Принц в неглиже - Елена Логунова

Дон был уверен в том, что его новоприобретенная невезучесть — результат хирургических манипуляций Пиктусова. Я в этом сомневалась. По-моему, можно было найти объяснение попроще — например, предположить, что доктор владеет искусством гипноза. Усыпил бедняжку Дона и внушил ему, что хотел! Кстати, аккуратно наведя справочки, я выяснила, что докторской степени наш эскулап не имеет, но действительно является дипломированным врачом, причем не ортопедом каким-нибудь, а психиатром! Значит, с гипнозом наверняка знаком.

Тот факт, что мы с Доном разошлись во мнениях относительно природы пиктусовского влияния на судьбы его пациентов, я объясняла различием в менталитете: известно, что американцы — большие любители всяческой метафизической чуши, а нашего человека пионерская организация, комсомол и партия воспитывали в духе воинствующего материализма. Однако полностью исключить возможность того, что оперативная хиромантия не опиум для народа, а необъясненная наукой реальность, я не могла. Чем черт не шутит… Материализм материализмом, а чудеса случаются: к примеру, Зинкина фантастическая находчивость — не знаю, каким другим словом назвать ее способность обнаруживать пропажи. Она же существует! Хотя, не наблюдай я ее проявления с самого детства, нипочем бы не поверила, что такое возможно!

Впрочем, вне зависимости от того, был ли Пиктусов опытным гипнотизером, шарлатаном или доктором паранормальных наук, вступать с ним в открытую конфронтацию не стоило. С ним вообще нельзя было контактировать — какая разница, загипнотизирует он тебя или откорректирует по хиромантической части, если в результате ты получишь как минимум массу проблем и неприятностей? Тут мы с Доном пришли к полному взаимопониманию. Однако наказать мерзавца очень хотелось, ну, просто руки чесались! Наказать — это как минимум, в идеале же хотелось лишить его всякой возможности гадить порядочным людям.

— Завтра, — ответила я Зинке. — Завтра сядем, подумаем все вместе и разработаем план действий. По-моему, задумка с котами — гениальное решение: простое, красивое, в меру сумасшедшее.

— Я не ослышалась? Ты сказала — в меру? — усомнилась кузина.

— Ах, ты же понимаешь, все относительно! — Ирка усмехнулась и подмигнула мне с намеком.

— И кто его знает, чего он моргает, — фальшиво запела востроглазая Зина.

— Это у нее нервный тик, — сказала я.

— Пора в психушку, — согласилась Ирка.

Мы переглянулись и снова захохотали, как ненормальные.

— Ну, здравствуйте! — оживленно произнесла Ирка, кивнув продавцу, как старому знакомому. Она хлопнула в ладоши, потерла руки и огляделась по сторонам: — Что тут у вас новенького?

Подумаешь, постоянный клиент! Нужный нам предмет можно было приобрести в любой аптеке, но Ирка желала отовариваться только в интим-салоне. Обслуживание ей, видите ли, понравилось!

А «новенькое» бросалось в глаза: на видном месте в центре магазина установили вращающуюся стеклянную витрину с рубиновым кубиком наверху. Кубик пульсировал красным, на каждой грани высвечивалось слово «презенты». В довершение карикатурного сходства с новогодней елкой на стеклянных полочках поблескивали перевязанные цветными ленточками прозрачные целлофановые мешочки с подарочными наборами: пара ярко-розовых искусственных членов — мужской и женский, коробочка «виагры» и упаковка презервативов. Не в силах понять логику комплектации, я прямо-таки вросла взглядом в один из непристойных мешочков, так и шла вокруг вращающейся витрины, как цирковая лошадь по арене.

— Стой! — Ирка нарушила идеальную траекторию моего движения, дернув меня за рукав.

Я машинально обернулась, увидела в простенке между окнами выставку карнавальных масок для совершенно определенной части мужского тела и снова остолбенела. В мозгу сама собой зазвучала детская песенка: «Весело, весело встретим Новый год!»

— Чем могу? — спросил продавец, кисло улыбаясь: должно быть, вспомнил нас.

— Резина есть? — деловито спросила Ирка.

Парень неуверенно оглянулся на полки. Разнообразной резины в секс-шопе было не меньше, чем в мастерской автомеханика-вулканизатора.

— Изделие номер два, — подсказала я. — Или номер один? Черт, не помню!

Ирка досадливо поморщилась:

— Нам нужен…

— Презерватив! — поспешно выкрикнула я, опасаясь, что грубая Ирка произнесет простонародное название предмета. Получилось слишком громко, я покраснела и смущенно замолчала.

