The Мечты. О любви (СИ) - Светлая et Jk

Марина Светлая (JK et Светлая)

The Мечты. О любви

… культурные шиповники

— Мамочки! — услышала Юля свой голос почему-то на несколько тонов выше, чем требовала ситуация. Но вряд ли жизнь готовила ее к тому, чтобы столкнуться с ним прямо на лестнице, выскакивая из номера, в котором одевалась Женька. Фактически она задела его плечом и только потом поняла — кого задела. И собственная первая реакция (в виде детского «Мамочки!» и распахнувшихся в половину лица глаз) ненароком вышла из-под контроля. Уже в следующую секунду она осознала, что ей это совсем не нравится, и потому теперь торопливо пыталась исправить ситуацию — закрыть рот, опустить брови на положенный уровень от самого мыска волос, куда они подпрыгнули до этого, и выдохнуть. Желательно спокойно, одним разом, без дрожания.

Остановившись, Богдан бесстрастно оглядел ее с головы до острых кончиков туфель. А потом неожиданно широко улыбнулся и весело спросил:

— Это ты удивилась или испугалась?

— От неожиданности! — ответила Юлька, выровняв плечи и делаясь еще чуточку выше и стройнее. Впрочем, надо признать, выглядела она нынче неплохо. Узкое и короткое бледно-розовое платье с открытыми плечами и без рукавов сидело на ней, как влитое, привлекая внимание к высокой тонкой шее и острым ключицам. Лиф был удачно украшен оборкой, отчего даже могло показаться, что в этом месте у нее и правда есть грудь. Ноги же, ее бесконечно длинные ноги, казались еще длиннее из-за каблуков тех самых остроносых белых туфель, которые успел заметить Моджеевский. Волосы, завитые крупными локонами, были распущены по плечам, а макияж, немного ярче повседневного, делал акцент на глазах. И даже самой себе в зеркале она сегодня нравилась.

Впрочем, Моджеевский тоже был хорош… слишком… Один смокинг чего стоил.

Юля перевела дыхание и улыбнулась.

— Привет! — сказала она так, будто бы они тысячу лет знакомы и дружат.

— Привет, — кивнул он в ответ, сунул руки в карманы и проговорил с насмешкой: — Ты в следующий раз аккуратнее, еще покалечишь кого… А тут праздник все же.

— Приложу к тому все усилия. Я вообще-то по поручению невесты.

— Слабое оправдание для несчастного случая.

— Что? Так больно задела? — изогнула она бровь.

— Для этого тебе бы пришлось постараться, — хмыкнул Богдан. — Но мне это не грозит. Я за других переживаю.

— Не переживай. Оружие массового поражения, именуемое Юлька, никому не опасно и почти обезврежено. Вообще мне вниз надо. Женя в последний момент придумала, что хочет розу в волосы вместо украшения. А там куча цветов.

— Розу? — недоуменно переспросил Богдан, забыв о том, что намеревался и дальше поддевать Юлю, так неожиданно оказавшуюся рядом в пустом коридоре гостиницы.

— Розу, — утвердительно кивнула она. — Растение из семейства шиповников. Окультуренное.

— А ты, значит, еще и ботаник, — расхохотался он. — Есть что-то, чего ты не знаешь?

Юля тоже рассмеялась, не переставая разглядывать его, как любопытные котята исследуют территорию. Разве что не принюхиваясь.

— Ну, например, я понятия не имею, когда ты приехал.

— А тебе интересно? — быстро спросил он.

— Еще бы! Жека не говорила, что ты здесь! — прозвучало вполне искренно, чему способствовала открытая улыбка на ее лице. — И вчера я весь вечер торчала у них — тебя не было.

— Если бы я знал, что ты у отца и мечтаешь меня увидеть — я бы обязательно приехал на ужин, — заявил Богдан и бесцеремонно подхватил Юльку под руку, направляясь к лифтам. — Пошли добывать твои культурные шиповники!

Она и сама не поняла, как так вышло, что ее ладонь оказалась на сгибе его локтя, и почему это не показалось ей чем-то неправильным. Что такого? Они столько лет не виделись и, к тому же, практически родственники — через Лизку. Но, позволив довести себя до холла и нажав на кнопку вызова лифта, руки́ она не убрала, а продолжала его рассматривать. Можно подумать, наелась конфет для храбрости. Но сегодня, наверное, был какой-то особенный день, когда сбывалось самое невероятное. Вот и они с Богданом — встретились. Спустя так много всего. Странно — она всегда воображала, что это будет сложно, а в реальности вышло, что интересно. Узнать, какой он стал.

