The Мечты. Минор для мажора - Марина Светлая

Он кивнул и улыбнулся.

- Мне нравится, что ты меня ревнуешь.

Юлька хохотнула. Вышло неестественно. Но вопреки этому она уперто ответила:

- Не льсти себе. Если бы к Акаевой мой Ярославцев клинья подбивал, я ревновала бы. А в твоем случае... у тебя баб слишком много, чтобы меня это трогало.

И с этими словами она направилась к двери. Через мгновение та хлопнула. И остались только часы, которые все еще продолжали свой неспешный, но уверенный ход.

... вещи, которые нельзя изменить

***

Свой неспешный ход не останавливали дворники, смахивавшие потоки дождя, которые падали на лобовое стекло. Идеальной формы капля шлепается на гладкую поверхность, разбивается и начинает стекать вниз. А потом раз – и об нее ударяется щетка стеклоочистителя, не давая пройти свой путь до конца, сверху вниз, проторяя дорожку, оставляя след и растрачивая себя до самого исхода. Никакого следа не остается в секунду. Как будто ее и не было. Есть вещи, с которыми невозможно бороться. И есть вещи, которые нельзя изменить.

Все как в жизни.

Там, за стеклом, в самом конце покрытого густой травой мыса, возле какого-то нового небольшого здания, казавшегося ей сегодня меняющим картину этого дорогого ее сердцу места, старый маяк, росший из песка и воды, покрытый мхом и водорослями и похожий на домовика, охранявшего вход в залив. Юльке всегда казалось, что он же охраняет от бед и напастей их солнечный городок, в котором никогда ничего не может случиться. Оберег. А с виду – всего лишь маяк, которым и теперь еще пользуются. Мал золотник, да дорог. Хотя с годами он все больше привлекал туристов, птиц и ребятню. И крабов с моллюсками, строивших свои дома на его стенах.

К нему ведут бетонные плиты, которыми обычно отделяют гребли в небольших водоемах. Маяк вековой, а плитам на полста лет меньше. Из них торчат железные арматурины, и бегать там опасно – недолго поскользнуться и покалечиться.

Когда Юльке было семнадцать, они с Богданом часто сюда приходили. Сидели вон на той, предпоследней от берега. Зимнее солнце, отражавшееся от воды и от пляжа, слепило, он в очках, она – щурилась. Потом его очки перекочевали ей на нос.

«Держи, а то морщины появятся».

«И что? Перестанешь со мной гулять?»

«Нет, но ты сама же психовать начнешь».

Вот там они первый раз поцеловались. Там Богдан первый раз сказал ей, что она ему очень нравится. А она ответила, что влюбилась, чтобы он сразу знал: просто нравится – ей не подходит, ей надо на максималках. Тогда было надо.

Сегодня на максималках живет он. На самом верху самой статной высотки все того же солнечного городка, охраняемого домовиком от напастей. Под небом. В кабинете с панорамными окнами. Она и не разглядела толком, зато теперь отрывочно вспоминала, глядя, как на линии побережья, в стороне Солнечногорска, выделяется здание «MODELIT». Может быть, его видно даже с других планет.

Это она тут маленькая. Не переросшая, не перешагнувшая. Впервые произносящая про себя страшное слово «развод». Развод случается со взрослыми разуверившимися в браке людьми, которым не хватило ума сохранить что-то важное – так она всегда думала, самонадеянно и самоуверенно. Но разве можно жить в браке с такими мыслями и с такими желаниями? Из года в год под одной крышей, в одной постели, бок о бок – и быть чужими. Развод – честнее?

Развод – ради чего? Ради прошлого? Или ради Богдана, цели которого в этом преследовании она не понимала. Или понимала, но боялась признавать, что все эти годы прожила зря?

Не зря. Не зря!!!

Потому что был Андрюша. И потому что у Андрюши есть Дима, который его любит. И который любит ее. И еще пару месяцев назад она всерьез считала, что это взаимно.

И никакие старые маяки, вопреки непонятно зачем отстроенным новым домам, не спасут и не защитят. Даже тогда, когда, сбиваемые потоками ветра и дождя, над ними несутся птицы, закрывая собой половину неба и обещая счастье.

Юля отвернула голову, чтобы больше не смотреть. Все равно ничего не видела. Взгляд был пустой, почти остекленевший, разучившийся радоваться. И наконец она в немом отчаянии уронила лицо на ладони, сжимавшие руль сверху, и разрыдалась.

... громкой радости он себе позволить не мог

***

Тендер они выиграли. В конце января стали известны результаты, и победителем оказалась «MODELITCorporation». Сначала Моджеевскому позвонили из Министерства молодежи и спорта. Потом на официальную почту строительной организации упало официальное письмо. Еще через пару минут телефон стал обрывать отец, находившийся в это время в столице в качестве главы их рабочей команды. Он совершенно серьезно поздравлял сына и благодарил за возможность воплотить мечту в реальность. А потом слушал ответные поздравления – их заслуги в данном случае были вполне равнозначны.

К вечеру все в офисе стояли на ушах от опьяняющего чувства победы, а у Богдана была еще одна, своя собственная победа, которую он никому не оглашал. Юлька уже вторую субботу не пропускала занятия верховой ездой и брала Первую. Об этом ему сообщил владелец конной фермы, и это, пожалуй, радовало его ничуть не меньше, только громкой радости он себе позволить не мог. Пока что не мог. Потому только и оставалось, что переложить прием звонков и официальных поздравлений на Алену, а самому выдыхать. Впервые за долгие недели. Сегодня даже получится переночевать дома, а не на работе – и, пожалуй, это тоже можно отнести к достижениям.

Еще через час, практически к официальному окончанию рабочего дня, его телефон в который раз огласил звонком кабинет, а на экране значилось имя Ярославцева.

- Если у тебя какое-то дело, то давай завтра, - после короткого приветствия заявил Богдан без обиняков. – Устал, как собака.

- Дело, - жизнерадостно ответил Димон. – Но такое, которое вполне можно обсудить за рюмкой хорошего алкоголя. Тебе понравится. Давай пересечемся где-то, если планов нет. Заодно победу твою отметим.

- И до завтра не терпит?

- До завтра я хочу иметь твое принципиальное согласие, чтобы начать действовать. Потому что в нашей сфере кто первый, того и тапки.

- Нудный ты, Яр, - проворчал Богдан. – Черт с тобой, давай в «Неонуаре» через полчаса.

- Не нудный, а предприимчивый! – торжественно заключил Димон и отрубился. Затем, чтобы еще через сорок минут, расположившись в баре «Неонуар», сделав заказ и затарившись набором шотов местного