Промышленникъ - Алексей Кулаков

— Я подумаю, что можно сделать.

Аристократ встал и коротко поклонился, показывая, сколь важен для него этот вопрос.

— Благодарю вас, ваше императорское величество. С вашего позволения, я осмелюсь перейти ко второй причине, заставившей просить вас об аудиенции. Достаточно скоро я планирую начать производство забавной новинки под названием синематограф. Суть ее в том, что…

Хозяйка Аничкового дворца (в коем, собственно, и проходила столь интересная встреча) благожелательно кивала, поощряя князя к дальнейшим словам. Кивала, а думала совершенно о другом. Название это — синематограф — она уже слышала, причем неоднократно, от младшего сына. Мишкин[21] ей все уши прожужжал, рассказывая, какая это удивительная вещь, и между прочим, обещал не позднее чем через три недели устроить показ собственными силами — вот только его друг Александэр сделает для него какой-то там проектор и снимет ролики. Какие ролики?! Впрочем, не важно, а важным было то влияние, что как-то незаметно стал оказывать на сына толком неизвестный ей князь. После своих поездок в Сестрорецк Михаил возвращался неизменно довольный, слегка возбужденный и безмерно счастливый и через раз упоминал князя Агренева. Стал менее застенчивым, более общительным и, что самое удивительное, заинтересовался учебой. География, история, естественные науки… Учителя говорят — он задает такие вопросы, что не сразу и ответ подберешь. Неожиданный интерес к военному делу, современному оружию, гимнастике — все это тоже возникло после его поездок в Сестрорецк.

— В связи с этим было бы весьма хорошо устроить новый налог на подобные развлечения, который и пускать на нужды вашего ведомства. Ваше величество?

Слегка задумавшаяся Дагмара перевела взгляд со своих рук на князя, взглянула на фрейлину, недвижимым изваянием застывшую в своем кресле, и поинтересовалась, правда совсем не о том, о чем только что рассказывал посетитель:

— Мне говорили, вы собираетесь открыть несколько ремесленных училищ?

— Совершенно верно, ваше величество.

— Сколько всего?

— Три или четыре десятка, ваше величество, совместно с Юрием Степановичем Нечаевым-Мальцевым. Два уже открыто, еще три откроем в первых числах лета, остальные — как получится.

— Похвально, весьма похвально. — Императрица слегка рассеянно улыбнулась, обдумывая дальнейший разговор. — В числе прочего мне говорили, что вы хотите открыть какое-то совершенно особое училище. В чем же будет его отличие от остальных?

— В него будут принимать как мальчиков, так и девочек, ваше величество…

Князь отвечал так, будто бы находился не в высочайшем присутствии, а беседовал с хорошо знакомой дамой, причем дама эта была красивой и очень умной. Каждое слово, каждый жест давали это понять и при этом были исполнены должного почтения к августейшей особе. Это было… Необычно.

— …и учить фармакологии и аптекарскому делу.

— Ах вот оно что, вы хотите открыть собственное производство!

Хотя муж и не пускал Дагмару во власть, кое-какие виды деятельности ей все же были открыты. Оказать протекцию одной фирме, немного помочь другой, «разгневаться» на третью. Одним словом, коммерция была ей не чужда. Разумеется, ничего серьезного, всего лишь мелочь на булавки, а заодно слегка развеять скуку.

— А ваши друзья из рейха не будут против?[22]

— У меня нет там друзей, ваше величество.

Легкий поворот головы, повелительный взгляд — и фрейлина исчезла за дверью.

— Многие считают, князь, что вы в большой степени симпатизируете Германии. Разве это не так?

— Они ошибаются, ваше величество. Я в равной степени не люблю и немцев, и англичан, и французов.

Сказать, что императрица была удивлена, значит, вообще ничего не сказать. Человек, которого все без исключения считают завзятым германофилом, только что признался в обратном, причем, судя по всему, сказал ей истинную правду.

— Вот как. А как же ваша дружба с… германскими промышленными кругами?

— Скорее — хорошие деловые отношения. К моему большому сожалению, довольно скоро они испортятся.

— Отчего же?

Молодой аристократ шевельнулся в кресле, устраиваясь поудобнее, и это тоже не осталось не замеченным Дагмарой. Обычно при первой аудиенции просители чувствовали себя несколько скованно, говорили односложно, избегали смотреть в глаза… Но, похоже, само это определение «обычный» к князю Агреневу не подходило категорически. Мало того что он свободно отвечал на вопросы и абсолютно не смущался того факта, что беседует с императрицей, так еще и тема беседы все дальше и дальше уходила от первоначальной, становясь при этом все интересней и интересней.

