Бегущий по лезвию - Филип Киндред Дик

что чашка на столе треснула, покрылась паутиной трещин, а потом от стенки отскочил кусок, обнажая грубую неглазированную поверхность.

— Что он делает? — донесся издалека голос Ирмгард Бейти. — Он все разрушит! Исидор, стойте…

— Это не я, — сказал Исидор. Нетвердо ступая, он вышел в гостиную, чтобы остаться наедине с собой. Он остановился возле сломанной кушетки и уставился на желтую стену в пятнах от когда-то ползавших по ней клопов. И снова вспомнил о мертвом пауке с четырьмя ногами. Все пришло в негодность, понял он. Все начало разрушаться очень давно и теперь не остановить упадка. Мертвый паук победил.

В провалах оседавшего поля показались тела мертвых животных. Голова вороны, мумифицировавшиеся ручки обезьяны. Неподалеку неподвижно стоял ослик, словно живой. Он еще не начал разлагаться. Исидор пошел к нему, слыша, как хрустят под подошвами хрупкие, как высохшие стебли, косточки мертвых существ. Но до ослика (любимого его животного!) он добраться не успел. Иссиня-черный ворон слетал откуда-то, устроился на голове ослика. «Не надо!»— громко воскликнул Исидор. Но ворон быстро выклевал ослику глаза. Опять, подумал он. Это снова случилось со мной. Я еще долго не выберусь наверх, понял он. Как в прошлый раз. Это всегда очень долго, потому что здесь, внизу, ничего не меняется, даже не разлагается.

Зашелестел пересохший ветер, кучки костей вокруг Исидора начали рассыпаться. Их разрушает даже ветер, подумал он. На этом этапе. Пока еще не пришло время. Если бы я вспомнил, как мне отсюда выбираться. Подняв голову, он увидел, что ухватиться ему не за что.

Сострадальный, подумал он, где ты сейчас? Это могильный мир, я снова здесь, но на этот раз тебя нет со мной.

Что-то ползло по ноге. Он наклонился, всмотрелся… и обнаружил искалеченного паука, толчками передвигавшегося на четырех ногах. Он положил его на ладонь. КОСТИ СНОВА ПРЕВРАЩАЮТСЯ В ПЛОТЬ, подумал он. Паук ожил. Сострадальный должен быть неподалеку.

Снова налетел ветер, распыляя оставшиеся кости. Но Исидор чувствовал присутствие Сострадального. Приди же, позвал он. Вползи по моей ноге или найди какой-нибудь другой путь добраться до меня. Ладно, Сострадальный, подумал он. И сказал громко: «Сострадальный!»

По всей равнине наступали сорняки, ввинчиваясь в щели руин, оплетая разрушенные стены, потом превращаясь в собственные семена. Семена лопались, посылая вперед новые стебли, покрывая ими куски стали и бетона там, где раньше были стены. Когда исчезли стены, осталось опустошение. Все вокруг оказалось покоренным опустошением, кроме невзрачной хрупкой фигуры Сострадального. Старик стоял перед Исидором с безмятежным выражением на лице.

— Небо в самом деле нарисовано? — спросил Исидор. — Под увеличением в самом деле видны мазки краски?

— Да, — сказал Сострадальный.

— Я их не вижу.

— Ты слишком близко стоишь. Нужно отойти подальше, к андроидам. У них перспектива более выгодная.

— И поэтому они утверждают, что ты — подделка?

— Я подделка, — сказал Сострадальный. — С их точки зрения, они говорят правду. Они все добросовестно исследовали. С их точки зрения, я всего лишь престарелый отставной актеришко Ал Джарри. Их разоблачение верно и справедливо. Они взяли у меня интервью, я им рассказал все, что они хотели, все, всю правду.

— Даже насчет виски?

Сострадальный улыбнулся.

