Промышленникъ - Алексей Кулаков

— Хорошо, я понял. А тот препарат? Да, в зеленой коробочке. Каково его действие?

— Новейшее средство, успокаивает кашель и укрепляет организм. В основном героин назначают детям, для взрослых болящих требуется средство посильнее.

— Вроде вон того, в синей коробочке?

— Ну что вы, господин, кокаин не лекарство в полном смысле этого слова. Это скорее для людей, подверженных частым приступам ипохондрии, меланхолии или некоторым видам нервических припадков. Средство для творческих натур, так сказать.

— Легкий стимулятор.

— Как, простите-с? А, да-с, весьма верное определение. Могу ли я помочь чем-то еще?

— С вашего позволения, да. Вон тот препарат?..

— Уротропин? Хорошее средство, помогающее при болях в… — Аптекарь понизил голос и склонился поближе, — …некоторых интимных органах, да-с. А также при сложностях с мочеиспусканием.

«А еще, если моя память мне с кем-то не изменяет, он очень близок по своему составу к гексогену. Хм, надо бы озадачить Менделеева — мощная взрывчатка в хозяйстве завсегда пригодится».

— М-да, и кто бы мог подумать?..

— Что-с, простите?

— Скажите, а чем различаются вон те ампулы с морфином?

— Те, что слева — исключительно для ветеринарных нужд-с, и при неосторожном обращении могут нанести некоторый вред.

«Вколоть такой морфин вместо обычного, и четырехкратная передозировка гарантированно убьет любого. Весьма перспективное лекарство. О, а вот и стрихнин. От крыс. Ну да, а для людей он совершенно безвреден! Как и мышьяк. Спорынья для хорошего „лечения“ тоже сойдет, как и синильная кислота. Кислота серная, немного азотной… Как много полезного может найти думающий человек в обычной аптеке! Я-то, дурак, только морфий да снотворное и видел, остального же в упор не замечал».

— Пожалуй, я возьму по две упаковки всего.

— Прошу прощения-с, но рецепт от врача?.. Без него-с приобрести мышьяк и ему подобные препараты никак не возможно-с.

К счастью, за рецепт вполне сошла сторублевая купюра, представленная сразу в трех экземплярах (впрочем, немало помогло и отсутствие других покупателей). Приняв красивую коробочку с патентованным средством от детского кашля, легким стимулятором для творческих личностей и прочими безвредными лекарствами, Александр вышел на улицу, где его друг от нетерпения уже начинал «рыть копытом». Вдохнул свежий воздух, выгоняя из легких специфические ароматы фармацевтики, и тихо-тихо пробормотал:

— С этим надо что-то делать.

— Что, командир?

— Я говорю, пары часиков будет мало!

ГЛАВА 8

Родная изба, которую некоторые сельчане (вообще-то почти все) завистливо именовали хороминами, встретила усталого Савву запахом свежих щей и улыбками родных. Немного вытянувшаяся и подросшая за прошедшую зиму Ульянка тут же засуетилась у печки, самостоятельно накрывая на стол, и старательно копируя при этом все материны движения и ухватки.

— Притомился?..

Ловко шлепнув благоверного по нескромной руке, Марыся поддернула занавеску, отделяющую теплые сенцы от жарко протопленной комнаты (а заодно и укрывающие их от дочкиного взгляда), и приняла с его плеч одежду. Повесила, а вот повернуться обратно не получилось — сильные мужнины руки осторожно обняли ее, мимоходом скользнули по полной груди и остановились на чуть выпирающем животике. Немного полежали, ласково поглаживая…

— Ну все, пусти. Пусти, говорю!

Чуть пополневшая и самую малость подурневшая, зато приобретшая удивительно плавную походку, хозяйка довольно улыбнулась, мягко отстраняясь.

— Там тебе письмо пришло.

— А!..

Прошли те времена, когда даже самый малый клочок бумаги, адресованный Савватею Вожину, вызывал у того опаску пополам с настороженным интересом. Сколько он всего получил да прочитал за последние полгода! На городском почтамте его уже и в лицо узнавать стали. Так что одним письмецом больше, одним меньше… Спокойно поужинав в кругу ближних, глава семьи степенно огладил жиденькую бороденку (ну не росла как надо, окаянная) и потянулся к бутылке с домашней настойкой. Не дотянулся. Так как рука замерла на половине пути, а голова и вовсе повернулась к гостю, пожаловавшему то ли на запах баранины в щах, то ли на вид бутыли самогона, приправленного алой гроздью рябины. Размашисто перекрестившись на красный угол избы, пожилой мужчина шагнул поближе, косясь при этом на полуведерную емкость:

— Вечер добрый, Савва.

— Добрый. Виделись же сегодня, дядька, иль случилось чего? Да ты садись, чего как неродной-то?

Молчаливой тенью скользнула Марыся, добавляя на стол еще одну стопку и тарелку с жареной картошкой.

— Виделись, да.