— Ваше величество, разумеется, знает, что некоторые виды производства в империи находятся целиком и полностью в руках подданных Второго рейха. Например, электротехника, химическое производство, фармакология. И еще ряд других. Находя это неприемлемым, я заложил несколько заводов соответствующей направленности. И тем самым вызвал серьезное недовольство вышеупомянутой мною публики. По правде говоря, мне даже приходила в голову мысль, что я несколько переоценил свои силы, — у германской промышленности в империи большая поддержка, в то время как я полностью лишен оной.

Императрица в который раз задумалась, совершенно машинально перебирая жемчужные бусины на своей изящной шее. Немцев она не любила давно и прочно — в свое время датской принцессе Марии Софии Фредерике Дагмаре очень хорошо объяснили, сколь много лишений претерпела ее маленькая родина от злобных тевтонов. Насолить им и одновременно помочь своей новой родине — заманчивая мысль, ее определенно стоит обдумать!

— И какой же образ действий вы собираетесь предпринять?

— Заводы в любом случае будут отстроены и начнут работать. Но… Мне бы не помешал хороший компаньон, в этом и еще нескольких моих начинаниях.

Датская принцесса, ставшая русской императрицей, внутренне собралась — разговор становился ОЧЕНЬ интересным. Разумеется, она наводила справки о молодом аристократе, столь внезапно подружившемся с ее сыном, и ей несколько раз говорили, что Агренев никого не пускает в свое дело. Вообще никого. И вот такой намек! Даже не намек, а вполне конкретное предложение.

— К моему глубочайшему сожалению, великий князь Михаил Александрович еще слишком… далек от подобных вопросов. Но я все же льщу себя надеждой, что когда-нибудь буду удостоен такой чести.

Взгляд и тончайшие оттенки в голосе сестрорецкого фабриканта говорили Дагмаре все, что так и осталось непроизнесенным: в качестве своего компаньона князь видит только саму императрицу или ее младшего сына. Кого иного за такую наглость ждало бы очень много неприятностей… Но не в этот раз. Позлить этих гадких немцев и получить от этого несомненную пользу! Да уж, тут есть над чем задуматься. Но торопиться не стоит — необходимо все взвесить, поговорить с кое-какими людьми, прощупать почву. Опять же, доподлинно узнать состояние собственных финансов — ведь чем больше вложишь, тем больше будет отдача.

— Михаил весьма лестно отзывался о вас, князь.

Встав и протянув руку для поцелуя, императрица разом сделала четыре вещи: во-первых, она ясно дала понять, что аудиенция закончена. Во-вторых, в ее взгляде недавний собеседник отчетливо прочитал, что она обязательно подумает над его предложением. Протянутая рука засвидетельствовала ее благосклонность к молодому аристократу. Ну и в-четвертых, короткой фразой она дала понять, что не возражает и против дальнейшего общения своего сына с «сестрорецким затворником».

Оставшись в тишине и почти полном одиночестве (после ухода просителя на свое место вернулась фрейлина), первая дама империи глубоко задумалась. О князе Агреневе. Несмотря на некоторые странности, впечатления от встречи с ним были самые благоприятные. Серьезный, спокойный, не по годам прагматичный — такие достоинства редко можно встретить, особенно в столь юном возрасте. Ее собственный старший сын примерно в тех же годах, но на уме у него только лошади, балерины, охота и светская жизнь. Н-да, сын. Никса — наследник, и этим все сказано, Жорж[23] всерьез увлечен флотом — по всей видимости, он пойдет по стопам дяди Алексиса.[24] Мишкин… Ее младшенький. Все учителя и воспитатели отмечают живой ум, несомненную сообразительность и живость характера. Любимчик отца и вечный озорник — но только с братьями и сестрами, остальных он стеснялся. До недавнего времени. Ее мальчик растет, и если выберет военную стезю, то со временем вполне сможет заменить собой дядю Ники,[25] весьма популярного в армии. Или другого своего дядю, Владимира Александровича[26] — тогда гвардия будет в надежных руках, а сам он станет надежной опорой старшему брату. В любом случае, что бы Мишкин ни выбрал, такие друзья, как князь Агренев, будут ему весьма полезны. Богатые, равнодушные к политике и придворным интригам, да к тому же имеющие немалый вес в обществе. Определенно полезны!