Промышленникъ - Алексей Кулаков

Закрылась одна папка, и тут же под рукой у Александра оказалась вторая, и содержимое ее было не менее интересным: в ней находился ни больше ни меньше как полугодовой отчет директора Русской аграрной компании господина Лунева-младшего. Разумеется, об успехах. Конечно же последних было очень много. И в скупке земель, кои обходились слегка дешевле, чем предполагалось, — все-таки разгоревшаяся война тарифов и акцизов между империями Российской и Германской довольно-таки сильно ударила по всем, кто торговал хлебом. И в особенности по мелким помещикам, разоряющимся через одного из-за резко упавших цен на зерно.

«Вот уж по кому никто плакать не будет… В свое время бездарно промотали выкупные от крестьян, теперь еще и имения лишатся, а привычка к красивой жизни все равно останется. Балласт империи!»

Успехи у Арчибальдовича были и в определении мест, где встанут перерабатывающие центры, и в приискании необходимого минимума узких специалистов вроде агрономов, и многом прочем… Но особенно успешно им осваивались полностью средства, что выделялись на все это великолепие. Так успешно, что владелец компании попросту не успевал их перечислять.

«Хм, я бы и рад дать больше, да банк Хоттингера „переваривает“ и отмывает фунты и франки строго оговоренными порциями. Так что обломайтесь, господин директор, вернее, ждите на общих основаниях. А это что? Ну Гена! Уже и пароход ему подавай. Да не один, а сразу три! И обоснование-то какое нарисовал, аж слезу выжимает… Прямо вынь да положь ему дополнительных девяносто тысяч! Нет, свой транспорт на Волге-матушке нужен, с этим не поспоришь. Но я же банкноты не печатаю! М-да. А что у нас говорит Горенин — нет ли в такой заявке какого подвоха? Нет. Ни в заявке, ни в отчете».

Хозяин кабинета побарабанил пальцами по столешнице, досадливо сморщился и опять с кряхтеньем выбрался из-за стола. Беззвучно распахнул свой зев большой напольный сейф, и на свет божий появились сразу три укладки. Первая была подписана крупными буквами, слагающимися в слово «АГРОХОЛДИНГ» и отличалась солидной толщиной. Надписи же на второй и третьей были гораздо скромнее по размерам, но гораздо интереснее по смыслу. «Трастовый фонд А» и «Трастовый фонд Б» — вот что украшало толстый серо-розовый картон их обложек. Все так же беззвучно захлопнулась дверь стального шкафчика, весом этак тонны в полторы, шлепнулись на стол укладки, а следом за ними приземлился в свое удобное кресло и сам фабрикант. Удобное, да не совсем!

— Давно пора заказать себе нормальное офисное кресло, с колесиками и подлокотниками. Сейчас бы передвигался не вставая, как белый человек!

Мелодично звякнул бокал, принимая в свое нутро тягучую темную жидкость с отчетливым ароматом вишни. Затем он еще раз прозвенел (на сей раз тихо-тихо), возвращаясь на стол полупустым, прошелестела своими страницами первая укладка…

«Та-ак! Перерабатывающие центры, стандартная комплектация и схема строительства. Смотрим и сразу же видим турбину мсье Лаваля. Выкидываем ее на фиг, вписываем обычный локомобиль, производства Людиновского завода. Раз! Кирпичные стены, подвал и крыша из кровельного железа?.. Это оставляем, ибо очень пользительно от поджогов, которые обязательно будут. Электрическое освещение. Режем однозначно — там и керосинок за глаза будет. Два. Ну и три — подсчитываем экономию. Надо же, почти триста тысяч наковырял!»

Александр удивленно покачал головой. А затем аккуратно отделил часть листов и уложил их поверх всех остальных, с тем чтобы еще раз внимательно все прошерстить на предмет дополнительной экономии. Дочитал верноподданнический отчет Лунева-младшего, изредка похмыкивая и выписывая себе в ежедневник интересные места. Перешел к не менее интересному отчету его отца, достойнейшего американского гражданина Лунеффа-старшего, и мельком его проглядел — особых изменений в битве за техасскую нефть пока не было, все можно было выразить тремя фразами. Сидим тихо, скупаем много и попутно прикармливаем друзей в сенате и конгрессе.

«Хоть тут без каких-либо неожиданностей! Кстати, пора уже и аудитора послать, в гости к любезному нашему Арчибальду Ильичу. Не то еще обидится на меня, за столь долгое невнимание».

