а затем продолжает: — Там есть старый узкий мост, едва ли достаточно широкий для двух машин, который ведёт через залив, ты должен пересечь его, чтобы добраться до дома, — он делает глубокий вдох. — Мой дед сказал мне много лет спустя, что они поссорились, когда уходили с благотворительного бала. Так что, может быть, они всё ещё ссорились по дороге домой. Отвлекались. Сердились. Я не знаю… Я никогда не узнаю наверняка. Но каким-то образом отец потерял контроль над машиной.

Я не могу дышать, не могу двигаться, не могу говорить.

— Они упали в воду. Рухнули на дно. Я прождал всю ночь, но они так и не вернулись домой, — его слова звучат смиренно, но он не может скрыть боль. — На следующей неделе я переехал к дедушке. С тех пор я не возвращался в тот дом.

— Чейз… — мой голос срывается на его имени.

Он смотрит на меня, и от горя в его глазах у меня перехватывает дыхание.

— Как я уже сказал… это было очень давно.

— Может быть… — я делаю паузу, не желая давить на него слишком сильно.

Его взгляд смягчается.

— Может быть, что, Джемма?

— Может, тебе стоит вернуться, — мягко говорю я. — Может быть… тебе следует попрощаться.

Его челюсть начинает тикать, верный признак того, что он пытается успокоиться.

— Если ты хочешь… — я замолкаю, чувствуя себя глупо. Прочистив горло, я пытаюсь снова. — Если хочешь, я поеду с тобой, Чейз. В любое время, когда захочешь.

Он резко кивает, его пальцы сжимаются сильнее, и, если бы я не знала его лучше, я бы поклялась, что его глаза чуть-чуть остекленели. В этот момент мне хочется обнять его, утешить, больше, чем когда-либо в жизни.

— Может быть, когда-нибудь, — наконец говорит он мягким голосом.

— Хорошо, — шепчу я в ответ, больше ничего не говоря.

Я не собираюсь форсировать этот вопрос, не тогда, когда он уже доверил мне гораздо больше, чем я когда-либо ожидала.

* * *

Не успеваю я опомниться, как мы возвращаемся в городскую черту и останавливаемся у моего дома, крыльцо которого освещено тусклыми уличными фонарями. Когда он паркуется и выключает двигатель, я удивлённо смотрю на него.

— Зачем мы здесь? Я думала, мы… — я краснею. — Едем к тебе домой.

— Тебе нужна одежда.

— Что?

— Одежда, Джемма, — его рот дёргается от веселья, хотя глаза смертельно серьёзны. — Достаточно на выходные. Может быть, дольше.

Я ошеломлённо смотрю на него.

— Почему?

— Я уже говорил тебе, что нам нужно разобраться с дерьмом.

— И?

Его глаза мрачно блестят.

— Ты останешься у меня в обозримом будущем, пока всё не уладится.

— Нет, не собираюсь! — я усмехаюсь.

— Джемма, — он качает головой. — Это происходит между нами.

— Ты не можешь просто в одностороннем порядке принимать эти решения и командовать мной.

— Вообще-то, могу.

Бесстыдно ухмыляясь, он наклоняется ко мне, так что его губы практически касаются моих, и хватает мою дверную ручку. Когда он говорит, я чувствую, как каждое слово складывается у меня во рту, прежде чем звук достигает моих ушей.

— Вытаскивай свою задницу из машины, солнышко. Мы поднимемся в твою квартиру, возьмём кое-какую одежду, а потом поедем ко мне и ляжем в мою постель.

Мой рот открывается от его наглых слов, а он ещё даже не закончил.

— Или, если ты хочешь поспорить со мной, мы можем подняться в твою квартиру, снять кое-какую одежду, остаться у тебя дома и лечь в твою постель, — его нос соприкасается с моим. — В любом случае, это произойдёт.

Прежде чем я успеваю взорваться на него за то, что он уничтожил все предыдущие записи о властной альфа-мужественности, он распахивает мою дверь, отстраняется от моего тела и выскальзывает со стороны водителя на улицу. Я едва успеваю моргнуть, как он уже обошёл "Порше" спереди, рывком распахнул мою дверь и вытащил меня на тротуар за собой.

