Моя желанная западня - Надежда Анатольевна Черкасова

– Это когда ночью женщина плакала, а мужчина ее успокаивал, – встряла с подробностями Никитична, Софья только вздохнула.

– Откуда же мне помнить, это вон когда было. А вот двенадцатое мая помню. У моего внука был день рождения. Так сын меня аж на пять дней к себе забрал. Мы с Масечкой назад еле вырвались.

– Так, значит, у Марины нет родственников?

– Из близких – никого. Мать давно умерла, отец – года два как или чуть больше того. Значит, никого. Хотя такое вряд ли бывает. Когда человек умирает, всегда кто-то да найдется. Она же не детдомовская. Это только нотариусу известно, если родственники к нему обратились. Или полиции. Ну что – все вопросы? Тогда я пойду, а то Масечка уже проголодалась.

Собачка залилась звонким лаем, словно подтверждая его слова, и благодарно лизнула хозяина в щеку за то, что тот вовремя вспомнил о еде.

– Мне тоже пора, – поднялась Софья. – Спасибо за посильную помощь. Я к вам еще наведаюсь.

Она отправилась в больницу к Николаю: как он там, бедолага? И только успела войти в здание, как хлынул проливной дождь, который собирался с самого утра. Николай-то, наверное, и думать забыл о своей новой работе, проклинает тот день, когда решился на опасную авантюру.

Однако, вопреки всем ожиданиям, пострадавший охранник встретил Софью сияющим взором, синяками под глазами и улыбкой до ушей. Взмахнул рукой, приветствуя начальницу, и тут же схватился за перебинтованную голову, сморщившись до неузнаваемости.

– Ух ты! Болит еще, зараза. Ну, гадина, выйду – разыщу эту стерву, и пусть ответит за членовредительство. Из-под земли достану и в суд на нее подам за причинение физического ущерба. А еще морального. Это же надо додуматься: применить самое позорное орудие преступления – бутылку! Подобное безобразие может прийти в голову только какому-нибудь неадекватному дятлу или долбанутой на всю голову бабе. Нет уж, пусть теперь отвечает по закону за попытку убийства. Ты, Софья, не переживай, я здесь долго не задержусь. Врач сказал, что уже иду на поправку. И что таких голов, как моя, только поискать. Ты же не уволишь меня из-за моего боевого ранения? – Николай прищурил глаз. – Или уже другого охранника ищешь?

– Не уволю. И другого не ищу. Думала, ты сам пожелаешь оставить эту работу.

– Размечталась! Да я только жить начал.

– Ты как себя чувствуешь, герой нашего времени?

– Отлично… Только подташнивает немного, а сердце чечетку отбивает; опять-таки давление скачет, как резвый конь, – не упустил возможности Николай получить хоть толику положенной ему по праву жалости. – Еще слабость одолевает и сонливость. Но зато температура в норме. А это – самое главное… И все-таки, как ни крути, а глупая ты женщина, Софья. Говорил же тебе: тепленькую надо брать, тепленькую!

Глава 16

Если сомнения есть – значит, сомнений нет

– С трудом одолел ваш опус, – произнес Верстов, не отрываясь от бумаг, и кивком указал на стул. Церемониться с Софьей он явно не собирался. – Вряд ли кто, кроме меня, станет читать эту чушь. Никуда не годится. Следует излагать коротко: кто, что, где, когда, как и почему? Говорить, а тем более писать желательно то, что вы можете доказать и в чем абсолютно уверены. Любые ваши гипотезы послужат основанием к тому, что и важные показания воспримутся следствием как недостоверные.

– Вы намекаете на то, что я лгу?!

– Я не намекаю, а говорю прямо: важнейшее условие соблюдения законности – доказывание путем доказательств. Делать выводы о существовании или об отсутствии обстоятельств допустимо только с помощью доказательств, а не домыслов или предположений. И неважно – моих или ваших.

– Но у меня есть доказательства. – Софья выложила на стол изрядно помятый лист договора и пакет с баночками. – Это договор на съем квартиры, все данные переписаны из паспорта Соловьевой, которая ударила Николая. А на баночках ее отпечатки пальцев. Насколько мне известно, доказательства следствию могут быть представлены кем угодно и подлежат тщательной, всесторонней и объективной проверке со стороны дознавателя.

– Ах вот даже как! – Верстов отложил бумаги и, проигнорировав улики, придавил Софью к спинке стула тяжелым взглядом. – Спасибо, что сообщили. Вы это что же – указываете мне на мои обязанности?

– Что вы, что вы! – не на шутку перепугалась Софья. – Вы меня не так поняли. Просто я изо всех сил стараюсь помочь вам, чем могу.

– Допустим. И что доказывают эти отпечатки – факт совершения нападения? Нет. Только свидетельство нахождения некоего лица в каком-то определенном месте. Ну и что? Кстати, откуда они у вас? – Софья рассказала. – А вам известно, что обыск может производиться только после возбуждения уголовного дела?

– А разве дело еще не возбуждено?

– С какой стати? Пока производится дознание, предварительное следствие. Надо еще доказать, соответствует ли описываемое вами событие признакам преступления.

– В каком это смысле? – Софья чуть на стуле не подпрыгнула от возмущения. – Вы хотите сказать, что Николая никто не бил по голове и он не лежит, раненный, в больнице?!

– Может, он сам виноват в случившемся. Поэтому именно вам и Пашутину придется доказывать, был ли в действиях этой гражданки преступный умысел.

– Ну, знаете ли, это уж слишком!

– Нет, Софья Павловна, это вы слишком эмоциональны для сыскной деятельности. Статистика утверждает, что почти восемьдесят процентов всех нападений и убийств совершается у подъезда дома или в самом подъезде потерпевшего. Очень часто даже хорошо подготовленный рукопашник не всегда в состоянии защитить себя. Так чего ждать от насмерть перепуганной женщины? Вот она и действовала в соответствии с обстоятельствами.

– Вот и я о том же: на Николая напали, когда он этого не ожидал.

– Мы с вами говорим на разных языках. Я имею в виду ту женщину, за которой вы следили. Она, вероятно, попыталась защищать себя. Значит, в ее действиях преступный умысел отсутствует. И что вы теперь ей предъявите? Да, нанесение телесных повреждений имело место быть. Но при каких обстоятельствах? Кто за кем гнался, кто от кого убегал? Решение мне теперь приходится принимать в условиях неочевидности данного преступления. А вам, к примеру, известно, что возбужденное уголовное дело гораздо труднее прекратить, чем разобраться на стадии предварительной проверки? Вот я вам и предлагаю разобраться, пока не поздно.

Верстов пододвинул к Софье пакет с баночками.

– Ведь если дело возбуждается, то кто-то обязательно оказывается за решеткой. И не всегда этим кем-то становится подозреваемый. Им с успехом может быть назван как потерпевший, так и свидетель. Виновность кого бы то ни было, в конечном счете,