После новостей из САСШ пришел черед и весточки из мест заметно ближе — то есть из Швейцарии. Аркадий Никитич Лазорев в первых же строчках своего письма извещал, что дела у него обстоят наилучшим образом, что спит он целых пять часов в сутки и что оборудование для его заводов будет поставлено точно в срок, и будет оно при этом наивысшего качества.

«Для чьих заводов?!»

Впрочем, из дальнейших строчек стало понятно, что Аркадий Никитич просто-напросто полностью отождествляет себя и Ковровские заводы точного машиностроения и никоим образом не претендует на статус владельца.

«Ну-ну. Что там дальше? И этот денег просит! Сговорились они с Геннадием, что ли? На… организацию собственного часового производства при Ковровских заводах. Гм, умеет просить Аркадий Никитич, умеет. Ах, и это еще не все?»

«Крайне желательно завести у себя и выделку паровых турбин, для чего требуется, по самым моим скромным подсчетам… Ого!!! Какой он у меня скромный да стеснительный, однако».

Промышленник закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Лунев-младший и Лазорев тянули из него деньги такими темпами и объемами, что с ними мало кто мог сравниться. Собственно, никто и не мог, хотя Тиссен с Круппом и пытались. А им по мере своих скромных сил помогали все остальные, вроде Луцкого, Менделеева и еще доброй дюжины фамилий, и у всех был прекрасный финансовый «аппетит». Не стоило забывать и специальные проекты, вроде того, который вел Пильчиков, — их тоже было немало, и каждый из них по чуть-чуть да откусывал от пирога князя Агренева.

«Еще Нечаев и Нечаев-Мальцев и совместное участие в благотворительных программах. Участие, от которого невозможно отказаться! Нечаев — это отличные специалисты по геологоразведке, столь нужные мне на Дальнем Востоке. А его дядюшка, и мой компаньон, вовсе бесценен: единственный, с кем можно посоветоваться насчет алмазного инструмента и шлифовальных паст. А еще он единственный, чьи специалисты по тонкой шлифовке согласились обучать моих мастеровых. И один из немногих, кто достаточно правдиво отвечает на все мои вопросы о высшем свете империи. Как с таким человеком не дружить? Слава богу, что к концу этого года у нас с ним начнется совместное производство новых электролампочек, да сразу на двух заводах — хоть эту статью расходов удастся перекрыть».

Опять тонко прозвенел хрусталь, принимая в себя очередную порцию ликера, и снова оказалось в руках письмо Лазорева — а его просьба о дополнительном финансировании перекочевала в ежедневник князя.

«Что там дальше: надеюсь, без сюрпризов? Подружился с Хатебуром, главным инженером З.И.Г. Ну, это было ожидаемо — два фанатика не могли не найти общего языка. Предложения о сотрудничестве со Швейцарской машиностроительной компанией? Даже и не предложения, а намеки на них? И это тоже ожидаемо, хотя и неприятно. Что же, запомним и отомстим аналогичным образом, хе-хе. А в целом все хорошо — скоро вернусь, не терпится приступить и так далее. А уж как мне не терпится, дорогой мой Аркадий Никитич, получить с Коврова хоть какую-нибудь продукцию! Впрочем, о чем это я — там же скоро начнут массово клепать кинокамеры и кинопроекторы! Ну что же, пусть маленький, но почин».

Все папки и укладки на столе улеглись ровной стопкой; все, кроме тех самых, с непонятными надписями. Открыв первую, Александр бегло пробежался по содержимому взглядом и задумался. Месяца три назад он выбрал время и еще раз навестил славное своими традициями и семейной преемственностью заведение Ганса Хоттингера. Немножко поговорил с управляющим, немножко попил дорогого вина… И немножко открыл два анонимных трастовых фонда, на счета которых сбросил кое-какие деньги и все свои акции иностранных компаний. О чем не знаешь, того нельзя отобрать — не так ли? В «Шаффхаузен Кантональбанке» тоже появился новый именной счет, на который медленно, но очень верно стали «переезжать» все рентные выплаты, принимаемые доселе Русско-Азиатским банком, кроме тех, что имели российское происхождение. Последних же как раз и получалось двести тысяч. В год. Тоже, знаете ли, немало, причем по самым взыскательным меркам, но вместе с тем на фоне некоторых фамилий — ничего особо выдающегося. Те же Юсуповы со своих владений и предприятий получали годовой ренты на полтора миллиона, тратили из нее тысяч семьсот — восемьсот, — и все считали это вполне нормальным. Одновременно завидуя такому достатку всеми фибрами души.

«Недаром к Зинаиде Николаевне принцы да герцоги сватались — красивая, богатая, утонченная… Правда, вдобавок еще и умная, но это, по всей видимости, готовы были терпеть. Так, что-то я отвлекся!»