Валютчики - Генрих Вазирович Мамоев

Мужчина посмотрел на мешки и подтвердил мои подозрения:

— Не поместятся. Берите прямо корзинами. Унесете?

С корзинами вес составлял примерно 50 кг. Я кивнул:

— Унесу. А тележек у вас нет?

— Нет, — быстро ответил нервный мужчина и выразительно посмотрел на дверь.

— Сколько мы должны?

— Она скажет, — седой мужчина был явно не в себе.

Я посмотрел на Алису — она слегка кивнула. Прикрыв деньги мешками, я поднял корзины и подумал, что тут не 50, а все 60 кг! И что до первого этажа мне их не донести. Но не привыкли мы отступать, тем более, когда нас ждет такой куш, а рядом девушка, перед которой ты ни за что не признаешься в своей слабости.

Мы вышли из кабинета, и я на пару секунд поставил корзины на свободный стул. Алиса подошла ближе, остановилась, глядя на меня.

— Тяжело?

— Не то чтобы тяжело, но точно нелегко, — ответил я, прикидывая, не взвалить мне корзины на спину.

— Надо идти, — она тоже немного нервничала, хотя ей это даже шло.

— Пошли, — я подхватил тяжелые корзины и, почти не видя дороги, пошел за Алисой.

Рассказывать, как мы спускались по нескончаемой лестнице, я не буду — это может быть интересно только мне самому, и то в качестве примера нечеловеческих мук, испытанных мною на нестандартных ступеньках старого здания. Но марку держал, хотя, казалось, еще немного, и я просто лопну от напряжения.

Когда мы сделали первый перекур между третьим и вторым этажами, я спросил Алису, стараясь, чтобы мой голос хотя бы не прерывался от судорожных вздохов:

— Сколько мы должны… этому дядьке?

Алиса посмотрела на меня долгим изучающим взглядом.

— Десять процентов.

Что ж, это по-божески. Некоторые брокеры предлагали на бирже сдать акции за половину, а то и меньше! «Кореец» бы не перенес такого процента, но я не собирался грабить: десять процентов плюс наши с Алисой двадцать — итого тридцать. Немногим больше предложенного Хваном вознаграждения, хотя я не сомневался, что он бы согласился и на больший процент, лишь бы не потерять все.

Перед первым этажом мы вновь остановились перевести дух. С меня градом катил пот, и я даже подумал, что за этот Сизифов труд мне полагается небольшая премия. Взглянув на холодную, слегка отстраненную Алису, я задал ей мучивший меня вопрос:

— А кто он…, этот мужик в кабинете? Странный такой.

Она помолчала, видимо, раздумывая, достоин ли я ее ответа, но все же сказала:

— Мой отец.

Как говорится, предупреждать надо. Я едва не выронил миллиарды рублей из порядком обессиленных рук. С десяток мгновенно возникших вопросов завертелись в мокрой от пота голове, но я удержался. В конце концов, сейчас это уже не имело значения, поскольку операция по спасению «корейских» денег была почти завершена, а следующих быть уже не могло — МММ умирало, а я сам был из тех, кто выносил последние, еще не арестованные налоговой полицией деньги.

На выходе с лестницы я заметил пустую тележку, на которую сразу же поставил ставшие к тому времени многотонными корзины и покатил ее, в прямом смысле ощущая, какая гора свалилась с моих плеч. Я подумал, наверное, хорошо, когда у тебя столько денег, что их приходится возить на тележке, и посмотрел на молчаливую Алису. Девушка напряженно смотрела куда-то вперед. Я проследил за ее взглядом и увидел какую-то суету у входа. Охранники и милиционеры суетились, выстраиваясь по обе стороны широкой двери.

Я посмотрел на Алису.

— Что там?

— Не знаю, — девушка с кудряшками казалась спокойной, но я все же уловил в ее голосе тревожные нотки, — давай-ка постоим здесь. На всякий случай.

«Здесь» она назвала пустую комнату, куда мы с Алисой быстро вкатили тележку. Протолкнув тележку из узкого предбанника в комнату и, неплотно прикрыв дверь, я посмотрел в узкую щель.

— Что там?

Я прикрыл дверь и повернулся к стоявшей за мной Алисе.

— Все то же, — Алиса стояла так близко, что я слышал тонкий аромат ее нежных духов, — в армии так обычно встречают генералов. Может, сам Мавроди пожаловал?

— Не может — он никогда сюда не приезжал, — быстро ответила Алиса.

Вновь выглянув в щель, я увидел, что народу в вестибюле стало больше, но суеты, как ни странно, меньше. Замерев, все они стояли с одинаково застывшим выражением почтительности, глядя в сторону входных дверей. Прошло еще несколько секунд, и я увидел «причину» — маленький, невзрачный, напомнивший никогда не виденного Наполеона человек в нелепых очках быстро двигался внутри образованного охраной коридора. За ним шли несколько человек, которых во все времена назвали бы свитой — они старались не просто не отстать от Сергея Мавроди, которого я узнал, едва увидев, но даже идти с ним в ногу! Это я называю преданностью!

Они быстро промчались мимо нас. Я плотно закрыл дверь и обернулся.

— Может, и не приезжал никогда, но это он, — я усмехнулся и добавил, — видать, и в самом деле, конец света.

— Дай посмотреть.

Алиса положила руку мне на плечо, как бы отодвигая меня в сторону. То ли случайно, то ли…, в общем, не знаю, каким образом, но ее ладонь коснулась моей шеи, и я почувствовал пробежавший по позвоночнику разряд, едва не заставивший меня выгнуться от удовольствия. Сдержав в мгновенье проснувшиеся инстинкты, я отодвинулся, стараясь не смотреть ей в глаза. Алиса протиснулась, прижавшись ко мне боком и, словно не замечая, что я все еще стою рядом, приоткрыла дверь.

Тепло ее тела, защищенного всего лишь легким летним платьем, жгло меня, нагоняя неуместные сейчас мысли и желания. Я подумал, что хочу ее, хочу прямо сейчас, в этой комнате, у этой двери.

Алиса повернулась ко мне, одновременно прикрывая дверь. Мы смотрели друг другу в глаза всего одну секунду, но я понял все!

Сколько это продолжалось? Мне показалось вечность. Мы занимались любовью, не сознавая, где находимся, что происходит, что делаем, наконец! Это был порыв! Внезапный, сокрушительный, сметающий остатки разума! Сложно было сравнить с первым разом — и тогда почти ничего не запомнилось, и сейчас я практически не понимал, что делаю! Нас охватило что-то совершенно не имеющее отношения к этой реальности, чему не было, да и не могло быть названия, потому что оно было всем! Не издавая ни звука и стоя за дверью, куда в любую минуту мог войти кто угодно, мы не в силах были ни остановиться, ни оторваться друг от друга…

…Алиса первой пришла в себя. Двумя-тремя движениями она быстро привела