Дело не в тебе, дело во мне (ЛП) - Джонсон Джули

Я сжимаю его руку в своей, чувствуя его беспокойство.

— Я помню, как вошёл, увидел разбросанную повсюду одежду, её лифчик на лестнице, её нижнее бельё, лежащее в коридоре, мужская куртка, брошенная на пороге моей спальни, — его пальцы сжимаются на моих. — Она была в постели с Бреттом.

Я задыхаюсь.

— Он трахал её всё это время, — его голос совершенно ровный, лишённый эмоций. — Она была просто частью его плана по разрушению моей жизни. И это сработало.

Разрозненные кусочки головоломки в моём сознании начинают вставать на свои места, создавая смысл там, где раньше была только путаница. Внося немного ясности в тайну, которой является Чейз Крофт.

Чейз напрягся, когда репортёры спросили о потенциальной помолвке.

Его лицо, когда он вошёл в кабинет своего кузена и обнаружил, что моя рука крепко сжата в руке Бретта.

Неконтролируемый гнев в его походке, в его глазах, в его голосе при одной мысли о том, что Бретт прикасается ко мне, разговаривает со мной.

Боже, неудивительно, что он взбесился.

— Чейз… — мой голос нежен. — Мне жаль.

— Не стоит. Я не сожалею, — он переводит взгляд на меня. — Правда всегда лучше лжи, даже если она причиняет боль. После этого я много работал в попытке вернуть свою жизнь. Я ездил в Европу, в Азию, во все забытые уголки этого мира, которые только мог найти, пытаясь быть кем-то другим. Пытаясь оставить Чейза Крофта позади и стать кем-то лучше, — он сглатывает. — Не знаю, удалось ли мне это. Но я знаю, что изменился. И я научился быть осторожным в том, кому я доверяю. Есть очень короткий список людей, которым я рассказываю о своём прошлом… скажем так, я никого не добавляю легкомысленно.

Он сжимает мою руку, этот маленький жест передаёт больше тысячи красивых слов, и дыхание застывает у меня в горле.

Потому что он доверяет мне.

Он не говорит этого, но это есть в том, как он изложил мне своё прошлое, не уклоняясь от уродства, от боли. И что я дала ему взамен?

Очень мало, кроме недоверия.

Мне вдруг больше всего на свете хочется вернуться к началу всего этого и сделать всё снова на этот раз лучше.

— Прости, Чейз, — шепчу я, чувствуя себя худшим человеком на свете.

Он сжимает мою руку, и мой взгляд снова фокусируется на его лице.

— Тебе не за что извиняться.

Я делаю быстрый вдох.

— Что случилось после того, как ты узнал? С Ванессой, я имею в виду.

— Как только я узнал правду, Бретт отбросил её в сторону, как кусок мусора. В его глазах она выполнила своё предназначение. Она была не в восторге от этого, несмотря на большую плату, которую он дал ей, чтобы она держала рот на замке с прессой. Итак, она вернулась ко мне, появилась на моём пороге. Сказала, что любит меня, что он обманул её. Умоляла меня забрать её обратно.

Я задерживаю дыхание, боясь того, что он скажет дальше.

— Неважно, сколько дверей я захлопываю перед её носом, она продолжает пытаться. Продолжает звонить, — я чувствую, как расслабляюсь, когда он недоверчиво качает головой. — Бретт, вероятно, платит ей за это, надеясь, что это меня заденет, даже после всех этих лет, — он делает паузу. — И учитывая тот факт, что её звонок заставил тебя убежать от меня вчера, я думаю, это работает.

— Прости, — снова шепчу я, по совершенно другой причине. — Мне не следовало убегать, не поговорив сначала с тобой.

Он снова стискивает мою руку, и хотя он ничего не говорит, я понимаю, что он принял мои извинения.

— Почему ты здесь, Чейз? — я заставляю себя спросить. — Зачем ты мне всё это рассказываешь?

Он смотрит на меня, и его зелёные глаза так напряжены, что я прикована к месту.

— В ту секунду, как я увидел тебя, прыгающую на боковой линии, смотря игру, которую ты понимала, болеющую не за ту команду и всё ещё каким-то образом получающую больше удовольствия, чем все остальные на этом стадионе, я понял. Знал, что хочу тебя в своих объятиях, в своей постели, в своей жизни, — его глаза, жидкая раскалённая лава, горящая в моих. — Я привык получать то, что хочу, Джемма.