Я смутно замечаю, что он перекинул мой рюкзак через плечо, но большая часть моего внимания сосредоточена на новостном фургоне, который с грохотом останавливается перед моим зданием.

Только не снова.

— Чёрт, — ругается Чейз. — Пошли.

А потом мы бежим к двери, смеясь и ругаясь, поднимаясь по ступенькам, а репортёр кричит нам в спину.

Чейз! Джемма!

Посмотрите сюда!

На периферийных устройствах вспыхивает ослепительная вспышка камеры, но я игнорирую её. Не отрывая глаз от клавиатуры, набираю код здания и пробираюсь внутрь, преследуемая по пятам. Когда дверь захлопывается, я приваливаюсь к ней спиной, задыхаясь от смеха, пытаясь осознать всю нелепость моей жизни с тех пор, как я встретила Чейза. Чем больше я думаю об этом, тем громче моё неженственное фырканье становится, пока в уголках моих глаз не появляются слёзы.

— Джемма.

Чейз подходит ближе, выражение его лица настороженное. К этому моменту я уже практически в истерике, так что не могу винить его за то, что он смотрит на меня так, будто я в двух кликах от полёта над гнездом кукушки.

— Сделай глубокий вдох.

Я взглядом встречаюсь с его глазами.

— Папарацци снова разбили лагерь у моего дома.

Он кивает.

— Четвёртый день подряд.

Он снова кивает.

— Они только что заметили нас вместе, — к этому моменту я так сильно смеюсь, что едва могу отдышаться. — А это значит, что они станут ещё безумнее.

— Джемма.

— С таким же успехом они могли бы переехать сюда! — я хриплю между смешками. — Думаю, что на первом этаже есть свободная квартира, может быть, они могут превратить её в какую-нибудь комнату для перекусов, как на съёмочных площадках, где все репортёры могут заправляться между передачами. Я имею в виду, что они здесь так часто, сейчас, это просто практично…

Мои слова обрываются, потому что внезапно губы Чейза опускаются на мои в твёрдом, строгом поцелуе, который крадёт дыхание из моих лёгких. К тому времени, как он закончил, мы оба тяжело дышим, и я едва могу вспомнить, почему я была так взвинчена всего несколько минут назад. Трудно вспомнить своё собственное имя, когда он руками обхватывают моё лицо, а его губы на расстоянии волоска от моих. Большим пальцем он нежно гладит хрупкую кожу под моим глазом, но его взгляд темнеет от страсти.

— Лучше? — хрипло спрашивает он.

Я вздыхаю.

— Это никогда не станет более нормальным, не так ли?

Он наклоняется чуть ближе, так что его губы касаются моих в призрачном поцелуе.

— Не хотелось бы тебя огорчать, но нет. В моей жизни нет ничего нормального, и пока ты со мной, твоя тоже не будет нормальной.

— А я? — я не могу не спросить.

Его брови поднимаются.

— С тобой? — добавляю я.

— Это зависит от тебя, солнышко.

Мои глаза практически вылезают из орбит.

— Подожди…

Его брови поднимаются выше.

— Ты действительно позволяешь мне что-то решать? — спрашиваю я дразнящим голосом. — Кто-нибудь, принесите календарь! Отметьте дату! В этот исторический день Чейз Крофт действительно кое-что уступил Джемме Саммерс!

Он ухмыляется, обнимает меня одной рукой за плечи и оттаскивает от двери.

— Не привыкай к этому, — ворчит он, но я могу сказать, что под грубостью его тона, он смеётся.

Когда мы поднимаемся по лестнице, я пересекаю лестничную площадку и подхожу к двери своей квартиры.

— Это моя, — говорю я ему, чувствуя прилив запоздалого беспокойства, когда понимаю, что собираюсь показать Чейзу свою квартиру, мою грязную, крошечную, разномастную квартиру, которая, в целом, меньше, чем главная спальня на его чердаке.

Меня это не очень волнует, но я испытываю настоящую панику при мысли о том, что он увидит мои работы.

Они повсюду, холст за холстом, развешаны по стенам, прислонёны к мебели.

Все картины, которые я слишком боялась выставлять на всеобщее обозрение, внезапно станут заметной частью тура по квартире Джеммы Саммерс. С таким же успехом я могла бы вытащить своё всё ещё бьющееся сердце из груди и передать его ему — это, вероятно, было бы менее личным.