Мужчины дружно переглянулись и не менее дружно ухмыльнулись. Повод для утренней встречи был не совсем обычным, можно даже сказать — редким. Общинный суд не каждый год случается! Правда, причина этого суда… Гм, хоть и житейская, но все же достаточно редкая. Суть же ее была в следующем: один мужичок, которому сильно не повезло в личной жизни (не всем же урождаться красавцами, кому-то надо и плюгавым замухрышкой жить), почти год обхаживал статную бабу-«солдатку».[16] К его сожалению, она его упорно не замечала, зато одного мужичка с соседнего села очень даже заметила. А потом и приветила. И все бы у них было хорошо, если бы отвергнутый ухажер-неудачник не затаил обиду и не попытался выяснить, чем же это он так плох. Ну и выяснил, на свою голову. Получив в качестве утешительного приза хороший такой «массаж» всей морды лица. Причем аж в четыре руки, и еще неизвестно, какие из них были тяжелее — грубые мужские или же нежные женские. Отлежавшись и восстановив утраченное было здоровье, доморощенный сыщик притих, ожидая подходящего случая. Дождался — Авдотья ведь и не думала отказывать себе в мелких, а главное — регулярных радостях жизни. Жила на окраине, «радовалась» исключительно ночью…

Чего бояться? Как оказалось, было чего. В этот раз детектив-самоучка поступил умнее — собрал себе на помощь тройку сельчан покрепче и с ними пошел в избу зазнавшейся солдатки, добывать справедливость. Поначалу она все никак не могла отыскаться — на кровати и под кроватью ее не было, как и в погребе, и на сеновале. На полатях и печи она тоже не обнаружилась, и совсем было загоревал правдолюбец, но вовремя обратил внимание на тот факт, что подозреваемая в попрании нравственных устоев как придавила своим объемистым задом лавку, так и не отрывала его от оной на протяжении всего обыска. В принципе даже и не шевелилась лишний раз. Полетело в сторону старенькое лоскутное одеяло, обнажая суровую правду жизни, и нашлась-таки справедливость! Немедля собралась сельская общественность в виде самых авторитетных мужиков, и при всем честном народе и под предводительством старосты Авдотью и ее ухажера с соседнего села предали быстрому и, вне всяких сомнений, справедливому суду. Первым разбирали персональное дело залетного гостя. Недолго. Лучшие мужи села Опалихино почти единогласно решили понять и даже по-соседски простить попавшегося «ходока»,[17] так как вина его, в сущности, была невелика. Тут ведь как в поговорке — сучка не восхочет, кобель и не вскочит, так что подсудимый отделался легко: всего лишь доподлинно узнал, сколько точно у него ребер (пересчитали очень тщательно, но в то же время без ненужного усердия). Еще прямо на околице он получил легкое напутствие-оплеуху — вкупе с пожеланием заходить, если что. Судилище же над солдаткой таким скоротечным и милосердным не было. Многое могли простить сельские мужики, но когда молодая баба из их села глядела на сторону, вместо того чтобы глядеть на них!!! И так у пахаря радостей в жизни мало, так еще и последнего лишают! Семь ударов плеткой, ведро водки «на общество» и недолгий деревенский остракизм были еще легкой расплатой за столь наглое поведение. Кстати, не забыли и о радетеле и искателе справедливости — свекор и деверь загулявшей молодухи выгадали подходящий момент и поблагодарили его полудюжиной тумаков и пинков. За то, что опозорил их сына и брата публичным судилищем. Нет бы подойти да поговорить — все бы мирком да ладком и устроили, без лишней огласки. А еще за то, что сам заглядывался на чужое, ветошь плюгавая!

— Благодарствуем!

Бережно приняв стопку рябиновки, старший родственник главного сельского богатея тут же ее употребил, проигнорировав при этом тарелку с закуской. Посидел в неподвижности, наслаждаясь послевкусием деревенской «амброзии», и совсем невпопад заметил:

— Я ведь тебя вот таким помню.

Рука его при этом ткнула куда-то себе в пупок и вернулась обратно на стол.

— А теперь эвон — большим человеком стал, с урядниками да старостами за руку запросто так здоровкаешься.

Вернее будет сказать, что это они первыми здоровались с купцом второй гильдии Савватеем Вожиным, не брезгуя при случае и шапку снять (старосты) или отдать честь (а это уже полицейские урядники). Ибо как-то так получилось, что именно из-за новоявленного купчины само Опалихино и частично соседские села в эту весну даже и не кусочничали.[18] Холодную и очень, очень голодную весну одна тысяча восемьсот девяносто второго года! Всем у него находилась работа и с деньгой опять же не обижал — а значит, было на что подкупить куль-другой ржи, а то и (гулять, так на полную!) пшеницы. Старики даже и вспомнить не могли, когда это в селе в последний раз была такая благодать. Молодежи вот, правда, сильно поубавилось — всем срочно захотелось маслоделами быть. Ну да это ничего, главное, чтобы родных потом не забывали.