Последняя сказительница - Донна Барба Игера

Он смотрит на меня.

– Помнишь, как папа взял нас в другой вагон для инструктажа?

Он кивает. В то время папина ободряющая речь меня страшно раздражала. Теперь же его слова вдруг всплыли в памяти.

– «Вам предоставили возможность, за которую другие бы отдали всё на свете, – слово в слово повторяю я. – Вы представители нашей семьи. Это очень ответственная миссия. Будьте добрее. Работайте с душой. Не ссорьтесь».

– «Мы Пенья, – серьёзно продолжает Хавьер. – Всем, что мы делаем с этого мгновения и далее, будут гордиться или огорчаться наши предки».

Он заканчивает папины слова.

– Хавьер, – я сжимаю его руку и не выпускаю. – Надо уходить с корабля. У нас нет времени. Помоги мне привести всех зетт на шаттл.

Будет ли нам лучше, если мы покинем корабль и сбежим от Коллектива?

Мы можем умереть на Сагане. Но рядом с Хавьером мне легче принять решение. У него дрожит рука, и он её убирает. Он тихонько бормочет:

– Я знаю, что делать.

И улыбается.

Я вытираю слёзы с лица, но сердце ноет. Память к нему вернулась, и всё будет хорошо. Но что-то меня изводит, что-то я забыла.

От лифта в дальнем конце коридора слышится шум. Хавьер вскакивает.

– Оставайся здесь.

Его глаза умоляют. Он хватает мою сумку с пожитками и прячет её в своей комнате.

– Куда ты? – спрашиваю я, когда он идёт к лифту.

– Жди меня здесь.

Он поворачивается и улыбается.

– Пойду за зеттами. Я знаю, что сказать.

Он держит спину и двигается быстрее. Представляю, как ему больно. Он спотыкается, но быстро выпрямляется. Мне хочется бежать за ним, но он уже слишком далеко. И он прав. Вдвоём мы привлечём больше внимания.

Затхлая, бесшумная атмосфера трюма жужжит у меня в ушах. По спине пробегает дрожь. Если Нила обнаружит подготовку к побегу, нам обоим конец. Надеюсь, он сообразит, что сказать, если их поймают.

За спиной слышится шорох, словно какой-то зверёк снуёт между капсулами и бочками с гелем. Я поворачиваюсь и замираю. В лабораториях никого нет. Хавьер ушёл в противоположном направлении. Я осматриваю пустые капсулы там, где слышался шум. Мои глаза плохо привыкают к темноте, и сначала я ничего не вижу. Потом в поле зрения попадает маленькая голова, высунувшаяся из-за ближайшей капсулы. У меня перехватывает дыхание.

Вокси.

Он выходит из-за капсул, спрятав руки под мышками.

Я вздыхаю.

– И давно ты здесь?

– Я же сказал, что не смогу уснуть, и ты не закончила более весёлую cuento о муравье, – говорит он. – Решил достать книгу. Но когда пробрался в комнату с реликвиями, то её там не было.

Я тяжело сглатываю.

– Потом пошёл к тебе в комнату, – продолжает он. – но тебя не нашёл. Тогда пришёл сюда и увидел…

– Я думала, что чтение книги поможет Эпсилону-пять приспособиться к новой планете.

Он опускает руки по бокам и сутулится:

– Ты всё врешь.

Он знает. Врать ему более рискованно, чем радовать его историей.

– Если Нила узнает об этом…

Я поднимаю книгу.

– …и о других историях.

– Знаю, – говорит он. – Обоим не поздоровится.

– Я никогда больше не смогу рассказать тебе cuentos. Может, будем держать это в секрете?

– Только я, ты и Эпсилон-пять?

Он ухмыляется. Ну вылитый Хавьер в детстве!

Хавьер вернётся с минуты на минуту.

– Вряд ли Эпсилон-пять расскажет, – замечаю я.

Вокси еле заметно улыбается.

– Почитаешь мне ещё раз?

Он показывает на книгу у меня в руке.

Любой может войти и застать нас на месте преступления. Но если мы уйдём, то Вокси я уже не помогу. Его проглотит Коллектив.

И так же, как они украли детство у меня и Хавьера, украдут и у него.

У нас есть пара минут. Я сажусь на пол, скрестив ноги. Вокси плюхается ко мне на коленку, как раньше Хавьер.

– Читай, читай, – пищит он.

– Мечтатели, – начинаю я.

Он трогает буквы заголовка.

– Зелёные, как тоник от страха.

Вокси поворачивается ко мне. Улыбка сползает у него с лица, он затихает, словно кролик, ожидающий укуса гремучей змеи.

– Вокси!

От ледяного голоса Нилы по моей спине бегут мурашки.

Я пинаю книгу ногой, как хоккейную шайбу, и она прячется под ближайшей капсулой. Сгоняю Вокси с коленки.

– Прошу прощения, Канцлер, мы тут…

Я держу Вокси за руку, и мы вместе встаём перед Нилой.

У меня дрожат коленки. Хавьер стоит рядом с ней. Его лицо ничего не выражает. Почему он…

Хавьер на меня не смотрит.

– Здравствуй, Зетта-один, – говорит Нила, шагая к нам. – Или мне называть тебя… Петрой?

Глава двадцать шестая

Нила с Бриком ведут меня к открытой капсуле рядом с сектором дезактивации. Брик держит меня за руку, чтобы не убежала. Только в этом нет необходимости. Я оцепенела. Как я могла так ошибиться?

Хавьер вспомнил книгу. И меня. Совсем как в детстве, гладил бабочку.

Вероятно, сегодняшний перепрограммированный Хавьер сильнее прежнего и всего, что удалось вспомнить. А наша семья? Мы так любили друг друга. Может, Коллектив действует на его разум мощней, чем мечта о том, какой будет жизнь на Сагане.

«Мы Пенья. Всем, что мы делаем с этого мгновения и далее, будут гордиться или возмущаться наши предки».

Нила смотрит на капсулу. Освещение в комнате дезактивации ярче, воздух чище, чем на остальной территории корабля.

Аппаратура, предназначенная стереть остатки моей памяти, остатки Петры Пенья, гудит. Неизвестно, как она сработает на этот раз. Уж Нила не промахнётся. Когда я превращусь в настоящую Зетту-один, то, по крайней мере, не вспомню, ни надежд папы, ни предательства Хавьера.

Вокси и Хавьер наблюдают, стоя в дверях.

Я чуть не падаю на бок, но Брик меня удерживает. Я смотрю на него, а он переводит взгляд на Нилу. Выдернув руку, я нетвёрдо стою на ногах, но этот трус не сопротивляется.

Нила поднимает крышку и машет рукой, чтобы я залезла в капсулу.

Деваться некуда. Если меня выкинут в открытый космос, я перестану существовать. Если перепрограммируют – тоже. Я стискиваю зубы и не двигаюсь с места.

В любом случае, мне конец.

Нила вздыхает и понижает голос:

– А заартачишься, Коллективу придётся расстаться с Эпсилоном-пять. Надеюсь, ты понимаешь почему.

Я оглядываюсь на Хавьера, стоящего в дверях вместе с Вокси. Он обнимает мальчика за плечи. Вряд ли ему слышны слова Нилы. Он даже не шевелится. Вокси таращит глаза ещё шире, чем после сказки о Льороне, и икает.

Хавьер наклоняется и что-то шепчет ему на ухо.

Я не позволю Коллективу от него избавиться. Может, Зетта-один, в которую меня