Иван Кондарев - Эмилиян Станев

Хатипов сидел в корчме Кабафонского, когда царский автомобиль остановился у дверей общины. Услышав топот полицейских сапог на лестнице, он сразу смекнул, в чем дело, и кинулся к себе в околийское управление, расталкивая толпящихся на улице людей.

На базаре началась суматоха. Загоготали гуси, торговцы перестали расхваливать свои товары. Все решили, что Хатипов несется сломя голову, потому что узнал о каком — нибудь новом грабеже.

От базара до околийского управления не было и двухсот метров. Хатипов бегом преодолел это расстояние, громко топая сапогами, в голенища которых были заправлены штанины его синих форменных брюк.

В скверике перед управлением уже собралась небольшая толпа. Желтый царский «мерседес» стоял на улице, шофер сурово посматривал на толпящихся вокруг людей. Хатипов растолкал собравшихся, перемахнул через три каменные ступени крыльца и в коридоре едва не сбил с ног барабанщика.[70] Сообразив, что царь должен быть у к мета, он остановился, одернул китель и, чуть отдышавшись, вошел в кабинет.

Борис III, в офицерской куртке, в бриджах и крагах на худых ногах, разговаривал с кметом. Тот, раскрасневшийся, с умиленной и испуганной улыбкой, согласно кивал головой. У письменного стола стоял навытяжку адъютант. Он внимательно прислушивался к разговору, словно хотел запомнить каждое слово. На его красивом лице играла довольная улыбка. Сборщик налогов и один из общинных советников, оба небритые, хотя и одетые во все праздничное, стояли рядом с кметом, потные от смущения.

Хатипов, поддерживая саблю, щелкнув каблуками и, остановившись перед царем, единым духом выпалил заранее подготовленный рапорт.

— Очень приятно познакомиться с вами, господин околийский начальник, — сказал Борис и протянул ему белую руку, которую Хатипов почтительно пожал. — Как обстоят административные дела в вашей прекрасной околии? — Царь говорил без акцента, четко отделяя каждый слог, и только невольно растягивал гласные.

— Отлично, ваше величество! Народ поглощен мирным трудом и занят своим делом, — ответил Хатипов, удивленный простотой, с какой Борис к нему обратился, и особенно его лицом.

Лицо царя поражало болезненной бледностью и тонкой чистой кожей, сквозь которую просвечивали голубые жилки. Слабая улыбка подчеркивала выражение озабоченности в его глазах, серо-зеленых и необыкновенно прозрачных, с каким-то идущим изнутри голубым сиянием. Нос с горбинкой и утонченная отчужденность его лица особенно поразили Хатипова.

— Каково основное занятие населения, господин кмет? — спросил царь.

— Чифчилык, ваше величество, ремесло. Служба. Есть немного виноградников. — Кмет растерянно таращил глаза, словно боясь моргнуть, и не знал, куда девать большие крестьянские руки.

— Чифчилык?

На лбу у к мета выступили капли пота. Он виновато оглянулся на секретаря, который только пожал плечами.

— Чифчилык значит земледелие, ваше величество, — объяснил Хатипов. — У жителей нашего города самые различные занятия, большинство из них торговцы, ремесленники и чиновники.

Кмет и советник закивали головами.

— В ваших горах много превосходных лесов. Это большое богатство. Насколько мне известно, они не эксплуатируются и большая их часть принадлежит частным лицам, — сказал Борис, обращаясь на этот раз к советнику.

Тот стоял, пригнув свою большую голову с плотоядным ртом, и шевелил пальцами рук, плотно прижатых к бедрам. Взгляд царя на мгновение задержался на очках, впившихся в жирное лицо советника.

Советник попытался ответить, но запнулся и с большим трудом пробормотал:

— Не эксплуатируются, ваше величество.

— Нет железной дороги, — заметил кмет.

— Это для нас самая острая необходимость, ваше величество, — вмешался Хатипов. Он уже пришел в себя и потихоньку подсмеивался над смущением остальных.

Борис обратился к нему:

— Лесопилки у вас здесь есть, господин околийский начальник?

— Есть несколько, ваше величество, но совсем примитивные. Ваше величество правильно заметили, что большая часть лесов принадлежит частным лицам. — И, опустив голову, Хатипов добавил с лукавой усмешкой: — При турках один из наших чорбаджий присвоил все лучшие земли к востоку от города, другой прибрал к рукам землю на севере, самые ровные участки, а третий, рассердившись, что ему ничего не осталось, захватил половину всех наших гор с лесами.