Я перестаю дышать.

— Тем не менее, я собирался держаться от тебя подальше, держать тебя подальше от всего этого дерьма, даже если это убьёт меня.

— Почему?

— Потому что ты не создана для обмана, лжи или тьмы. Я — тень, а ты — солнце. Ты не такая, как я. Ты просто… другая.

— Плохая по-другому?

— Отличаешься в лучшем смысле этого слова. Мой мир — он монохромный. Чёрное и белое. Но ты… — его голос становится ниже, хриплым. — Ты раскрашена во все оттенки палитры. Ты кричишь о цвете. Чёртова радуга.

Я на мгновение замираю, пытаясь осмыслить его слова.

— В прошедшем времени? — наконец спрашиваю я.

— Что?

— Ты сказал, что собирался держаться от меня подальше. Собирался, а не собираешься, — я с трудом сглатываю. — В прошедшем времени.

Он смотрит на меня, его глаза впиваются в мои, и выражение его лица заставляет моё сердце сжиматься от надежды.

— Я пытался уберечь тебя от этого дерьма с Бреттом. Теперь, когда он знает… ты в этом замешана, нравится мне это или нет, — он подходит ближе, и я запрокидываю голову, чтобы выдержать его взгляд. — Я больше не останусь в стороне, Джемма. Я не могу. Не буду. И мне плевать, кто об этом знает.

— Ты едва меня знаешь, — шепчу я.

— Я знаю достаточно, — его слова так непреклонны, что я не задаю ему вопросов.

На мгновение мы замолкаем.

— Знаешь, ты ошибаешься, — говорю я через некоторое время, снова глядя на воду.

Пауза.

— В чём?

— Ты не только тень и тьма. Может быть, Бретт, может быть, твоя семья, но не ты, — я набираюсь смелости, чтобы сказать следующую часть. — Ты добрый и заботливый, даже если скрываешь это под своим доминирующим, властным, занозистым высокомерием. И когда ты смеешься… — я резко вдыхаю. — Ты заставляешь мир светиться.

Он сжимает мою руку, и я заставляю себя поднять на него глаза. Его глаза горят так ярко, что почти больно встретиться с ним взглядом.

Почти.

— Люди, которые смеются так, как ты, не тёмные, Чейз, — шепчу я. — Не там, где это имеет значение.

Выражение его лица серьёзное, когда он повторяет мои слова.

— Ты едва меня знаешь.

Я делаю паузу.

— Думаю, я знаю достаточно.

А потом, прежде чем я успеваю подготовиться, он обхватывает меня руками, склоняет голову к моей и целует меня так, будто весь остальной мир может отправиться в ад, потому что всё, что имеет значение, это мы, это наши губы, прижатые друг к другу, и руки, сплетённые в объятия, которые я не смогла бы разорвать, даже если бы захотела.

ГЛАВА 21

КРУШЕНИЕ

Как раз в тот момент, когда всё начинает налаживаться, — руки скользят под подол, языки присоединяются к движению, — Чейз прерывает поцелуй, отстраняется и прижимается лбом к моему лбу. Наше торопливое дыхание смешивается в пространстве между нашими лицами. Протестующий стон срывается с моих губ, и Чейз трётся носом о мой.

— Сейчас мы возвращаемся в город. В частности, в мою квартиру. Точнее, в мою постель, — говорит он грубым голосом. — Мы не покинем её, пока не выясним, что между нами происходит, так что, возможно, ты захочешь очистить своё расписание, солнышко. У меня такое чувство, что это займёт некоторое время.

В его словах есть безошибочное обещание, которое заставляет меня дрожать.

— Такой властный, — игриво шепчу я, глядя ему в глаза. — Это заставляет меня задуматься…

Его глаза напряжены, наблюдая, как мои губы формируют слова.

Я наклоняюсь ближе.

— Вы такой властный во всех аспектах своей жизни, господин генеральный директор?

Он не отвечает.

Вместо этого он переплетает свою руку с моей, поворачивается и начинает тащить меня обратно к дому, его длинные шаги поглощают участок пляжа так быстро, что я практически бегу, чтобы не отстать.

— Чейз!