Тшай планета приключений. - Джек Вэнс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Возможно, Гохо использовал их в качестве индикаторов, — предположил Аначо. — С их помощью он всегда мог знать, где находится их банда».
«Кто-нибудь умеет с ними говорить?»
«Зеленые часчи не говорят — только читают мысли».
Рейт повернулся к членам совета: «Пришлите сюда дюжину работников, перенести клеть на площадь».
«Вот еще! — возмутился Брунтего, серокожий. — Прикончить жутких тварей! И часчменов впридачу!»
Рейт бросил на него гневный взгляд: «Мы не спиногрызы! Мы убиваем только по мере необходимости! Что касается часчменов, пусть возвращаются в рабство или живут, как свободные люди — это их дело».
Брунтего разочарованно ворчал: «Если мы их не прикончим, они прикончат нас».
Не отвечая, Рейт осветил фонарем дальние углы подвала, но обнаружил только сырые каменные стены. Он не понимал, каким образом пиуме покинул помещение. Часчмены тоже не могли дать сколько-нибудь вразумительное объяснение: «Пнуме приходили — тихо, как бесы тьмы — поглазеть на нас. Но не сказали ни слова, и воды тоже не давали!»
«Не могу понять этих пнуме», — размышлял вслух Рейт.
«Ведуны! Наводят порчу на Тшай! — кричали часчмены, дрожа от волнения, вызванного внезапным освобождением. — От них надо очистить всю планету!»
«Так же, как от дирдиров, ванхов и часчей», — усмехнулся Рейт.
«Только не от часчей. Мы — часчи, разве вы не знаете?»
«Вы — люди».
«Нет, мы — личинки часчей. Такова извечная истина!»
«Довольно! — оборвал их Рейт, внезапно разозлившись. — Долой эти возмутительные нахлобучки!» Он шагнул вперед, сорвал с часчменов конические головные уборы: «Вы — люди, больше никто! Почему вы позволяете часчам над собой издеваться?»
Часчмены молчали, с ужасом глядя на клети и явно ожидая нового заключения.
«Пошли! — бесцеремонно приказал Рейт. — Пора убираться отсюда!»
Прошла неделя. Не зная, чем еще заняться, Рейт погрузился в новые обязанности. Выбрал группу самых сообразительных, по всем признакам, молодых мужчин и женщин — этих он собирался учить, чтобы впоследствии они учили других. Сформировал гражданское ополчение, на сей раз поручив командование Баоджиану, бывшему вожатому каравана. С помощью Аначо и Тостига, старого кочевника, набросал приблизительный проект свода законов. Снова и снова Рейт разъяснял преимущества нововведений, вызывая у разных слушателей разную реакцию — интерес, опасения, недоверчивые насмешки, энтузиазм, а нередко и глухое непонимание. Он обнаружил, что организовывать правительство сложнее, чем просто отдавать приказы. Приходилось всюду поспевать одновременно. При этом его неотступно тревожил вопрос: что замышляли синие часчи? Невозможно было допустить, что они отказались от всяких попыток его захватить. Без всякого сомнения, в городе на них работали шпионы. Хорошо информированные о происходящем в Пере, синие часчи могли не торопиться. Однако рано или поздно они не могли не явиться, чтобы забрать и допросить его. Любой предусмотрительный человек немедленно бежал бы из Перы. Рейт, по ряду причин, не был склонен к побегу.
Часчмены, освобожденные из темницы, не проявляли особого стремления вернуться в Татише. Рейт допускал, что они в свое время бежали от правосудия часчей. Воинственные зеленые часчи представляли собой проблему. Рейт не мог решиться на убийство заключенных, но их освобождение немедленно вызвало бы всеобщее возмущение. Поэтому степные твари продолжали сидеть в клети на центральной площади и служили горожанам Перы развлекательным зрелищем. Зеленые часчи игнорировали внимание зевак и стояли, неизменно повернувшись к северу — по утверждению Аначо, в состоянии телепатической связи с родной ордой.
Лучшим утешением Рейта была Роза Катта, хотя и она весьма озадачивала его. Рейт не мог разобраться в ее настроениях. Во время длительного переезда в караване она пребывала в состоянии уныния, безразличия и даже высокомерия. Теперь она отвечала ему нежной привязанностью, временами, пожалуй, рассеянной. Рейт находил ее более притягательной, чем когда-либо, источником сотен прелестных неожиданностей. Тем не менее, она непрерывно грустила. «Тоска по дому», — решил Рейт; наверняка она мечтала вернуться в Катт. Занятый дюжиной других дел, Рейт продолжал откладывать тот день, когда ему волей-неволей пришлось бы считаться с желаниями томящейся на чужбине любовницы.
Через некоторое время Рейту стало известно, что три освобожденных часчмена не были гражданами Татише, а происходили из Саабы, города на юге. Однажды вечером, в трактирном зале, они стали выговаривать Рейту за его, как они выражались, «экстравагантные амбиции»: «Пытаясь подражать высшим расам, вы плохо кончите! Недолюди неспособны к цивилизованной жизни».
«Вы не знаете, о чем говорите», — отвечал Рейт; его забавила их убежденность.
«Конечно, знаем — разве мы не часчмены, личинки синих часчей? Кому еще знать, как не нам?»
«Любой человек, хоть немного разбирающийся в биологии, может объяснить, почему вы заблуждаетесь».
Часчмены раздраженно жестикулировали: «Вы недочеловек, и поэтому завидуете расе, опередившей вас в развитии».
Рейт настаивал: «В Татише я видел покойницкую — или «дом мертвых» — не знаю, как вы называете это заведение. Видел, как синие часчи разрубили череп умершего часчмена и посадили в холодный мозг детеныша синего часча. Вас водят за нос, надувают, чтобы воспитать смирение с рабством. Дирдиры, несомненно, применяют сходные методы, хотя не думаю, чтобы дирдирмены надеялись на окончательное превращение в своих хозяев, — он повернулся к Аначо, сидевшему напротив. — Не так ли?»
Аначо ответил слегка дрожащим от волнения голосом: «Дирдирмены не ожидают превратиться в дирдиров, это предрассудок. Дирдиры — Солнце, мы — Тень. Обе расы вылупились из Первородного Яйца. Дирдиры — высшая форма космической жизни. Дирдирмены могут только имитировать ее, что мы и делаем с гордостью. Ибо какая еще раса покрыла себя такой славой, достигла такого величия?»
«Человеческая раса», — обронил Рейт.
Лицо Аначо презрительно скривилось: «Где? В Катте? Праздные сибариты, страждущие забвения! Меррибы? Бродячие ремесленники. Никто на Тшае не сравнится с дирдирами».
«Неправда! Нет! Не так! — одновременно завопили три часчмена. — Недолюди — отбросы, отщепенцы, отколовшиеся от часчменов. Теперь часть их потомков — иждивенцы дирдиров. На самом деле люди происходят из Зоора, первого мира часчей».
Аначо с отвращением отвернулся. Рейт сказал: «Это не так, хотя я не ожидаю, что вы мне поверите. И часчмены, и дирдирмены ошибаются».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
