Побег из Невериона. Возвращение в Неверион - Дилэни Сэмюэл Р.

9.1. Ко мне зашла расстроенная Сарена.

– Только что была у Герба в больнице, у него СПИД. Он ужасно выглядит, Чип, – не то труп, не то уже призрак. Я три месяца его не видала, не знала, что дело так плохо, и теперь совершенно потрясена. – Сарена южанка и часто употребляет слова вроде «потрясена». – Просто сама не своя.

Сам я с Гербом незнаком, хотя Сарена часто о нем говорила. День спустя она позвонила и сквозь слезы сообщила, что утром Герб умер.

Придя в следующий раз, она сказала:

– Это ужасно, но после Герба я боюсь тебя обнять и даже пожать тебе руку. Знаю, это, кажется, не настолько заразно, но вдруг…

Она не прикасалась ко мне еще три недели, а я тем временем читал о медсестрах, боящихся ухаживать за больными СПИДом, о совершенно здоровых геях, которым в гостях подают еду на бумажных тарелках и увольняют их с работы наряду с гаитянами – просто на всякий случай; в то же время самый главный в США человек, демонстративно пожимая руки больным на шоу Фила Донахью, заявляет: «Насколько нам известно в данный момент, СПИД – одна из наименее заразных болезней. Нет никаких свидетельств того, что он передается через прикосновения, пищу и воду. Единственные известные способы заражения – это многократные сексуальные контакты или обмен препаратами крови». А «Нью-Йорк Нэйтив» честно докладывает, что если у одного из пары любовников СПИД, вероятность заболевания другого составляет всего 10 %.

9.2.1. Понимаешь, Прин, не верю я во все это: в магию, чудеса и в богов, есть у них имена или нет. Я сочиняю свою музыку, и она делает людей счастливыми – или просто напоминает им о каких-то счастливых мгновениях. Когда я была намного младше тебя, то видела порой в Гончарном ряду какую-нибудь амфору, выставленную сушиться, и ее очертания в лучах предвечернего солнце казались мне совершеннее самого красивого дерева. Или слышала сказку, показывающую в новом свете устройство нашего невыдуманного мира. Или смотрела представление с песнями, танцами и речами, создающее жизнь куда ярче действительной. Эти откровения называют порой сверхъестественными, но почему они менее естественны, чем то, что безымянные боги открывают нам в детском смехе, в закате над горной грядой, на берегу бурного моря?

Надо, однако, приготовиться, верю я или нет. Толстенький варвар, с которым ты столкнулась в дверях, и есть чародей, снявший подземелье для поклонения темному божеству. Чего он хотел? Да чтобы мы с тобой играли на его церемонии. Не так уж все страшно, Прин. Я давно его знаю, и он человек хороший. Знаю, ты веришь в такие вещи больше, чем я – потому, наверно, что много путешествовала, – мне-то служит защитой мое домоседство. И любопытно ведь посмотреть вблизи на его шарлатанство. Нам надо быть там пораньше, возьмем же наши барабаны, цимбалы, арфы и флейты.

Да, я в это не верю, но отказать ему не могу. Он говорит, что моя музыка – тоже магия.

9.2.2. Прин с весьма немелодичным лязгом опустила мешок на пыльный каменный пол. Где-то очень высоко в тусклом дымном свете виднелись потолочные стропила.

– Куропаточка моя! – Чародей с белокурой бородкой, в голубом хитоне и золотом ожерелье, сам мог за куропатку сойти. В волосах у него торчали четыре увядшие маргаритки. – А где же твоя хозяйка?

– Скоро придет. Сказала, что репетировать будем долго, и хотела купить на Старом Рынке булок и колбасы.

– Ну что ж, она ведь хорошо меня знает. Это чудесно, что вы обе пришли. Пойдем, покажу тебе, где инструменты поставить. Замечательное место, не правда ли? Как ты думаешь, что здесь было раньше? – Прин, взяв мешок, поспешила за ним. – Ты уже здесь бывала?

– Да, однажды. Давно. Когда впервые попала в город.

– Вот как? – вскинул бровь чародей.

Меж двумя колоннами стекала вода, вливаясь в протекающий по залу поток. Чародей и Прин перешли деревянный мостик.