Не удержав языка за зубами, она чуть понизила голос и доверительно выдала:

— Мне кажется, мы раньше одного роста были, а теперь ты выше.

Лифт звонко звякнул, сообщая о своем прибытии, и распахнул двери. Богдан провел Юлю в кабину и, оказавшись в замкнутом пространстве, проговорил слишком близко от ее уха:

— А я уверен, что так было всегда.

— Шовинист!

— Охренеть! С чего вдруг?

— Потому что ты всегда уверен, даже в том, чего не было, — рассмеялась она. — А серьезно — давно прилетел? Ты вообще где? Здесь или там? Или пополам?

— Сейчас я здесь, как видишь. Ну это если Женя и правда тебе ничего не рассказывала.

— Нет! Я что? Вру, по-твоему?

— Откуда ж мне знать, — Богдан легко пожал плечами и, усмехнувшись, договорил: — что в твоей голове.

— Ну вот прямо сейчас — спецзадание от невесты. Там Стеша устроила целое поле сражений, выпроводила парикмахера, сами колдуют. Ну, Стеша — папина жена.

— И тебя послали за розой? — проявил чудеса логических выводов Богдан.

— И меня послали за розой, — подтвердила очевидное Юлька. — Нашли главного эстета.

— Тогда мне повезло! — одновременно с его словами лифт снова издал жизнерадостную трель, добравшись до первого этажа. Ухватив Юльку за руку, Богдан вывел ее в огромный холл и спросил: — Ну и куда нам теперь?

— Нам?

— Ты против? — вскинув брови, Моджеевский вопросительно воззрился на нее.

— С чего бы? Просто думала, у тебя есть дела поважнее. Разве Роман там не занят примерно тем же, чем и Жека?

— Судя по всему, он занят абсолютно тем же самым, — рассмеялся Бодя. — Потому что меня тоже послали за розой.

— За чем, за чем? — опешила Юлька и посмотрела на него, замерев посреди холла. — А этому-то нафига?

— Решил использовать культурный шиповник в качестве бутоньерки. Так мы идем или тут стоять будем?

Откровенно говоря, она бы с ним еще немного постояла. Черт его знает почему, но Юле нравилось его рассматривать вживую, а не на фотографиях, как несколько лет назад, когда она еще только переживала их разрыв. Когда еще болело. Когда еще побаливало.

В реальности Богдан — улыбающийся и неимоверно легкий — был совсем иным, чем она себе представляла. Даже голос как-то по-другому звучал, чем она помнила. Хотя многое ведь могло измениться за эти годы.

Но он прав. Нужно было кивнуть и насмешливо произнести:

— Ну пошли. На пляже, насколько я знаю, должны были все украсить цветами. Там и сопрем что-нибудь подходящее. Вообще, бутоньерка — значительно лучше, чем если бы твой отец тоже вздумал прическу украсить розочкой.

— У него, конечно, много тараканов, но сам бы он до такого точно не додумался, — шагая через холл, он замолчал ненадолго, а потом неожиданно спросил: — Тебе нравится в столице?

— Мне нравится ее энергичность. По сравнению с домом — есть ощущение, что жизнь бурлит. И никаких знакомых лиц на улице, которым обязательно надо знать, как у меня дела, — рассмеялась Юлька. — Еще у меня там работа… вернее, даже две работы. Одна всерьез, другая — для души. Здесь бы я так не разогналась даже при самом лучшем раскладе, а столица дает столько возможностей для развития. И еще я привыкла. Привычка же много значит, да?

— Привычка? — удивленно переспросил Моджеевский. — Уверен, нам еще рано заводить привычки.

— Почему это? Я семь лет там живу! Ну… в ритме большого города. Замедлиться — попасть в другую среду. Нужно что-то значительное, чтобы променять это на меньшее. И вообще, кому я это рассказываю! Почти что лондонскому аборигену!

— Насколько значительное?

— Очень значительное. Ну… основополагающее, — решительно заявила Юля.