Валютчики - Генрих Вазирович Мамоев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«А может, ну ее к чертям собачьим эту женитьбу? Живем и живем, ссоримся, миримся, но любим друг друга, и это главное! Когда любишь, все можно простить».
Подумал и тут же поправил себя — все, кроме предательства. А Танька предала Сергея, обманула, унизила, втоптав в грязь его любовь. И сделала это самым подлым образом, скрываясь до тех пор, пока ее любовник не получил контракта.
Признаться, раньше я был о ней хорошего мнения. Мне казалось, Таня очень светлый человек, но выяснилось, что я совсем не знаю людей. Я мог бы сказать, что это простительно, до сорока лет еще дожить надо, что, учитывая специфику моей деятельности, было не самой простой задачей. Вопрос в другом — наберу ли я к тому времени столько житейского опыта, чтобы сразу увидеть измену и пресечь ее на корню, не превращаясь в такого же несчастного, каким, несмотря на все его старания, пытался не выглядеть мой друг?!
Ответа не было, да и не могло быть. По крайней мере, в то время. Чтобы узнать его, мне нужно было прожить еще одиннадцать лет. Долгих одиннадцать лет…
Мы подъехали к обменнику, и я с радостью переключился на мысли более прозаические и материальные — о деньгах насущных. Это была почти родная стихия, хотя, сколько себя помню, я всегда мечтал о совсем иного рода деятельности, но это уже другая история.
Прежде чем войти в подвал на Рождественском, я решил еще раз позвонить в «банчок» и сделал знак «Кефиру», чтобы он не торопился открывать бронированную дверь.
После второго гудка я услышал приятный женский голос:
— Добрый день, Универсалбанк. Чем могу помочь?
Честно говоря, я не ждал, что мне ответят, и звонил, скорее, для отчетности, чем действительно веря в существование «сладкого» банка. И неудивительно, что в первую секунду я растерялся, буркнув:
— Э-ээ…, здрасьте, барышня! А мне бы валюту купить!
— Вы физическое лицо? — вежливо поинтересовалась девушка с приятным голосом.
Странный вопрос, как ни странно, помог мне взять себя в руки.
— Я-то физическое, хотя больше химическое, — быстро ответил я, вежливо улыбаясь в микрофон, — но представляю коммерческий банк. Соедините с валютным отделом, пожалуйста.
— Минуточку, — ответила девушка после секундной паузы.
Я услышал какую-то музыку, затем пару раз в трубке щелкнуло, и серьезный мужской голос произнес:
— Слушаю!
— Добрый день, меня зовут Денис, я представляю Сибирский коммерческий банк, — выпалил я давно уже ставшую привычной фразу.
— Добрый, — благосклонно ответил мужчина.
— Простите, как к вам обращаться? — Я был вежлив, но тверд.
— Андрей.
Я подумал, чего тянуть, и спросил в лоб:
— Андрей, вы продаете доллары?
— Продаем.
— А курс ваш не подскажете?
Андрей что-то негромко пробубнил, зажав ладонью микрофон, поэтому ничего кроме «бу-бу» я не разобрал. «Набубнившись», он отнял руку и сказал в трубку:
— А сколько вам нужно?
— Триста, — коротко ответил я, надеясь, что он поймет, что имеется в виду.
Он понял. Помедлив меньше секунды, мой собеседник вновь зажал микрофон, и я услышал: «Биба баба», что, вероятно, означало «триста хотят».
— Кэш будет после обеда.
— В 2–3?
— В 3–4, — уверенно ответил Андрей и добавил, — устроит?
— Вполне, — сказал я и снова спросил, — так почем торгуете?
— Две семьсот десять, — он помедлил и добавил, — но это на ваш объем.
Две семьсот десять было, как минимум, рублей на двадцать дешевле, чем вчера, и это был хороший знак. Почувствовав запах прибыли, я не смог удержаться от улыбки.
— А если больше?
— Насколько? — быстро спросил Андрей?
Я знал, что Серега привез рублей почти на полмиллиона долларов, и ответил:
— Половинку.
— Половинка — ровно.
Андрей явно был из «нашего мира», потому что спокойно и уверенно владел профессиональным сленгом, заменяющим громоздкие числа и делающим разговор бессмысленным для непосвященных. «Половинка» означала полмиллиона, «ровно» — значило две семьсот, «кэш» — наличка.
— Можем забиться? — Я тоже старался не ударить в грязь лицом, чтобы человек не подумал, что я «в первый раз замужем».
— Можно, — он помолчал пару секунд и закончил, — позвони в два, я скажу, когда подъехать.
— Забились, — произнес я, глядя на подаренные Майей часы, которые показывали почти двенадцать.
— Да, — подтвердил Андрей и отключился.
Я посмотрел на ребят, думая, чем заполнить эти два часа, и первой была мысль позвонить Майе, но, вспомнив утреннюю ссору, убрал телефон в карман. Впрочем, как оказалось зря — мне тут же пришлось доставать его. Звонил Серега.
— Ну?! — нетерпеливо спросила трубка голосом взволнованного Сереги.
— Дозвонился. Половинку по семьсот.
— Когда?
— В два должен позвонить, — ответил я и спросил, — что у тебя?
— Танька в отделении, — также отрывисто проговорил Серега, — жду начальника.
— Зачем?
Трубка помолчала несколько секунд, после чего ожила.
— Ей шьют провоз большой суммы без декларации.
— Какой суммы?
— У нее было семьдесят тысяч «грина», — чуть медленнее сказал Серега, — и ни одной справки! — помолчав, он с чувством добавил: — Курица, блин!
— А этот…? — Осторожно спросил я, имея в виду хоккеиста.
Серега сразу понял, о ком я.
— Нет, она была одна.
— И что будешь делать?
— Что? — переспросил Серега. — Вытаскивать буду. Вот, жду адвоката. И это, Ден, мне нужны бабки.
— Сколько?
— Не знаю. Надеюсь, червонца хватит, но привези двадцатку. На всякий случай.
Я подумал (может, впервые в жизни), что Серега идиот. Платить десять (или двадцать) тысяч баксов, чтобы вытащить из милиции неверную жену?! Ту, что полгода насаживала ему «оленьи рога», а потом еще и как воровка обчистила квартиру, чтобы укатить со своим любовником! Ответил, чтобы не огорчать:
— Хорошо. Где ты?
Серега назвал адрес, я вслух повторил его повернувшемуся ко мне «Кефиру» и отключил трубку.
— Ден, — на лице «Кефира» я снова увидел несчастное выражение, — мне в туалет надо.
— Опять?!
— Ну, да, мать его! — С чувством согласился любитель водочки. — На клапан давит, ничего поделать не могу!
Димон и Андрей сдержанно рассмеялись, Саша молчаливо, но осуждающе покачал головой. Стараясь сдержать подступающее раздражение, я спросил:
— А может, потерпишь?
— Да я лопну сейчас!
Глядя на его искривленное мукой лицо, мне почему-то вспомнился Джордано Бруно — наверное, у него было такое же выражение, когда проклятые инквизиторы вели его на костер. Ну, я не инквизитор, да и «Кефира» язык