На том берегу уже кипела работа. Одни катили большие рамы с натянутыми на них темными расписными шкурами, другие несли обернутые тканью шесты. Две женщины втаскивали наверх на веревках огромное полотно – оно колебалось, и Прин не разглядела толком, что на нем нарисовано. Трон в конце зала оставался в тени, но неподалеку горело несколько факелов: там копали какую-то яму, стоя по плечи в ней.

Заметив, как видно, что Прин смотрит туда, Чародей подвел ее к самому краю. Прин собралась уже спросить трех голых землекопов, чем они заняты, но тут один из них бросил кирку, встал на колени и стал разгребать земляную стенку.

– Что там у тебя? – спросил Чародей.

Из-под рук землекопа сыпалась земля и мелкие камешки. Наконец он отрыл что-то, отряхнул и поднял свою находку высоко, к свету.

Сверкнуло серебро, нисколько не потемневшее в земле. Да это же латная рукавица!

Чародей взял ее в руки. Рукавицу покрывали причудливые знаки, а кольца на ее ободе, как ни странно, легко поворачивались.

– Это она! – вскричал Чародей. – Нашли!

У одного землекопа вся спина была исполосована, не иначе кнутом – так наказывают рабов и преступников. Чародей надел рукавицу на свою довольно тонкую руку, порылся в складках и карманах своего одеяния и достал металлический диск на кожаном шнурке, не больше своей ладони.

Варварские письмена по краям, прорези наверху (это были, собственно, несколько дисков, скрепленных посередине).

Землекоп с рубцами на спине взял астролябию у Чародея и закопал в углубление, где раньше была рукавица.

– Ну, уж такого ты точно не видела, – сказал Чародей.

– Отчего же, я…

Но он уже командовал:

– Хорошо, теперь закапывайте! Засыпайте яму!

Двое землекопов вылезли и стали горстями ссыпать землю в яму. Третий, утрамбовав как следует стенку, тоже вылез и присоединился к ним. Лопату и одну кирку тоже сбросили в яму.

Люди вокруг останавливались и задирали головы.

По залу прокатился грохот, в котором Прин распознала эхо конских копыт.

– Что это? – прошептала она.

– Отряд Освободителя проезжает над нами. Можешь выйти наверх через таверну и посмотреть, если хочешь.

Многие уже шли к темной нише, где наверняка помещалась лестница.

– Он тоже здесь будет?

– Не думаю. Вряд ли он знает об этом месте, одном из самых тайных в Неверионе. Нет, он просто едет мимо, ничего не ведая о пришествии великой Амневор – ему это ни к чему.

– А это что? – Прин взглянула на яму, засыпанную уже на треть.

– А-а! – Чародей склонился к ней и заговорил тихо, почти шепотом: – Это могила, где лежал принц! Я дорого дал за сведения о ней, уж поверь! Сначала мы копали вон там, – он показал куда-то во тьму. – На глубине всего пары футов нашлись кости, оружие, куски старинных кожаных лат, но нам сразу стало ясно, что это могила общая и похоронены в ней простые солдаты. Случилось здесь в старину какое-то побоище, и побросали их в одну яму. Поэтому мы начали искать в другом месте, которое упоминалось в предании, – и вот нашли!

За кучами земли у могилы Прин различила на полу фигуру, завернутую в грубую ткань.

– По мечу, скудной одежде и украшениям видно, что это настоящий варварский принц. А метины на ребрах показывают, что ему вонзили клинок прямо в сердце. Скорей всего, он был еще молод. Его убили здесь, у подножья трона, и закопали недалеко от него. Смерть – добрый знак, сулящий нашей церемонии небывалый успех. Его скелет вечером будет присутствовать здесь наряду с самыми видными зрителями. Мрачновато, знаю, но необходимо для нашего торжества. Амневор нужна подлинная смерть – ничто другое ее не заменит.

Стук копыт все еще доносился сверху, и слышалось приглушенное «ура».

– Скелет, разумеется, воссядет на трон, – продолжал Чародей. – Я думал, не посадить ли вас с хозяйкой под ним на ступени, подстелив мягкие шкуры, но это отвлекло бы собравшихся. Вы будете сидеть за ширмой, где вас не видно. Подождешь там, пока репетиция не начнется. Где же хозяйка-то? Надеюсь, она придет скоро – пора уже начинать подготовительные обряды.