— Пожалуйста. — Продавец указал на прилавок, сплошь заставленный разноцветными коробочками.

Ирка оценила выбор и присвистнула:

— Ничего себе! Ладно, нам нужен самый большой.

— Евростандарт не годится? — спросил торговец.

— Лучше афро, — ответила я. — Какой-нибудь супергигант, XXL, не знаю, какая у вас нумерация размеров.

— Примерно трехлитровой емкости, — подхватила Ирка.

Продавец захлопал глазами.

— Белый, почти прозрачный, как в той рекламе, где туда помещают рыбку, — сказала я.

— Белый — это хорошо, — согласилась Ирка. — Эстетично. И никаких усиков и ежиков, пожалуйста! Наш клиент не оценит.

Сделав покупку, мы вышли из магазина на улицу, и Ирка переложила похожую на пулеметную ленту обойму российских резинок из своего кармана в мою сумку.

— Приятно иногда поддержать отечественного производителя, — заметила она.

— Поддержать или подержать? — съязвила я.

— Не береди душу, — враз посуровев, проворчала Ирка.

Серж поедал собственноручно приготовленный обед, невидяще глядя в тарелку стеклянными глазами. Он усиленно размышлял и почти не чувствовал вкуса еды, нежное куриное филе во фритюре жевал, как манную кашу.

Сержу повезло, он успел перебраться через стену психушки до того, как началась общая суматоха. Оказавшись на воле, он огляделся — по скудно освещенной улице быстро удалялась троица бегунов, — переоделся в нормальный костюм, пижаму скомкал и вместе с веревочной лестницей затолкал в водосточную канаву.

Лапокосов возможностью бежать не воспользовался. Почему? Серж не знал, но считал, что сделал для полковника достаточно, в записке все было сказано русским языком. Не сбежал — сам дурак, пусть сидит в дурдоме.

Серж отставил пустую тарелку и придвинул к себе блюдце с россыпью разнокалиберных цветных таблеток, прописанных ему лечащим врачом. Поклевывая пилюли, потянулся за остывшим чаем. Гладкая зеленая таблетка, булькнув, упала в чашку. Серж на секунду замер, потом кивнул собственным мыслям: правильно, нужно уйти на дно, затаиться, выждать. Предпринимать решительные и непродуманные действия было ошибкой.

Чайной ложечкой Серж выловил из чашки полинявшую пилюлю, съел ее и скривился: под сладкой глазурью скрывалась горькая начинка.

Нежно-розовое с белым декором здание музея в той его части, где уже успели поработать реставраторы, напоминало торт со взбитыми сливками. Мы с Зинкой вялыми мухами ползли по окружающим это кондитерское изделие лесам.

— Осторожнее! Памятник архитектуры, охраняется законом, — тяжело дыша, произнесла я и устроилась поудобнее.

Как это строители здесь работают? Очень неуютно! Снизу конструкция казалась вполне надежной, но сейчас я чувствовала, что доски под нами прогибаются и подозрительно поскрипывают. Хорошо, что Ирка осталась при машине, страшно представить, что было бы, если бы на эти жердочки полезла она!

— Памятник, говоришь? — переспросила Зинка, подбираясь к самому краю и опасливо заглядывая вниз.

Под нами, прямо скажем, была не пропасть — нижний ярус, два с половиной метра до земли, но для наших целей высота подходящая, нам не с парашютом прыгать. Вообще не прыгать, если уж на то пошло.

Зинка снова завозилась, и доски под нами заплясали.

— Упасть хочешь? — Я обернулась.

— Наоборот, — бодро ответила она.

Лежа на животе, она свесила вниз руки, но дотянуться до ведра не могла, хотя Дон поднял его почти над головой. Ведро покачивалось, Дону на макушку капала холодная вода, он морщился, мотал головой, и ведро раскачивалось все сильнее, непрестанно окропляя его.

— Эх вы, цивилизованные граждане развитого государства!! — попеняла я им обоим. — Дон, опусти ведро, поставь его на землю! Зина, убери руки, балда, в ведре десять литров, ты его так не поднимешь, скорее оно тебя утянет вниз!

— А как надо? — сипло спросила она, все еще лежа на пузе.

— Знаешь такую штучку — «блок» называется?

— При чем тут волейбол?

— Какой волейбол? Я тебе про подъемное устройство толкую — примитивное такое, соображаешь, нет? Колесико, веревочка? Оглянись, сестрица!

Зинка осторожно встала на четвереньки, со вздохом потерла поясницу, обернулась, уставилась на веревки и заявила:

— Если ты такая умная, помоги мне, а то я в плетении макраме не сильна!