Валютчики - Генрих Вазирович Мамоев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Надо идти, — помолчала и добавила, — мы сумасшедшие.
И была права. Только сошедшие пусть и ненадолго с ума люди занялись бы сексом в такой ситуации, но влюбленность, как известно, одна из форм безумия, достигающая у каждого своего пика. Наш «пик» был пройден, и пора было возвращаться в родную реальность, где перед нами стояла нелегкая задача прорваться к броневику.
— Да, надо идти, — согласился я и взялся за тележку…
…Дальнейшее смешалось в одном длинном кадре: злые глаза, орущие рты, тянущиеся руки людей, обезумевших от вида заполненных до отказа инкассаторских мешков. Крики охранников сливались со звуками ударов по рукам, головам, звоном в моем правом ухе, куда «прилетел» чей-то, едва не сбивший с ног кулак. Я даже не видел, кто это сделал, но было не до того — прикрывая собой Алису, я тащил два мешка денег, доверив столько же очумевшему от напора толпы «Корейцу», и все, на что меня хватало, это отбивать норовящие схватить нас руки.
Охрана старалась изо всех сил, чуть не прорубаясь сквозь тела несчастных вкладчиков, и уже в броневике я заметил большую гематому у Андрея, расцарапанную чьей-то пятерней шею Димона и чуть вспотевшее, но без единого повреждения лицо Саши. Он прикрывал нас до последнего, когда все уже впрыгнули в броневик, который, сметая металлические ограждения, разворачивал оравший от возбуждения Лева. Саша запрыгнул, Лева нажал на кнопку, и бронированная дверь укрыла нас от разъяренной толпы, начавшей раскачивать тяжеленный броневик.
Лева включил все имеющиеся маяки и сигналы, вдавил педаль газа в пол и с оглушительным ревом направил машину прямо на сгрудившихся перед ней людей. «Кореец» весь дрожал, и все время поглядывал на нас с Алисой, которая держалась так спокойно, словно не она только что с риском для жизни пробиралась сквозь толпу обезумевшего народа после нашего безумного секса в окруженном многотысячной толпой здании. Лева сумел вырулить на дорогу и, проехав еще с полкилометра по запруженной толпой мостовой мы, наконец, вырвались на простор и помчали, с каждой секундой удаляясь от царившего позади безумия…
«Кореец» был недоволен суммой «отката» отцу Алисы, но возмущался, скорее, по привычке. Это было видно невооруженным взглядом — стоило лишь посмотреть в его узкие, светящиеся неземной радостью глаза. Отсчитав тридцать процентов, «Кореец» озабоченно посмотрел на меня, и спросил:
— Подбросите меня до «обменника»?
— Я к армянам, — ответил я, косясь на молчаливо глядящую в бронированное окошко Алису, — а ты в какой?
— А чё у армян с курсом, не знаешь? — Хмурясь, чтобы скрыть распирающую его радость, произнес «Кореец».
— Да, какая разница? — Я усмехнулся, показывая, что сейчас не тот момент, когда нужно думать о потере двух-трех пунктов — радоваться надо!
«Кореец» заботливо придвинул к своей ноге на треть похудевшие мешки, и признал:
— Действительно, какая на хрен разница?!
…Купив больше полумиллиона долларов у обрадованного таким покупателям Армена, с «Корейцем» расстались, а мы с Алисой пешком дошли до бара «Бегемот», в котором заказали по салату и кофе. Силы были истрачены немалые, поэтому мы довольно быстро разделались с едой и разговорились уже за кофе.
— Я была очень зла на тебя, — призналась Алиса, положив ладонь на мою руку.
Что я мог ответить? Что она имела все основания? Это и так было понятно. Я молчал, пытаясь понять, действительно ли всего час назад мы с неистовством дикарей занимались любовью в осажденном обманутыми людьми здании или мне это просто привиделось. Судя по горящим глазам Алисы и моему состоянию это действительно было, во что сейчас верилось с большим трудом.
— Что молчишь?
Я взглянул ей в глаза.
— Пытаюсь понять…
Алиса перебила меня.
— Не надо ничего понимать, — заявила она, убрав ладонь с моей руки.
Я вновь промолчал. Ну, не хочет говорить, значит, не будем. Но я ошибся — она хотела говорить и, как мне показалось, не только говорить, но и повторить.
— Ден, — произнесла Алиса после нескольких секунд томительного нам обоим молчания, — у тебя кто-то есть?
Говорить, что Майя хорошая девушка было глупо, что мне с ней комфортно — тоже, объяснять, что я не хочу ее бросать, тем более. Поэтому я вновь промолчал, ограничившись лишь коротким кивком. Алиса все поняла. Может, и не все, конечно, но главное узнала. Мы помолчали, глядя в опустевшие чашки, наконец, чтобы прервать томительное молчание, я сказал:
— Надо бы узнать, что сейчас на бирже.
— Давай, а я пока умоюсь.
За время ее отсутствия я узнал хоть и не потрясшую, но все же заставившую лихорадочно улыбнуться новость — во всех «магазинах МММ» цены опустились до январского уровня. Другими словами цена на акцию упала в 125 раз! Это был крах финансовой пирамиды, и я мог только радоваться, что не нахожусь среди несчастных людей, собравшихся на Варшавке в последней надежде на чудо. Когда Алиса вернулась, я сказал ей, но по ее лицу понял, что она знала, что это случится. Что, впрочем, имея такого папу, не так чтобы удивительно.
Мы еще немного посидели в кафе, поболтали о каких-то пустяках, а потом, разделив заработанные с риском деньги, расстались. Никто не предложил созвониться, никто ни слова не сказал о том, что нужно встретиться. Просто поцеловались и попрощались так, словно знали, что встретиться вновь нам уже не суждено…
…А вечером, когда довольный жизнью и сверхудачной сделкой, решившей все мои тогдашние проблемы, я смотрел по телевизору репортаж о том, что случилось с МММ и его основателем, ко мне подошла Майя и, присев на краешек кресла, негромко спросила:
— А что же мне теперь делать с моими акциями?
Я посмотрел на нее, не понимая, что она имеет в виду.
— Ты что, забыл? — Майя вскинула одну бровь, и строго посмотрела на меня, — Ты же подарил мне целую пачку этих акций!
И тут я вспомнил! Черт! Я же действительно пару месяцев назад подарил ей акций на сумму… Черт! Как же я мог забыть?! Вот черт…! Это ж сколько…, блин! Блин!
Глава 10
…Все началось с утренней ссоры с Майей. Не могу сказать, что наша жизнь была такой уж безоблачной, и ссоры были прямо редким явлением. Это