Хатипов не мог удержаться и под конец довольно-таки непочтительно хмыкнул и сам засмеялся над своей дерзостью.

Царь улыбнулся и, не давая присутствующим возможности продолжать в том же духе, спросил о развитии в околии садоводства. Адъютант мрачно взглянул на Хатипова. Кмет и остальные еще улыбались, считая, что околийский начальник удачно сострил, но, как только царь деловым тоном задал новый вопрос, все тотчас же преисполнились почтительности.

— Ваш край, как и многие другие горные околии и города, неугасимые очаги болгарского духа, экономически отстал, — сказал Борис. — В свое время, после освобождения от турок, никто о них не подумал, но будущее прежде всего в собственных руках населения. Природные богатства вашего края — прекрасная тому гарантия.

Затем царь расспросил о месторождениях и разработках угля, употребив при этом несколько типичных местных словечек, что окончательно поразило присутствующих. Царь демонстрировал такую осведомленность, что всем казалось, будто его величество знает каждый уголок Болгарии.

В кабинет вошел председатель городской дружбы, снял с курчавой потной головы шляпу и поздоровался, тревожно хмуря густые брови.

— Председатель здешней дружбы Динов, ваше величество, — сказал Хатипов, вовремя догадавшись представить вошедшего.

Борис улыбнулся.

— Царь, — сказал он просто, протягивая руку.

Огромный, на целую голову выше царя, широкоплечий, краснолицый Динов в белом домотканом пиджаке с оранжевой ленточкой на лацкане перекинул на левую руку толстую трость, почтительно принял ладонь Бориса в громадную лапищу и смиренно склонился, словно ожидая благословени я.

— Добро пожаловать, ваше величество, — пробормотал он.

— Благодарствуем, — ответил Борис, стараясь пользоваться здешним говором. — Чем может похвалиться местная дружба, господин Динов? Насколько мне известно, здесь между земледельцами и остальными партиями существует сотрудничество и взаимопонимание?

— Наша сила в селах, ваше величество.

— Между селом и городом не должно быть никакого различия, господин Динов. Болгария нуждается в преданных патриотах и великодушных умах, чтобы залечить тяжелые раны, нанесенные войной. — Борис взглянул на своего адъютанта. — Господа, я первый раз в вашем чудесном городе. Надеюсь, что и не последний. К великому сожалению, я не смогу остаться у вас подольше. Не думайте, что царям не приходится работать.

Все с облегчением засмеялись, увидев, что царь уезжает, и почувствовали себя уверенней.

Борис уже прощался, когда в кабинет вошли околийский инженер Милонов с застывшей на губах торжественной улыбкой и председатель Союза офицеров запаса адвокат Кантарджиев. Успев натянуть на себя полосатые брюки и черный, украшенный орденами пиджак, располневший отставной капитан мучительно старался выглядеть бодрым и подтянутым. Небольшие глазки Кантарджиева верноподданнически поблескивали под крючковатыми, словно запятые, бровями, придававшими лицу совиное выражение.

Через открытое окно доносился шум толпы, собравшейся перед городской управой, далекий гомон базара. Из-за пыльной серо-зеленой занавески в комнату проникал широкий сноп солнечных лучей, падал на стол и освещал чернильные пятна на зеленом сукне.

Кмет вопросительно поглядывал на околийского начальника, пытаясь узнать, нужно ли ему выходить вместе с царем, раз тот с ним уже попрощался.

Хатипов заметил его беспокойство, но не мог понять, в чем дело, и тоже заволновался. Борис попрощался и с ним. Адвокат незаметно облизал губы и, как только царь подал ему руку, поспешно принял ее и взволнованно произнес:

— Ваше величество, от имени воинов запаса, верных стражей престола и отечества, позвольте пожелать вам доброго пути. Воины запаса нашего города поручили мне сообщить вам об их преданности престолу и готовности отдать все силы на благо Болгарии. Застигнутые врасплох высочайшим посещением, граждане нашего города глубоко сожалеют, что кратковременность пребывания вашего величества в нашем городе лишает их возможности доказать на деле свою большую радость и преданность…

Борис искоса взглянул на него, склонил рано облысевшую голову и, торопливо пожав адвокату руку, обратился к остальным:

— Благодарю вас за добрые чувства, господа, и еще раз прошу извинить меня за беспокойство, доставленное вам моим неожиданным посещением. — Он улыбнулся и направился к двери. Адъютант последовал за ним.