— Они хорошо поработали. И с их точки зрения, разоблачение Бастера Дружби выглядит убедительно. Им весьма трудно будет понять, почему же тогда ничего не изменилось. Почему ты все еще здесь и я с тобой. — Описав рукой полукруг, Сострадальный указал на опустошенные холмы. — Я поднял тебя из могильного мира. И буду поднимать, пока ты не отступишь. Но тебе придется перестать искать меня, потому что я никогда не перестану искать тебя.

— Мне не понравилось насчет виски, — сказал Исидор. — Это унижает.

— Это потому, что ты высокоморальная личность. А я нет. Я не берусь судить других, даже себя. — Сострадальный протянул руку вперед, ладонью вверх. — Чтобы не забыть… Это тебе.

На ладони покоился паук. Только теперь все восемь ног были в целости.

— Спасибо, — сказал Исидор и принял паука. Он хотел что-то еще сказать…

Зазвенел аварийный сигнал системы оповещения.

— В доме охотник! — каркнул Рой Бейти. — Выключить свет, весь! Оттащите его от генератора эмпатии. Он должен стоять наготове у двери. Скорей… ТАЩИТЕ ЕГО!

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Опустив взгляд, Джон Исидор увидел собственные руки. Они сжимали рукоятки генератора эмпатии. Пока он непонимающе глядел на них, комната погрузилась во тьму. Он увидел, как метнулась к настольной лампе Прис.

— Послушайте, Дж. Р., — хрипло прошептала ему в ухо Ирмгард. Она схватила его за плечо, ногти впились в мышцы. Казалось, она не сознавала, что делает. В смутном свете из окна лицо Ирмгард исказилось, потеряло симметрию. Оно стало плоским, как тарелка, жалким, с махонькими, без век, глазками.

— Ты должен подойди к двери, — прошептала она. — Когда он постучит. Если только он станет стучать. Покажешь ему документы и скажешь, что в этой квартире больше никого нет. И потребуешь ордер на обыск.

Прис, стоявшая с другой стороны, прошептала:

— Не позволяй ему войти, Дж. Р. — Она судорожно выгнулась.

— Сделай, что угодно, скажи, что угодно, только останови его. Ты понимаешь, что сделает охотник, если прорвется сюда? Понимаешь, что он сделает с нами?

Отодвинувшись от двух андроидов-женщин, Исидор ощупью добрался до двери. Пальцы его нащупали ручку, и он остановился, прислушиваясь. Он чувствовал, что холл за дверью оставался таким же пустынным, каким он его всегда чувствовал. Пустой, гулкий и безжизненный.

— Ты что-нибудь слышишь? — шепотом спросил Рой Бейти, нагибаясь к нему. Исидор чувствовал резкий неприятный запах страха, который, выливаясь наружу, создавал что-то вроде дымки.

— Выйди и посмотри.

Открыв дверь, Исидор посмотрел в оба конца сумрачного холла. Снаружи воздух казался свежим, несмотря на тяжесть пыли. Он все держал в ладони паука, которого дал Сострадальный. Был ли это тот же паук, которому Прис отрезала четыре ножки маникюрными ножницами Ирмгард Бейти? Вероятно, нет. Он никогда не узнает правды. Но в любом случае, это был живой паук. Он ползал внутри сжатого кулака и не кусал Исидора. Как у большинства маленьких пауков, его жвалы не могли прокусить кожу ладони.

Исидор достиг конца холла, спустился по ступенькам и вышел наружу, туда, где раньше была терраса-балкон с садом. Сад исчез, балкон, дав тысячу трещин, треснул во время войны. Но Исидор знал безопасный маршрут и, миновав часть фасада, подошел к единственному клочку зелени в округе, квадратному ярду засыхающей, прибитой пылью сорной травы. Здесь он высадил паука. Он чувствовал щекотание, когда паук покидал ладонь. Итак, с этим покончено. Исидор выпрямился.

Вспыхнул луч фонарика и сфокусировался на